Падение 'Морского короля' - Астон Марк

«Си Кинг» был спроектирован так, чтобы остаться на плаву, если он совершит контролируемую аварийную посадку в режиме висения над водой, но в том, как мы приводнились на поверхность моря, не было ничего контролируемого. При ударе о воду в непроизвольном нырке, у нас не было ни единого шанса.

Ударившись о поверхность воды, вертолет перевернулся на бок. Его вращающиеся лопасти несущего винта врезались в волны, глубоко вгрызаясь в воду, когда вес расположенных сверху двигателей перевернул фюзеляж и подтолкнул его под поднимающуюся волну. Десантный люк взорвался стеной ледяной белой воды, затопив грузовой отсек от низу до верху. Все это произошло в одно мгновение, но каким-то образом, мне удалось набрать полную грудь воздуха, когда мы перевернулись вверх дном и пошли ко дну.

Я изо всех сил старался задержать дыхание, когда шок от холодной воды обрушился на меня, как удар бурной реки. Каким-то образом я справился с почти непреодолимой сенсорной перегрузкой, когда мир сомкнулся, превратившись в неистовую безумную мешанину переплетенного снаряжения, ног и рук, бьющихся в попытке выжить, как рыба, пойманная в бочке.

Когда разум и тело оказываются перевернутыми и запертыми в затопленном отсеке, им нужна видимая или физическая точка отсчета, чтобы указать путь к выходу. В тот вечер в кормовой части вертолета не было ни одной. С надетыми тяжелыми РПС, плотно прижатые друг к другу и запертые под водой в мешанине оружия и коробок с припасами, мы не могли сориентироваться, и не видели понятного выхода. Каждый из нас с первобытной настойчивостью боролся за то, чтобы выжить в котле леденящей тьмы и ужаса. Когда люди выдыхали, отчаянный звук их последнего вздоха затихал в заполненном морем отсеке. Мы цеплялись за воду в поисках какого-нибудь невозможного способа спастись. Я мог чувствовать Сида и Лоуренса, когда их тела прижимались к моему, в борьбе за жизнь.

Время, казалось замедлилось, но неистовые конвульсии окружающих меня людей начали стихать. Я чувствовал, что Лоуренс и Сид замерли, их дыхание жизни ушло. Я почувствовал, как отключается мое собственное тело. Мой разум был затуманен страхом и паникой. Черт, черт, я проигрываю борьбу за то, чтобы остаться в живых, и я умру.

Моя грудь горела от боли, вызванной задержкой дыхания. Изо всех сил, стараясь держать рот закрытым, я знал, что вот-вот позволю воде хлынуть в мои легкие и отдам себя морю. Затем, перевернутый вертолет сдвинулся с места. Ударившись о накатывающуюся волну, корпус вертолета резко поднялся вверх, в результате чего вода внутри сдвинулась, каким-то образом создав воздушный пузырь. Моя голова прорвалась сквозь поверхность. Я застонал, когда выдохнул, а затем втянул еще один отчаянный глоток воздуха. Больше в вертолете ничего не двигалось. Я был один и живой в темноте, но я был обращен назад, к корме. Я мог различить маленькие темные очертания корабля вдалеке, ухваченные на фоне рассеянного света горизонта, видимого через дыру в фюзеляже, где раньше был хвост вертолета. Теперь у меня была точка отсчета, на которой можно было остановиться. И средство побега.

Самое слабое место конструкции вертолета — это место, где хвост соединяется с основным фюзеляжем вертолета. Наш был срезан ударом. Я увидел свой шанс и вернулся режим чистого выживания с целеустремленностью. Я не собираюсь умирать, подумал я. Набрав еще один глоток воздуха, я нырнул под поверхность и оттолкнулся от воды, протискиваясь сквозь снаряжение и стену неподвижных тел, пока я наполовину плыл, наполовину пробирался, к дыре в кормовой части вертолета в бешеной борьбе за жизнь.

Я добрался до разорванной кормовой части и втиснулся в ее сужающиеся рамки, направляясь к тому месту, где она отломилась, едва шире плеч. Я извивался, пробираясь вперед и вверх, не обращая внимание на осколки искореженного металла, впивающиеся мне в голову. Затем моя талия застряла, крепко зажатая набитыми подсумками моей РПС. Я не мог продвинуться дальше. Черт, черт, черт, я не могу пошевелиться, я застрял, паника снова путает мои мысли. Я был зажат сужающимися краями того, что осталось от сломанной хвостовой балки, и не мог пошевелиться, когда вертолет снова сдвинулся с места и начал крениться и скользить назад под волнами. Паника почти овладела мной и угрожала лишить воли к жизни. Затем вспышка ясности. Я подогнал свою собственную РПС именно для такой экстренной ситуации как эта. Инстинкт, отточенный тысячью заученных движений взял верх.

Протянув правую руку вниз, я схватил быстроразъемную стропу, которую вшил в свой сделанный на заказ ремень, в качестве замены стандартной пряжки. Я рывком расстегнул ее, одновременно снимая лямки левой рукой. Если бы я использовал на ремне обычную пряжку, я был бы мертв.

Освободившись от тяжелой РПС, превратившейся в ловушку, которая угрожала помешать моему высвобождению, я протолкнулся через оставшуюся часть хвостовой балки, извиваясь и игнорируя новые порезы, поскольку она продолжала сужаться. Затем в неровной щели показались мои голова и плечи. Фюзеляж застонал и снова сдвинулся подо мной, в последний раз угрожая утянуть меня за собой. Одним огромным, последним усилием, я вывалился из сломанной хвостовой части вертолета и упал с нескольких футов в открытое море.

Глава 26

Я снова вынырнул на поверхность, и на мгновение холод воды почти не имел значения. Я дрыгал ногами, мое тело опускалось вверх и вниз с поднимающейся и опускающейся волной, когда я втягивал наполненный брызгами воздух и хватался за пенопластовое сиденье, плавающее рядом с тем местом, где я вынырнул, чтобы глотнуть воздуха. Это придало мне жизненно важную дополнительную плавучесть, поскольку смертельный, леденящий мышцы холод ледяной воды, начал подтачивать мои силы.

Я думал, что должно быть, я единственный выживший, пока не всплыл на гребне волны и не увидел остальных. В сорока или пятидесяти метрах справа от меня, в темноте, я смог разглядеть группу других плавающих голов. Люди в воде, потерянные для меня в давке, когда мы врезались и перевернулись, но, к счастью, достаточно близко к аварийным выходам. Единственное, что давало им шанс на выживание. Но если у меня было за что держаться, ни на ком из них не было спасательных жилетов.

Толкая впереди свое импровизированное устройство для поддержания плавучести, я направился к ним. Расстояние было меньше двух длин стандартного плавательного бассейна, но плыть по ледяному морю в насквозь промокшей одежде и ботинках, отяжелевших от воды, было чрезвычайно тяжело. Мои ноги чувствовали себя так, будто к ним были прикреплены гири, моя