Принцип Парето - Алина Аркади
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Попросишь, – обволакивающий шёпот и голодный взгляд обдают жаром.
Выходит из машины и ждёт, когда я последую его примеру. Чёртов Парето! Неудовлетворённость уничтожает остатки позитивного настроя. Видимо, сегодняшний вечер обещает быть омерзительным во всех смыслах.
– Возьми меня под локоть и улыбайся.
– Если бы вы закончили начатое, я бы сейчас улыбалась во все тридцать два совершенно искренне.
– Обещаю сегодня порадовать тебя. Как минимум пару раз.
– Не помню, чтобы я об этом просила, – закатываю глаза.
Откровенные провокации с моей стороны бьются о бетонные преграды самообладания Островского. Вряд ли я способна задеть того, кто неспособен на эмоции.
Дом нас встречает множеством лиц, часть из которых знакомы с приёма в доме Аронова, но в большинстве своём я с открытым ртом рассматриваю мужчин и изысканных женщин рядом с ними. Несмотря на мой образ, вряд ли я способна составить конкуренцию кому-то из них.
Но Островский представляет меня каждому, кто задерживается в приветствии. Люди недоумённо рассматривают меня, как нечто нереальное. Вероятно, все настолько привыкли к Косте в единственном экземпляре, что сейчас шокированы его скорой женитьбой и неожиданным отцовством. Лишь потом понимаю: они удивлены моему присутствию рядом с Парето. Но его это ничуть не смущает, и сейчас рядом со мной Костя, каким предстал в ресторане перед мэром.
– Поздравлять с «радостным событием» не стану. Потому как не с чем, – салютует бокалом Виктория, появившаяся рядом.
– Спасибо, – улыбаюсь, – честно – спасибо вам.
– Давай на «ты». – Киваю, успев ухватить бокал с шампанским с подноса официанта. – Я, как никто понимаю, что Островский просто так ничего не делает, тем более не женится и не объявляет о наличии официального наследника.
– Альберт Витальевич сказал?
– Нет. От объяснений отказался. Да и не нужны они, Лен. Лишь обронил недовольное из серии данного Островскому шанса, которым он категорически не желает воспользоваться. Насколько я понимаю, шанс – это ты.
Нечто подобное Аронов бросил Парето в споре, которому я стала свидетелем, скрываясь в гардеробной. Аналогичную претензию получил в ответ. Но на безымянном пальце Виктории и сейчас отсутствует кольцо, что означает – мужчины делать первый шаг не желают, упиваясь привязкой к прошлому.
– У Парето есть цель, я лишь одно из множества средств на пути к её достижению. Банально, но правда.
– Мой тебе совет, Лена: беги при первой же возможности, иначе пойдёшь ко дну вместе с ним.
Смотрю на Вику понимающим взглядом, одновременно ловлю себя на мысли, что бежать не хочется. Только если к нему.
От количества мелькающих лиц рябит в глазах. Прихватив второй бокал, иду к выходу в дальней части холла, предварительно отметив, как из дверей появляются парочки. Попадаю в оранжерею: длинную, метров пятнадцать, которая заставлена растениями в больших кадках. Их стволы несколько метров высотой, а листья нависают сверху. Создаётся впечатление, что ты оказался в тропическом раю, где поют птицы и слух ласкает шум воды. Так и есть: фонтан со статуей мальчика, который на плече держит кувшин посредине чаши, где журчит вода. Присаживаюсь на край фонтана и провожу пальцами по воде, которая оказывается прохладной, но достаточно комфортной. Сюда бы Костю, чтобы насладиться тишиной и уединением.
– Добрый вечер, – слышится рядом знакомый голос. Слишком знакомый. – Не стоит Константину Сергеевичу оставлять красавицу-жену в одиночестве.
Поворачиваюсь к собеседнику и цепенею на миг. Рома. Любой другой скажет, что Воронов. Так и происходит, когда мимо нас проскальзывают гости, приветствуя мужчину. Но для меня различия настолько очевидны, что последние сомнения улетучиваются, когда вижу едва заметный шрам над левой бровью. В прошлом году муж, не устояв на ногах после принятия значительной дозы спиртного, скатился с лестницы и разбил лицо. В травмпункте наложили три шва.
– Знаешь, – уверенно начинаю, – в моей голове крутилось с десяток вопросов, на которые я желала получить ответ. А сейчас хочу сказать лишь одно: какая же ты сволочь, Рома!
Дёргается в сторону от неожиданности сказанного, но останавливается, впиваясь в меня взглядом. С самообладанием у Ромы всегда было не очень, и любой непредвиденный выпад мгновенно дезориентировал.
– Это вы у Парето научились видеть то, чего на самом деле нет? – попытка улыбнуться проваливается, когда Рома нервно перебирает пуговицы на рубашке.
– Я не идиотка, более того, не слепая. Общалась с Вороновым. Настоящим. А тебя знаю восемь долгих лет. Невозможно быть тем, кем ты не был изначально. В твоём случае. Так что прямо сейчас, я бы хотела знать: по какой причине я и дочь оказались на улице? Так боялся за свою задницу, что не предоставил нам шанса выжить? Или на это и был расчёт?
Несколько минут тишины, а затем Рома поясняет:
– Захотелось другой жизни. Без твоего нытья, детских визгов и стонов бабки, – его лицо искажается в презрительной улыбке.
– Она была твоей бабушкой.
– Не была! Нашла меня мелкого на улице. Кто и откуда сам не знал, даже имени не помнил. Назвала Ромой, а всем сказала, что неожиданно объявившийся внук, хотя детей у неё не было. Договорилась, бумажки сделала. Тогда с этим не так строго было, никто не выяснял, откуда взялся ребёнок. Заботилась, кормила, растила, даже любила, – горько усмехается и смотрит поверх меня, вспоминая что-то своё. – Я был благодарен, но особой любви к ней не испытывал. Всё надеялся, что откинется и квартира моей будет, но и тут облом: взъелась за синьку и на тебя завещание написала. Рвал и метал, желая избавиться от тебя. А тут мужик подкатил какой-то в мастерскую: колесо пробил, а запаски не было. В любом другом случае у нас не оказался бы. Внимательно меня рассматривал, а через пару дней вернулся с предложением. Согласился. За такие бабки любой бы согласился. Зря оружие в дом притащил, конечно, – потирает подбородок, прохаживаясь из стороны в сторону. – Но я его нашёл, – подмигивает, – нужно было подальше от дома выбрасывать. Он же риелтора нашёл и помог от тебя избавиться. Надеялся, что сгинешь, но нет – выползла, – каждое слово произнесено с ненавистью, презрением, сквозит омерзением и каплями яда.
– Ладно я, – голос хрипит от обиды, – но Тася… Она твоя
