Выкупленная жизнь (СИ) - Натали Лавру
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
К счастью, дома нашлись жаропонижающие и противопростудные лекарства, я уговорила Максима съесть несколько ложек каши и уложила его в постель.
Теперь передо мной стоял выбор: оставить ребенка дома одного и съездить в больницу или остаться дома. И я решила поступить, как плохая мать: взяла такси и уехала, внушая себе, что я только туда и обратно.
— Сегодня тебе надо лежать, постарайся уснуть, хорошо? — сказала я сыну, решившись ехать в больницу.
— А ты со мной полежишь?
— Мне некогда лежать, твоему папе сейчас очень-очень плохо, я должна его проведать. Ты не боишься оставаться дома один? — Максим пожал плечами. — Я ненадолго. Засыпай, а когда проснёшься, я уже буду дома. Я оставлю тебе кружку с чаем на тумбочке, горшок возле кровати. Будь умничкой, отдыхай, я скоро.
Я поцеловала его и вышла, такси уже стояло возле дома.
В больнице меня тоже ждали новости. Как и вчера, врач разговаривал со мной лично, но на сей раз уже не в коридоре, а в своём кабинете.
— Кома третьей степени. Это…
— Я знаю, что это такое. Лечебное дело, пятый курс. — прокомментировала я, доктор понимающе кивнул.
— Увы, мы сделали всё, что могли. У нас в районной больнице нет возможности долгое время поддерживать его на искусственном жизнеобеспечении, нет требующихся в данной ситуации препаратов. Его надо везти в областную больницу.
— Ясно. Могу я попасть к нему?
— Нет. Завтра в 11 часов будет машина, можете ехать рядом, а сегодня — нет. Само то, что он до сих пор жив, — чудо. Видимо, очень крепкий организм. Сейчас вы ничем не сможете ему помочь. А теперь, извините, у меня через пять минут операция.
Я вернулась домой, как мне показалось, быстро. Максим не спал, встречал меня у дверей с заплаканными глазами.
— Ты почему не спишь? — удивилась я.
— Я без тебя не хочу. — был ответ.
— Может, сначала поедим? Ты ещё не доел кашу. — он решительно замотал головой.
Мы вместе легли и проспали дотемна, пока с работы не пришла мама и не разбудила нас. Сонный Максим застонал и пожаловался, что ему больно, температура снова поднялась. Я положила ему на лоб компресс, заставила поесть пюре с мясом и снова дала лекарств. Честно говоря, я и сама чувствовала себя разбитой.
О том, что я была в больнице, маме говорить не стала, просто известила, что завтра мы возвращаемся в город. Максиму тоже не помешал бы доктор, даже если им окажется мать Дилана, — так мне будет спокойней за сына.
Максим не мог успокоиться до глубокой ночи, ему стало настолько тяжело, что он долго плакал и просил меня помочь. Я гладила его по голове и читала сказки, пока он не отвлёкся и не уснул. Утром он выглядел гораздо более бодрым и весёлым, однако это улучшение ещё не значило, что болезнь отступила совсем.
Умом я понимала, что тащить ребёнка сначала в больницу, потом три с лишним часа трястись в транспорте, чтобы попасть в другую больницу — явно противоречит здравому смыслу, однако оставить Максима в Верхнем Волчке я не могла.
Перед отправкой врач, оперировавший Дилана, ещё раз подошёл ко мне:
— Его состояние близко к терминальному, у него было сильнейшее нервное истощение, уж не буду интересоваться о причинах… Будьте готовы к худшему.
— Я вас поняла, доктор, спасибо за всё.
Я изо всех сил старалась сохранять спокойствие, хотя при одном лишь взгляде на Дилана у меня начинало болеть в груди. Мне казалось, что там, в этом едва живом теле, его больше нет.
Максима укачало и он уснул у меня на руках, оно и хорошо, хоть он скоротал время. Ехали долго, я и сама с трудом перебарывала дремоту.
В областной больнице имелась терапия по выведению пациентов из состояния комы, и в нашем случае вся надежда была только на неё.
«Поможет ли она?» — звучал в моей голове вопрос.
Когда Дилана определили в палату, я, наконец, смогла выдохнуть с облегчением. Да, само по себе чудо, что он до сих пор был жив.
«Значит, остаётся надежда. Значит, он борется» — подбадривала себя я.
Я вызвала такси, и мы с Максимом вернулись домой. Максим снова капризничал, отказывался от еды и сна.
Звонила мама, спрашивала, как дела, я ответила, что нормально, хотя всё это вряд ли можно было охарактеризовать таким словом.
Ещё одна вещь не шла у меня из головы: поступок Седого. Я обязана была поблагодарить его, если его не арестовали, и сообщить последние новости о Дилане. Помимо главного, служба клана прекратила преследование меня, и в этом была заслуга именно Владимира Александровича.
Максим успокоился только к девяти часам. Я набралась смелости и позвонила в соседнюю дверь. Открыла Лидия Николаевна.
— Здравствуйте, мне нужно поговорить с Владимиром Александровичем, он дома?
— Дома. — гаркнула она и закрыла дверь.
Спустя несколько секунд дверь снова открылась, и старуха впустила меня. Я вошла в кабинет Седого, он сидел за работой.
— Здравствуйте.
— Ты как посмела сюда явиться?! — загремел он. — Пошла вон!
— Я пришла поблагодарить вас.
— Да если бы не внук, я
