Лжегерои русского флота - Владимир Шигин

Из воспоминаний механика Коваленко: «Я иногда с невольным любопытством наблюдал в течение этого двухсуточного перехода оригинальную жизнь нашей вольницы под сенью вымпела, Андреевского флага и красного знамени, жизнь, в которой остатки прежней военной организации должны были приноровляться к вновь провозвещённым принципам свободы и равенства и в которой вообще старое и обычное своеобразно сочеталось с совершенно новым и необычайным. Раздаётся, например, столь обычный на военном судне звук дудки вахтенного унтер-офицера и вслед за этим слышится совсем уж необычная команда его: „Комиссии собраться в адмиральском помещении на заседание!“ или „Желающие и свободные от занятий — ходи в адмиральское помещение на заседание комиссии!“. Или опять — едва замирали последние звуки рожков и барабанов, которыми обыкновенно сопровождается на военном судне спуск флага при заходе солнца, как на палубе раздавалась свободная речь кого-нибудь из ораторов… Несмотря на недостаток пищи и тяжёлую работу, в продолжение обоих дней этого перехода на баке царило большое оживление: там, сменившись с вахты и пообедавши сухарями с водой, свободная от службы часть команды веселилась. В одном углу под незатейливые звуки скрипки и бубна двое самым добросовестным образом… отплясывали гопака, в другом… целая толпа забавлялась какой-нибудь из матросских игр. Повсюду слышался говор, смех и песни».

Коваленко умалчивает, что именно на переходе в Феодосию на «Потёмкине», помимо плясок гопака и игр, начались первые массовые пьянки матросов, чего в первые дни не было. Потому и веселились, а не думали над своим будущим. Пройдёт совсем немного времени, и ситуация на «Потёмкине» вообще изменится до неузнаваемости.

УЛЬТИМАТУМ ФЕОДОСИИ

«Потёмкин» пришёл в Феодосию в седьмом часу утра 22 июня. Теперь он снова был под Андреевским флагом. Для пущей торжественности броненосец украсили флажками расцвечивания. Матюшенко и одесские революционеры рассчитывали, что одно их появление в Феодосийском порту вызовет восторг у местного населения. Но ошиблись, никакого восторга их появление не вызвало. На берегу были любопытные, но не более того.

Николай Второй, узнав о приходе «Потёмкина» в Феодосию, направил вице-адмиралу Чухнину телеграмму с требованиями «прекратить шатания „Потёмкина“ по портам» и «покончить с этим невыносимым положением».

Едва «Потёмкин» остановился на рейде, к нему подошёл катер с чиновником порта. Матросы потребовали было катер к трапу, но катер развернулся и ушёл. Тогда группа матросов во главе с Березовским сама отправилась в порт. Там Березовский велел передать своё приказание явиться на «Потёмкин» городскому голове, в противном случае угрожая обстрелом города. Для лечения больных запросил врача. В 9 часов утра городской голова Дуранте, его заместитель, гласный городской думы, полицейский исправник, портовый чиновник и городской врач Муралевич в 9 часов прибыли на броненосец. Городскому голове вручили список необходимых материалов. Дуранте обещал немедленно всё исполнить и доложил о требованиях матросов военному командованию.

Городские и военные власти собрались на совещание Начальник гарнизона и начальник жандармского управления старались уговорить городского голову и гласных «не срамить Феодосии и не исполнять никаких требований мятежников». Но Дуранте и гласный Крым являлись, как и другие члены управы, крупными домовладельцами. Под угрозой бомбардировки, опасаясь за своё имущество, они проголосовали за удовлетворение требований потёмкинцев. Начальник гарнизона генерал-майор Плешков (имевший в своём распоряжении всего 400 солдат) был категорически против. В конце концов пошли на компромисс — дать мятежникам некоторое количество продовольствия. В 4 часа дня катер с броненосца в сопровождении миноносца прибуксировал нагруженное продовольствием судно «Запорожец» к борту «Потёмкина». С него сгрузили хлеб, муку, мясо и даже четырёх живых быков. К этому времени Плешков получил распоряжение командира 7-го армейского корпуса «никаких требований мятежников не исполнять». Отгрузка продовольствия была сразу же прекращена. С «Потёмкина» требовали уголь и свежую воду. Снова прозвучал ультиматум в случае невыполнения требований расстрелять город.

Настроение потёмкинцев несколько улучшилось, когда побывавшие на берегу матросы принесли ложный слух, что броненосцы «Екатерина II» и «Синоп» якобы подняли восстание и ушли к берегам Турции разыскивать «Потёмкин», но ненадолго. Вскоре на броненосце стало известно об арестах активистов восстания на «Георгии Победоносце» и грозящих им суровых наказаниях. Недолгая эйфория сразу же сменилась всеобщим унынием. Все понимали, что впереди, учитывая убийство офицеров, их ждут куда более суровые наказания. Часть команды к этому времени уже практически вышла из повиновения судовой комиссии.

Из донесения начальника Таврического губернского жандармского управления, Феодосия, 25 июня: «…Во время отвоза на броненосец провизии с катера его бежал матрос Кабарда, который на допросе показал, что на „Потёмкине“ имеется 750 человек экипажа, в числе коего до 400 новобранцев, совсем не сочувствующих охватившему броненосец революционному движению, что всем руководят два севших в Одессе неизвестных статских, из коих один, судя по фуражке, студент, и что на броненосце имеется только 67 человек, проникнутых духом мятежа, людей наиболее решительных и отчаянных, держащих в руках весь экипаж; что командир „Потёмкина“ Голиков и старший офицер Неупокоев убиты матросом Матюшенко, убито ещё шесть офицеров… На борту находятся: прапорщик запаса Алексеев, командующий броненосцем по принуждению, и два механика, распорядительной же частью заведует старший боцман; что угля на броненосце осталось около 10000 пудов, воду добывают опреснителем, провизии нет, и команда уже 4 дня питается сухарями, пьянствует, состояние духа её угнетённое и разногласие в распоряжениях и неисполнительность видны на всём: людей боятся отпускать с катера, чтобы не убежали, динамо-машины не действуют, отчего не могут стрелять 12-дюймовые орудия, чистка броненосца не производится и команда утомлена и расстроена…»

Потёмкинцы, ждавшие на берегу продуктов, попытались провести митинг. Вокруг них начал собираться местный люмпен, в надежде воспользоваться происходящим и пограбить. Начальник Таврического губернского жандармского управления полковник Загоскин докладывал командиру отдельного корпуса жандармов, что «студенты и толпа собирались на углах улиц и, видимо, готовы были примкнуть к матросам, если бы те высадились на берег». Первыми выяснять отношения с полицией местные бунтари не желали. Однако и потёмкинцы высаживаться на берег тоже не торопились, вступать в бой с солдатами в их планы не входило. Одно дело декларировать поход на Петербург, сидя на диванах в адмиральском салоне, и совсем иное идти в реальный бой.