Тень Эндера - Орсон Скотт Кард

Боб не обратил внимания на руку, пригвоздившую его к стене. Чтобы его испугать, требовалось нечто большее, нежели физическая сила.

– Это справедливо, – сказал он. – Если ты сдержишь слово, я буду командовать взводом уже через месяц.

Теперь пришла очередь Виггина выйти из себя. Он схватил Боба за ворот его боевого костюма и поднял его вверх так, что их лица оказались на одном уровне.

– Если я сказал «да», то это твердое «да».

Боб только усмехнулся ему в лицо. При низкой силе тяжести в этой части станции поднимать малышей за шиворот было не таким уж надежным доказательством собственной силы.

Кроме того, Виггин не хулиган. Так что ничего Бобу не угрожало.

Виггин отпустил Боба. Тот соскользнул по стене, мягко приземлился на пол, снова подпрыгнул и опять приземлился, на этот раз уже окончательно. Эндер же подошел к шесту и соскользнул на нижнюю палубу. Что ж, Боб все-таки задел его и добился своего. Кроме того, Виггин понял, что сегодня был не на высоте. И не забудет об этом. Фактически именно Виггин сегодня потерял часть своего авторитета, осознал это и теперь приложит все силы, чтобы вернуть его.

«В отличие от тебя, Виггин, я всегда дам другому парню шанс научиться своему делу и только потом буду требовать от него совершенства. Сегодня ты поступил со мной подловато, но я дам тебе шанс завтра поступать лучше, а послезавтра – еще лучше!»

Но когда Боб подошел к шесту и ухватился за него, он обнаружил, что руки дрожат, а ладони сжимают скользкий шест совсем слабо. Пришлось с минуту постоять, прислонясь к шесту, чтобы успокоить нервы.

Эта схватка с Виггином, чуть не кончившаяся рукопашной, не принесла Бобу полного удовлетворения. Больше того, не исключено, что это была глупость. Виггин причинил ему боль своими едкими замечаниями и насмешками. Боб ведь изучал Виггина как объект созданной им самим теологической системы, а сегодня вдруг обнаружил, что все это время Виггин даже не знал о существовании Боба! Все сравнивали Боба с Виггином, но, по-видимому, Виггин об этом или не знал, или ему было просто наплевать. Он обращался с Бобом так, будто тот был никто! А ведь после того, как Боб почти целый год в поте лица трудился, чтобы завоевать авторитет, он ни в малейшей степени не ощущал желания снова стать никем. Теперь к нему вернулись ощущения, которые, как он считал, он оставил в Роттердаме.

Тошнотворный страх неизбежной смерти. Хотя он и знал, что здесь на него никто даже руки не поднимет, он все еще помнил, как стоял на краю гибели, когда впервые подошел к Проныре и отдал ей в руки свою жизнь.

«Неужели я снова делаю то же самое? Внеся свое имя в этот список, я отдал свое будущее в руки этого мальчишки. Я надеялся, что он увидит во мне то, что вижу я. А он не сумел. Я должен дать ему время».

Если оно есть. Почему-то учителя заторопились. У Боба может не оказаться того года, который нужен, чтобы убедить Виггина.

14

Братья

– У вас есть результаты, которых я жду?

– И даже весьма интересные. Волеску солгал. Кое в чем.

– Надеюсь, вы посвятите меня в детали вашего открытия?

– Изменения, произведенные в геноме Боба, основывались не на клонировании Волеску. Можно с полной уверенностью сказать, что Волеску не является отцом Боба. Но зато он, без всякого сомнения, приходится Бобу дядей или кузеном. Довольно близкая степень родства. Думаю, у Волеску был либо единокровный, либо двоюродный брат, потому что только столь близкий родственник мог стать донором генетического материала, над изменением которого работал Волеску.

– У вас, как я понимаю, есть список родственников Волеску?

– На суде сведения о его родственниках нам не были нужны. А мать Волеску не была замужем. Он взял ее фамилию.

– Значит, у отца Волеску был еще сын, но вам имя отца неизвестно. А я-то считала, что вы знаете все на свете.

– Мы знаем все о вещах, которые считаем важными для себя. И тут проявляется очень важное различие. Мы просто не искали отца Волеску. Он ведь не был замешан в преступлении. А допрашивать все население земного шара мы не можем.

– Тогда еще один вопрос. Поскольку вы знаете все о том, что считаете важным для себя, то, возможно, сможете мне объяснить, почему одного мальчика-калеку забрали из школы, куда я его устроила?

– Ах этот? Поскольку вы вдруг перестали им интересоваться, у нас возникли подозрения. Мы его вскоре обнаружили. Протестировали. Он – не Боб, но, без сомнения, относится к нашему контингенту.

– А вам не пришло в голову, что у меня могли быть веские основания не подпускать его близко к Боевой школе?

– Мы решили, что вы опасаетесь, что мы предпочтем Ахилла Бобу, который, если говорить прямо, еще слишком юн, а потому выдвинули вперед своего любимца.

– Вы решили, что раз я общаюсь с вами как с умными людьми, то можно обходиться со мной как с идиоткой? Теперь я вижу, что все должно было быть наоборот.

– А я и не предполагал, что истинные христиане способны так злиться.

– Ахилл уже в Боевой школе?

– Он еще не оправился от своей четвертой операции. Оперировать его нам пришлось на Земле.

– Разрешите мне дать вам совет. Не отправляйте его в Боевую школу, пока Боб находится там.

– Бобу пока только шесть лет. Он все еще слишком юн для этой школы, а говорить о том, чтобы выпустить его оттуда, тем более абсурдно.

– Если возьмете Ахилла, то немедленно отчислите Боба!

– Это еще почему?

– Если вы настолько тупой, что не верите мне после того, как все мои суждения оказались верны, то я не собираюсь тратить силы на то, чтобы переубеждать вас. Скажу лишь, что их встреча в школе, вероятно, завершится смертью одного.

– Которого?

– Вероятно, это будет зависеть от того, кто кого увидит первым.

– Ахилл говорит, что он очень многим обязан Бобу. Он его любит.

– Ну тогда, разумеется, вам надлежит верить ему, а не мне. Но не вздумайте присылать труп мне, чтобы я занялась похоронами. Хороните свои ошибки сами.

– Это звучит бессердечно.

– Я не собираюсь лить слезы ни на той, ни на этой могилке. Вы, видимо, решили выбрать лучшего, прибегнув к дарвиновской теории выживания наиболее приспособленных.

– Успокойтесь, сестра Карлотта. Мы учтем ваше мнение. Мы тут, знаете ли, тоже не дурака валяем.

– Вы уже сваляли его. И ничего другого я от вас теперь не жду.

Дни превращались в недели, армия Виггина обретала форму, а Боб то впадал в отчаяние, то преисполнялся радужных надежд. Надежды теплились потому, что Виггин формировал свою армию умело и она обладала неистощимой способностью к адаптации. Отчаяние же связывалось с тем, что Виггин действовал без всякой опоры на Боба.

После нескольких тренировок Виггин выбрал взводных командиров. Все это были ветераны из списков на отчисление. Все они уже успели побывать на постах взводных или их заместителей. Кроме того, вместо нормальных четырех взводов по десять солдат Виггин создал пять по восемь человек и заставил их тренироваться полувзводно, причем одним полувзводом командовал взводный офицер, а другим – его заместитель.

Никогда еще армии не разбивались на такие мелкие подразделения. И это вовсе не была показуха. Виггин упорно работал над тем, чтобы взводные и их заместители имели как можно больше свободы. Он ставил перед ними задачи, но предоставлял лидерам самим решать, как лучше достичь поставленной цели. Иногда он собирал три взвода в кулак, поручив оперативное командование ими одному из взводных, а сам командовал оставшимися солдатами. Командующие армиями никогда так часто не делились властью.

Кое-кто из солдат не одобрял подобных нововведений. Толпясь у выхода из казармы, ветераны болтали о предстоящей тренировке – не придется ли им тренироваться десятью взводами по четыре человека каждый?

– Любому дураку ясно, что это никудышная стратегия – дробить армию, – сказал Муха Моло, командир взвода «А».

Бобу не понравилось, что офицер, следующий по рангу сразу за Виггином, в подобной форме высказывается о стратегии своего командира. Конечно, Виггин сам еще только учится. Но существует и такая штука, как субординация.

– Он не дробит армию, – возразил Боб. – Он ее организует. И нет таких законов стратегии, которых нельзя было бы нарушить. Как тебе такая идея: сосредоточить армию на направлении главного удара – это вовсе не значит, что она должна толпиться на одном пятачке.

Муха тут же окрысился на Боба:

– То, что вам, малышне, разрешается слушать наши разговоры, отнюдь не значит, что вы в них хоть что-то понимаете.

– Уж если ты не хочешь верить мне, то подумай о том, чего ты вообще хочешь. Мои слова, во всяком случае, не сделают тебя глупее, чем ты есть на самом деле.

Муха кинулся на Боба, схватил его за руку и стал стаскивать вниз.

И тут же Николай выпрыгнул из своей койки, находившейся как раз напротив Боба, и приземлился прямо на спину Мухи, стукнув его головой о край койки Боба. В одно мгновение другие взводные растащили Муху и Николая: драка все равно не была бы равной – Николай ростом мало чем отличался от Боба.