Безумие и его бог (сборник) - Вальтер Отто

Накинуться на желанную женщину с ножом, бросить в огонь пачку в сто тысяч, швырнуть перчатку в надменную физиономию мадам (Стендаль, Достоевский, Шиллер) — литературные моменты, «в жизни все иначе». Но не для людей, причастных иным космическим стихиям.

Опьянение, экстаз, безумие, восторг. Дионис в ипостаси Вакха — бог винограда и вина.

«Одержимые богом менады и вакханы прыгают в бассейн, заполненный виноградом — купание и танец одновременно, деревянный ковш пляшет в пурпурных, лазурных солнечных отблесках. Хохот, крики „эвоэ“. Вакх погружает в пенистый сок тирс, увитый плющом и змеиной травой офианой. Когда менады натираются этой травой, клитор вырастает фаллосом. Оргия: старики превращаются в детей, женщины в мужчин, мужчины в женщин, те и другие в пантер, змей, хищных птиц — рев, стоны, кровь, пение. Ритуал заканчивается, бог исчезает, на пустой земле валяются несчастные страдальцы. Но менады и вакханы, забыв о прежней жизни, днями и ночами рыщут по лесам и полям в поисках неистового бога сублимаций».

Вальтер Ф. Отто вполне согласен с главной дилеммой европейской цивилизации, назовем ее дилеммой номер один: жизнь — смерть. Принципы противоположные, оппозиции совершенно неразрешимые. Фундаментальные оппозиции породили множество других: небо и земля, форма и субстанция, эйдос и материя, мужчина и женщина и т. д. Автор расценивает дионисизм как сложное переплетение жизни и смерти, но это не меняет сути: жизнь и смерть — враждебные принципы, их борьба определяет экспрессию бытия.

Легитимна ли оппозиция жизнь — смерть? Да, с точки зрения монотеизма. В язычестве дело обстоит не так просто. Здесь надо вот что учесть: греческая языческая традиция дошла до нас через монотеистов — арабских и христианских переводчиков и комментаторов; значения греческих слов объяснялись в зависимости от размышлений и убеждений того или иного исследователя. В знаменитом споре Эразма Роттердамского и Иоганна Рейхлина последний, выражая серьезное сомнение в наличии негативных понятий в греческом языке, утверждал: языческая мифология не знает идеи смерти как растворения в «ничто» и полного уничтожения. Действительно: вряд ли подобная идея уместна в ситуации свободных манифестаций и беспрерывных метаморфоз.

Мысль о тотальной гибели вообще неуютно чувствует себя в мозгу человеческом. Разве есть у нас онтологический опыт рождения и смерти? Необходимо усилие воображения, попытка «представить себя на месте» розово-визгливого комка плоти или белесо-молчаливой продолговатости на столе. Смерть для нас риторическая фигура, не более. Мы блуждаем меж ночью и днем, сновидением и сознательной конкретностью — они, словно мелодии, иногда сопрягаются в странном контрапункте. Рене Генон, рассуждая о практической невозможности провести окружность, ибо начало линии никогда не совпадет с концом, заключил: «Начальная и конечная точки не являются составляющими линии. То же можно сказать о рождении и смерти телесной модальности — они не входят в „плоскость жизни“ индивида» («Символизм креста»). Рене Генон имеет в виду: жизнь человеческого тела — дистанция меж двумя моментами инобытия.

Смерть как принцип уничтожения жизни до крайности проблематична. Монотеисты отрицают метемпсихоз или циклическую реинкарнацию, однако их теории о «жизни после смерти» до крайности неясны и противоречивы.

Вальтер Ф. Отто, несмотря на очевидное преклонение перед Дионисом, называет бога «безумным». Лучше даже сказать так: Дионис — бог безумия. Ничего удивительного, если учесть: греки считали «мании» субтильными женскими субстанциями и приносили им жертвы. У Вальтера Ф. Отто Дионис — возмутитель спокойствия, устранитель привычных ритмов, порядка и размеренности. Если Аполлон — гармонический созидатель, Дионис — разрушитель; автор более или менее согласен с предложенной Ницше дилеммой.

Безумие (вне так называемой «психиатрии») есть дисгармония, разрушение всякого порядка, наплевательство на закономерные устои семьи, общества и т. д. Однако возникает вот какой вопрос: незыблемы ли, абсолютны ли законы разума? Если да, любое от них отклонение следует назвать безумием, подлежащим исправлению либо наказанию. Но древние жили в мире свободных, индивидуальных, транзитных манифестаций. В подобном мире можно интересоваться явными или тайными взаимосвязями, учитывая их транзитность, но не «устройством» того или иного, в мире манифестаций «время — ребенок играющий, ребенок на троне». Гераклит считал, что нельзя дважды войти в одну реку. Точно так же нельзя дважды встретить одного человека. Поэтому античные эпосы и романы есть свободные композиции странствий, войны, авантюр, но не логические причинно-следственные конструкции, обусловленные единством времени и места действия, идентификацией имени и носителя имени, началом и концом. Манифестации не детерминированы, они возникают и пропадают: Ифигения всходит на жертвенный холм, Эней покидает Дидону. Это не имеет никаких причин и никаких следствий. С нашей точки зрения, греки ужасающе легкомысленны. Как дано рождение великому племени кентавров? Иксион влюбился в богиню Геру, Зевс придал розовому облаку формы спящей Геры, Иксион экстатически соединился с… богиней, в результате появились кентавры. Герои живут и действуют в ситуации новых горизонтов, новых пейзажей, постоянных метаморфоз. Поскольку нет «установленного порядка вещей», нет «чудес», то есть нарушений подобного порядка, нет надобности в жизненном опыте и аналитическом размышлении — мгновенные перемены рождают мгновенные решения, те или иные мировоззрения основаны на эвристических гипотезах.

Итак, аксиомы, постулаты, парадигмы социального устройства, нравственности, точных наук — только абстрактные обобщения определенного логоса, здесь речи быть не может о какой-то «константности». Говорить следует о диктатуре этого логоса, употребляя выражения типа «кто не с нами, тот против нас», говорить следует о едином Боге и его Враге, о непримиримости оппозиций. Такова ли ситуация Аполлон — Дионис? Нет. В язычестве нет и не может быть четких оппозиций, оппозиций навсегда. Аполлон функционально близок Зевсу, Аресу, Афине; Дионис — Пану, Гермесу, Деметре, Афродите. Что это значит? Что нельзя детерминировать ареал активности каждого бога. Обобщать приоритеты Аполлона, им противопоставлять Дионисовы приоритеты — значит лишать богов божественности и превращать в «принципы». Функциональность каждого бога не поддается определению. В плане современных понятий о «гармонии» и «справедливости» Аполлон далеко не безупречен. И как понимать «милосердие» Диониса? Он часто разрывал на куски больных зверей и оживлял здоровыми, о чем упоминает Нонний в «Деяниях Диониса».