Перловый суп - Евгений Будинас

Вот для этого мы и понадобились в Светлом. На четвертый день Ан-2 повез нас, наконец, в Игрим (800 км), а оттуда через сутки вертолетом доставили в Светлый (еще 200 км) в 6 км от поселка газовщиков Пунга.

Довольно объективную картину нашего пребывания дает отрывок из моего письма жене, отправленного оттуда: «Встретили нас хорошо... Будильник сразу включился в жизнь КМСМУ Его положение здесь мне не совсем понятно, но кажется, что его действительно берут комиссаром (вернее, и.о. комиссара, так как он не член партии). Тем не менее, он чувствует себя начальником, ходит, отдает приказания и т.д., в общем, с утра до ночи «как белка в колесе» (все время в центре событий). Малый он неплохой, но меня жутко коробит его комиссарское выпендрючивание, и я его частенько подзуживаю. На этой почве мы сцепляемся. Он говорит, что я подрываю его авторитет, а я ему говорю, что он...

Светлый — дело, конечно, незаурядное. Как ни странно, во многом Женька не наврал. Здесь действительно потрясное кафе и по архитектуре, и по оформлению — есть и фоно, и электрола «Ионика» (это в глуши, в центре тайги!). И люди отличаются — тут и сухой закон, и в карты играть нельзя, и начальники — во! ребята. Но для меня главным оказалось отсутствие специальности, близкой, или хотя бы родственной моей. Потому что работать плотником я не могу, да и просто не хочу! Знаменитые будильниковские «физики-плотники» при более детальном рассмотрении оказались студентами технических вузов, исключенными за академическую неуспеваемость и мелкие шалости. А вот ребята-строители, которые ехали посмотреть, как и что, уже взяли договоры, оформляются».

Мы дали в Светлом два концерта (я читал написанные вместе с Колей Анитовым монологи и поставил несколько сценок на местные темы). Организовали и провели первую в Светлом свадьбу — тройную (у меня оказались даже записаны фамилии пар молодоженов — Щербаки, Тубаевы и Латышевы). На-придумывали массу всякой всячины для свадебного ритуала. За невестами женихи ездили на новых голубых самосвалах, на дверцах которых были наклеены шашечки, как на такси. Дружки и гости сопровождали их, стоя в кузовах других самосвалов, все они были украшены флажками и самодельными цветами. Над каждым был лозунг: «Ударим свадьбой по текучести кадров!», «Чтоб мы так жили, как мы едем!», «В Светлом — свадьба!». На стене «Комарика:

«Женихи и невесты,

В минуты эти

Помните — в Светлом

НУЖНЫДЕТИ!»

Все было сделано по настоящему свадебному ритуалу: с выкрадыванием невест, выкупом, встречей «родителей» (Будильник в роли папаши выносил каравай), подарками и главное — вручением Анатолием Мандриченко ключей от отдельной квартиры каждой паре. Был даже фейерверк — когда стемнело, палили непрерывно из трех трестовских ракетниц.

Довольно много еще было напридумано нашей рязанской троицей за почти три недели тюменской поездки. Совершенно не помню, как возвращался (неужели так круто провожали?). Женька остался в Светлом. Он был там и комиссаром КМСМУ, и преподавателем вечерней школы (хотя вузовский диплом получит только через пять лет!), которую несмотря ни на что они с Мандриченко все-таки открыли. Зимовал он, как и другие светловчане, в новых домах, где страшно мерзли, так как одни «раздолбай» не завезли теплоизолированные трубы теплотрассы, а другие установили вместо них железные, которые зимой полностью промерзли.

Кое-что об этой зимовке Женька рассказал нам с Инной, когда, возвращаясь в Минск, заехал в Рязань. Он останавливался у нас со своей будущей женой Ларисой, по дороге из Минска в Светлый, где она стала директором той самой вечерней школы.

В последнем номере журнала «Смена» за 1970 год я прочитал интервью с и.о. управляющего трестом «Тюменьгазпром-строй» Анатолием Мандриченко. Он сказал, что первый камень в Светлом был заложен 22 июня 1967 года, то есть всего за три месяца до приезда туда нашей творческой бригады во главе с Будинасом.

Он отметил в интервью, что намеченные в Светлом строительные работы КМСМУ полностью выполнило — «построили хороший поселок двухэтажных благоустроенных домов, с теплицей, клубом, кафе, магазинами и прочими необходимыми для жизни сооружениями».

Однако Мандриченко признал, что задачу морально-этического плана КМСМУ не выполнило. Не удалось создать особый коллектив со своим традициями, так как был утерян первородный дух Светлого, рожденный в студенческом строительном отряде. «Чувство хозяина, чувство своей сопричастности и своей нужности общему делу больше всего держало людей в Светлом. Как только люди почувствовали, что они здесь нужны только как рабочая сила, только как лишняя пара рук, -Светлый перестал быть ИХ личной стройкой. Он превратился в самый обычный поселок с трудными климатическими и бытовыми условиями. Бросить его было не жалко».

В Рязани снова появился Будильник. Как всегда неожиданно. Был в Москве в командировке и не удержался — заскочил на денек проведать друзей. В итоге всю ночь читал нам с Колей Анитовым только что написанную им повесть «Не отдавай королеву!».

Мы — два «маститых» писателя-сатирика (даже великий Райкин исполнял пять наших монологов «О воспитании»!) были потрясены — Будильник первым из всего нашего рязанского творческо-литературного круга написал настоящую Книгу — о первой любви, о сложностях начала пути интеллигента, не побоявшись коснуться такой сложной для тех времен темы, как отношения с уехавшими за «бугор». Прибалтийский антураж, готика, витражи — советская экзотика. Мы сразу поняли, что его «Королева» (так мы потом много лет называли между собой эту книгу) — достойная наследница аксеновских «Коллег» и «Звездного билета», балтеровских «До свиданья, мальчики». Мы были восхищены и слегка затронуты — Женька всех нас обогнал, молодчина!

Меня, однако, удивило и зацепило то, что одному из отрицательных героев он дал мою фамилию. Конечно же, это должно было иметь причину, в чем же она? Наши вечные споры? Так ведь Будильник спорил всегда и со всеми, почему же выбрал именно меня? Что-нибудь еще?

Реакция была немедленная — я направил ему по почте очень ехидную пародию на его повесть под названием «Тронул — ходи!». Женька заявил, что она ему очень понравилась, и он всем читал ее в Минске, утверждая, что если на повесть пишут такие классные пародии, значит, она производит сильное впечатление. Через 34 года Будильник позвонит мне из Минска и скажет, что недавно ему попалась на глаза моя пародия, он перечитал ее и решил наконец-то опубликовать свою повесть. Чтобы я знал — его подтолкнуло на это мое давнее ехидство!

Он переписал эту книгу заново, превратив маленькую повесть о первой любви в большой роман о том, что любовь -это главное в жизни человека от ее начала до конца. Причем целомудренное название «Не отдавай королеву!» превратилось в почти двусмысленное — «Давайте, девочки!». Конечно же, первое, что я сказал: «Будильник, протри окуляры! Ты ведь говорил, что на роман тебя подвигла моя пародия. Так она называлась «Тронул-ходи!», а не «Потрогал — женись!». Он захохотал и сказал: «Сашка, а тебе слабо сделать пародию и на «Девочек?»

Но на «Девочек» пародию делать было невозможно, ибо это была Исповедь,

Снова Будильник в Рязани. Мы встретились с ним 6 декабря на дне рождения у Коли Анитова. Женька пришел с Пашкой Богдановым и Адой Хромченко. Он рассказал, как проходили в Ленинграде выступления Андрея Вознесенского с оркестром в филармонии. Объявляют: «Оратория», музыка Родиона Щедрина, слова Андрея Вознесенского. Солист — автор, Вознесенский». Начинают — и полный провал, старухи, при-шедшие по абонементам, плюются и уходят одна за другой из зала. Андрей — в трансе, в шоке!

Прилетает из Москвы Зоя (она же Оза), тут же вызывает Будильника и других его друзей. Они по пятам ходят за Андреем, чтобы он ничего с собой не сделал. Привезли из Москвы фрак от лучшего французского Дома моделей. Он собрался, переоделся, вышел во фраке и водолазке... Фурор!

История с Вознесенским должна была показать присутствующим нынешний высокий уровень общения Будильника.

Перед отъездом Женька сказал, что он окончил Минский радиотехнический институт. «Наконец-то ты можешь завязать со своим темным прошлым — вечерняя школа, ночная смена, вечерне-заочный институт, — съязвил я. — Открывай светлое будущее, беги в Минске в отдел кадров и покажи синие корочки». На что Женька гордо ответил: «Моя контора в Москве!» — он уже работал спецкором АПН по Белоруссии.

«05.VІ.1976. После долгого перерыва опять сажусь за бумагу. Толчок, конечно же, извне. Приехал Женька Будильник. Вчера читал свою новую повесть. Она оказалась о Рязани, о событиях близких и знакомых, о людях, которых хорошо знаю. Рязань, начало 60-х, институт, художники, празднование дня молодежи на площади Ленина.