Бермудский артефакт - Вячеслав Денисов

Дженни еще раз кивнула. Пороховая гарь выветрилась, и сейчас в каюте пахло кислым – это то, что не смог унести ветер после выстрелов. Да застывшей кровью. Запах размороженного мяса. Не лучшее сопровождение беседы близкого к Богу человека и прихожанки.

– Тридцать девять лет я несу в сердце имя Христа, Дженни. Это больше, чем жил сам Христос.

И Франческо снова замолчал.

А когда повернулся в следующий раз, в глазах его светилось нечто, что заставило женщину напрячься.

– Скажи мне, Дженни, кто создал мир?

– Господи, Франческо… – забормотала она.

– Вот именно, вот именно… Он. А кто управляет миром? Не отвечай, я знаю… Как думаешь, Дженни, насколько сильна вера моя?

– Франческо, я не видела человека, более преданного Богу! Был еще один, но он оттуда, из моего прошлого, из моего несуществующего прошлого, где были и священники, и бандит, и учитель, и дождь, прибивающий к земле чертополох… Оттуда, куда не вернут меня мои воспоминания.

Сунув руку за воротник, Франческо вытянул за серебряную цепочку крест размером с мизинец. Посмотрел, отпустил. И распятие закачалось меж окровавленным полом и шеей его…

– Я представитель ордена «Опус Деи». И вместе с Адриано я выполнял задание понтифика. Когда-то давно, очень давно, так давно, что и не стоит вспоминать когда, явилась Пресвятая Дева Мария девочке и оставила предсказания. Записав их, девочка передала бумагу на хранение церкви. И церковь приняла ее. Читали этот документ всего несколько человек. Но не читал Папа, да и я не знаю, что в нем. И Адриано не знал… Но у понтифика было сомнение, что в лоно церкви попали подлинные записи. И тогда я и Адриано отправились в путь. И везде, в любой стране, в любом городе нас ждала помощь. Орден всесилен, Дженни… Почему я не выпускаю из рук кейс – вот вопрос, который мучит всех, особенно Макарова. Он считает, что в нем есть доказательства гибели Адриано. Но доказательства не в чемодане этом искать нужно. Все, что находится в нем, – это лист бумаги. В кейсе поддерживается определенная температура, чтобы, не дай бог, не испортилась бумага. Чтобы не потекли чернила, чтобы не изменился их цвет. Откровения Девы Марии, записанные рукой маленькой Фатимы, – вот что в кейсе. Так как ты думаешь, Дженни, насколько сильна вера моя в Бога?

– Франческо…

– Тогда посмотри в лицо этого человека!

Ошеломленная громким вскриком того, кто казался ей невозмутимей утеса, Дженни поднялась с койки и сделала несколько боязливых шагов в сторону лежащего на полу тела. С минуту она смотрела в покрытое бледностью лицо, а потом в несколько приемов, словно ей давили на грудь, прошептала:

– Антонио…

– Ты узнала его? Ты узнала человека из своих смутных воспоминаний? Стирается все в памяти людской, но не стираются лишь лица людей, бывших когда-то близкими! Антонио! Бывший настоятель прихода в деревушке возле Луисвилля! Отрекшийся от сана во имя любви плотской и женившийся на красавице Дженни, девочке, которую он когда-то вынес на руках с залитого ливнем пустыря!

Изумленная Дженни смотрела в глаза Франческо, и казалось ей, что взгляд его пронизывает ее насквозь.

– Откуда вы… знаете?

– Откуда я знаю… – На скулах Франческо задвигались желваки. – Откуда я знаю…. Ты уверена, что вера моя в Бога непоколебима…

Мгновение он сидел неподвижно, а потом схватился за распятие и сорвал его с шеи. И бросил в начавшую густеть лужу…

Она нехотя приняла крест. Еще несколько мгновений, и распятие полностью погрузилось в нее.

– Франческо?..

Дженни холодела от ужаса.

– Моя вера пошатнулась сразу, едва ступил я на этот остров. Что это? – подумал я. – Ад? Но разве умерли мы и разве судимы, чтобы оказаться здесь все, разом? Разве может в ад попасть письмо Фатимы, написанное после встречи с Девой Марией?!

Итальянец схватился за лицо и покачал головой.

– Бог мой… Не в этой жизни, а когда-то давно, так давно, что и вспоминать не стоит, ибо будет это святотатством – ведь предамся я воспоминаниям о прошлых жизнях… А разве не грех великий помнить жизни свои и жить теперь воспоминаниями о них?.. Так вот когда-то давно я оказался единственным, кто согласился связать узами брака потерявшего честь священника и юную девушку… – Франческо убрал руки от лица, и Дженни, окончательно потерявшая самообладание и теперь вцепившаяся рукой в койку верхнего яруса, увидела, что они красны и беспомощны. – Священник там – и убийца и вор здесь… Как имя его, неужели Антонио? А если нет, тогда чье имя он носит?

Перебирая руками койку, как поручень, Дженни удалилась от трупа и уселась. Теперь, чтобы не упасть, ей пришлось опереться о нижнюю койку.

– Посмотри вокруг, неужели для тебя все естественно? Я не о злобных тварях говорю, не о том, что ушел корабль, нас сюда привезший, и не о смерти Адриано… Посмотри – все ли остальное кажется тебе привычным? На руки свои посмотри, девочка… Тебе не кажется удивительным, что ни разу за все эти шесть дней перед тобой не возникала проблема отросших ногтей? – Франческо выбросил свои руки вперед. – Отчего у меня не растут ногти? Почему на лице моем нет бороды до сих пор?! Кто те двое, что сейчас остывают в гальюне?! Кто они?..

Она машинально провела рукой по ноге. Лодыжка была идеально гладка. Словно не шесть дней назад, в ванной комнате каюты, а только что она пользовалась своим депилятором.

– Неужели на земле есть места, где не властвует Господь? Тогда чем крепить мне веру свою, скажи?!

«Где-то здесь, – думала Дженни, – сидел Питер. Они стреляли друг в друга, а он прятался от выстрелов… «Я видел его стоящим на коленях, папа, и он был мертвый, он не причинил бы мне вреда», – это, кажется, он говорил Макарову…»

И, словно услышав это имя, Франческо зашептал:

– Но и не Сатана управляет этим обрывком суши… Обрывком времени, извлеченным из течения бытия – не Сатана управляет… Потому что здесь есть Макаров, есть Левша… Я молился изо всех сил Господу, чтобы выжил последний… И сейчас, отказавшись от веры, которая вела меня всю жизнь, я просто хочу, чтобы он жил. И я верю в силу Макарова, и просто прошу его вернуться…

Заглянув в лицо Дженни, уже снова спокойный, он привалился спиной к переборке.

– Только в этой каюте трое человек, которых связало прошлое. Всего одна каюта, случайное стечение обстоятельств – и в ней, не сговариваясь, оказались трое, которые, если напрячь память, могут что-то рассказать друг о друге…

– Вы читали Библию в синем сафьяновом переплете, когда соединяли нас с Антонио… – проговорила Дженни.

– Да? – Франческо посмотрел на нее. – Может быть… очень может быть… Все может быть, Дженни.

– Где мы находимся, Франческо?..