Шелепин - Леонид Млечин

Виктору Буданову повезло – ему предложили вернуться в КГБ, и он охотно согласился, что со временем привело его к генеральским погонам:

– Я начинал в КГБ Казахстана. Занимался контрразведывательным обеспечением ряда объектов строительства и энергетики в Алма-Ате. Главные задачи – безопасность на объектах, особенно в энергетике. Алма-Ата, шестьсот тысяч населения, обеспечивалась тогда одной ТЭЦ и каскадом маленьких ГЭС в горах. Приходилось заниматься и кадровыми вопросами, надо было кого-то проверить, посмотреть, что за человек. Каждодневная работа по обеспечению строительных работ – довольно скучное занятие, пока не появились проблемы с выплатой зарплаты. Когда забастовала одна строительная бригада, мне пришлось в других строительных организациях, пользуясь тем, что я знаком и с управляющими, и с главными инженерами, и с финансистами, занять деньги, чтобы рассчитаться с бригадой, и они вернулись к работе…

При Шелепине аппараты союзного и республиканских комитетов были реорганизованы в два оперативных направления – разведка и контрразведка. Разумеется, сохранялись оперативно-технические подразделения. Прекращалось за ненужностью «оперативное обслуживание» ряда отраслей промышленности.

В исполнение постановления ЦК и Совмина Шелепин издал приказ по комитету, в котором говорилось:

«Не изжито стремление обеспечить чекистским наблюдением многие объекты, где по существу нет серьезных интересов с точки зрения обеспечения государственной безопасности».

Иначе говоря, чекистам просто не хватало работы. Они ее придумывали. Шпионов мало, чекистов много. Его соратник Николай Месяцев, бывший офицер госбезопасности, со знанием дела говорил:

– Шелепин во всех областях, краях и республиках сократил осведомительную сеть, стукачей, которые поставляли ложную информацию, а из-за нее люди страдали. Он прежде всего усиливал превентивную работу. Сболтнул человек антисоветчину – не арестовывать, а поговорить и объяснить, что этого делать не надо.

15 июля 1959 года Шелепин подписал приказ, в котором говорилось:

«Учитывая политическую обстановку в стране, великое единение народа вокруг Коммунистической партии и Советского правительства, органы госбезопасности, наряду с карательными мероприятиями, должны применять больше профилактических, предупредительных мер. Не только наказание и принуждение, но и убеждение должно стать в нынешних условиях одним из главных методов работы органов госбезопасности, и особенно по отношению к молодежи».

Для того времени шелепинский подход был большим прогрессом. Выяснилось, что за «сомнительные» разговоры можно и не сажать. Или как минимум сажать не сразу…

Шелепин предложил ликвидировать в КГБ тюремный отдел и сократить число тюрем, которые принадлежали госбезопасности.

Владимир Семичастный рассказывал:

– Как раз в бытность Шелепина и мою было самое низкое количество заключенных по политическим мотивам. Внутренняя тюрьма на Лубянке пустовала.

Хрущев заявил тогда, что «в Советском Союзе нет сейчас заключенных в тюрьмах по политическим мотивам». Никита Сергеевич, мягко говоря, лукавил. Когда Шелепин был председателем, в тюрьмах КГБ сидело 1 388 арестованных. В 1961 году за антисоветскую агитацию осудили 207 человек, в 1962-м – 323 человека. Профессиональные чекисты считали, что Шелепин мало сажал. Ведь в те годы, вспоминал бывший первый заместитель председателя КГБ Филипп Денисович Бобков, в стране несколько раз вспыхивали массовые беспорядки – во Владимирской области, в Муроме и Александрове, где люди были возмущены местными властями, в Грузии, в городе Зугдиди.

Разумное желание Никиты Сергеевича освободить людей от давящего контроля со стороны госбезопасности компрометировалось наивной верой в то, что общественность заменит органы госбезопасности и правопорядка. На совещании работников промышленности и строительства Российской Федерации Хрущев призвал всех трудящихся сражаться с антиобщественными элементами, а не ждать, пока до них доберется милиция:

– Долг каждого гражданина, образно говоря, чувствовать себя милиционером, то есть человеком, который стоит на страже обеспечения общественного порядка (в зале раздались аплодисменты)… Все должны помогать органам партийного и государственного контроля и охраны общественного порядка, быть их агентами, так сказать.

В правдинском отчете о выступлении Никиты Сергеевича помечено: «Оживление в зале. Аплодисменты».

Председатель КГБ Шелепин, учтя пожелание первого секретаря, докладывал в ЦК:

«С разрешения ЦК КПСС органами госбезопасности в Москве, Ленинграде, Киеве, Минске, Тбилиси, Сталинграде и Туле летом 1960 года были скомплектованы группы нештатных сотрудников, которые на общественных началах участвуют в наблюдении за иностранцами.

За истекшее время нештатные сотрудники, подобранные с помощью партийных организаций из числа коммунистов и комсомольцев – рабочих, служащих, студентов, а также неработающих пенсионеров органов госбезопасности и внутренних дел, во многих случаях положительно себя зарекомендовали в наблюдении за иностранцами.

Особенно полезным было использование нештатных сотрудников в наблюдении за иностранцами в часто посещаемых ими местах, где они имеют условия для проведения встреч с интересующими их лицами. Например, в Москве во время функционирования японской промышленной выставки нештатными сотрудниками выявлено более тридцати человек, имевших подозрительные контакты с японцами.

Успешно проводилось наблюдение за иностранцами в музеях, читальных залах библиотек, плавательных бассейнах и других местах.

Опыт первых месяцев работы нештатных сотрудников подтвердил целесообразность этой активной формы привлечения общественности к работе органов госбезопасности.

Учитывая это, полагаем целесообразным, чтобы нештатные сотрудники привлекались к работе не только в летнее время, но также и в другие периоды года».

Это была доведенная до абсурда хрущевская идея. Наружное наблюдение – сложнейшее дело, которое под силу только профессионалам. Дилетант не способен ни выявить разведчика, ни засечь его контакты. Привлечение общественности лишь разжигало шпиономанию и подкрепляло уверенность иностранцев в том, что в Советском Союзе следят за каждым, кто приехал из-за границы. Что в общем было недалеко от истины…

Впрочем, иногда Хрущев забывал собственные идеи о том, что осужденных надо брать на поруки, что сажать надо меньше, и становился довольно жесток. В 1961 году на заседании президиума ЦК возник вопрос об уголовной преступности. Поводом стало знаменитое в те годы дело Рокотова, которое возмутило Хрущева.