Каин: Антигерой или герой нашего времени? - Валерий Замыслов

— Спалят, не приведи Господи… Уж лучше доброму человеку загнать.

— Придется. Найду покупателя.

— А чего искать, Василь Егорыч? Коль я у тебя лавки покупаю, отчего бы и дом не приобрести? Не поскуплюсь. Называй цену.

— Пока не назову. Буду судить по московской стоимости.

— Дело владельца, но хорошо бы нам сговориться, дорогой Василь Егорыч.

— Думаю, сговоримся.

— Вот и ладненько.

Мякушкин выудил двумя пальцами из кармана жилетки иноземного строя часы, звякнул круглой серебряной крышкой.

— Поздненько. Может, окажешь честь, Василь Егорыч, у меня ночь скоротать? У нас, ить, не Москва, на улицах не караульных будок, не рогаток. Всюду жулье шастает. Оставайся, отведу тебе лучшую комнату.

— Благодарствую, милейший Елизар Никитич. С удовольствием заночую.

Глава 15

Похищение Бирона

После полуночи, когда все спали мертвецким сном, Каин поднялся с лебяжьей постели, облачился, сунул в карманы две скляницы с керосином, взял с поставца свечу в бронзовом шандале и тихонько вышел в коридор.

Прислушался. Тихо, безмятежно. Глухая ночь. Все должно способствовать предприятию Каина. Вначале он побрызгал половицы нижнего этажа, двери комнат, а затем и лестницу, по которой спускался к парадному подъезду.

Выход изнутри был заперт прочными засовами. Открыв их и распахнув дверь, Каин положил свечу на половицу, и та тотчас вспыхнула, огонь быстро побежал вверх по лестнице и в коридор, шустро пожирая сухое дерево. Через несколько минут пожар буйно загуляет во всем доме.

Каин подошел к закрытым дверям флигеля и притаился сбоку лестницы. Огонь скоро доберется и до него, из которого будут торопливо выноситься обезумевшие от страха люди, а вначале они покажутся из первого этажа. Да вот и начали выскакивать. Поднялся несусветный галдеж.

К флигелю со всех ног пустился привратник с каким-то железным орудием, которым он с небывалой быстротой и ловкостью открыл дверь. Во всю мочь закричал:

— Бирон! Где Бирон?! Спасайтесь, пожар!

Сверху загромыхали по лестнице сапогами люди. Привратник вывел на гомонный двор герцога и быстро повел его к воротам, приговаривая:

— Надо немедленно уходить, ваше высочество! Немедленно!

Едва првратник-полицейский успел открыть калитку, как в его спину вонзился нож Каина.

— Как вы смеете, сударь? — воскликнул Бирон, увидев рухнувшего привратника.

— Тихо, герцог. Он — шпион, ваш враг. Быстро садитесь в бричку!

— Но вы ошибаетесь, сударь. Вы…

Но ловкие, сильные руки Камчатки уже запихнули Бирона в крытую бричку, в которой находились остальные сподвижники Ивана.

— Гони к Углической! — воскликнул Каин.

Улицы были слабо освещены керосиновыми фонарями, подвешенными к редким столбам, однако они позволили бричке выбраться к Угличской улице, а затем, миновав ее, и к самой лесной дороге.

Бирон, в парике и черном плаще, всю дорогу молчал. Дорога хоть была и наезженная, но ухабистая, иногда так сильно трясло, что путники подскакивали, хорошо еще, что в повозку наложили кошмы в два слоя, а то бы и вовсе было худо.

По дороге ехали медленно, так как в лесу стало еще темней, чем ехали по городу. Кони ехали без понуканий, ибо, видимо, они знали этот путь.

— Далече еще до села? — спросил Кувай Ваську Зуба.

Ваське было поручено изведать — какое первое крупное село встретиться по угличской дороге вслед за Ярославлем. В этом селе, собрав весь крестьянский мир, было решено посадить на кол Бирона.

— Да, почитай, верст шесть. Изб пятьдесят.

— На рассвете на месте будем, — сказал Кувай. На коленях его лежала сума с деньгами, которые передал ему на хранение Иван.

— Некоторые, поди, и выскочить не успели. Живьем сгорели[138]. Не ведаешь, атаман, Мякушкин на двор успел выскочить?

— Не ведаю, Васька. Помолчи!

У Каина светло было на душе. Все-таки удалось завершить ему одну из труднейших задач. Он счастлив. Сегодня Бирон будет уже казнен, а через несколько дней об этом изведает вся Россия. Имя Каина у каждого будет на устах. Возможно, новая императрица кинет все сыскные силы, чтобы изловить дерзкого атамана-палача, но это уже пустяки. Самое главное дело в его жизни сделано, а колесование или виселица Каина уже не страшат. Стеньку Разина тоже казнили, но слава его не померкнет века. Ты добился своего Иван Каин, добился!

Ехал Иван в самом радужном настроении, а ведь еще минувшим утром он был крайне напряжен, мысленно готовясь к похищению герцога. Делая вид, что у него все благополучно, он тепло распрощался со Светешниковым. Тот еще раз душевно поблагодарил Василия Егоровича за возвращенные деньги клада, но к владыке за советом он еще не ходил, так как Арсений в эти объезжал свою епархию.

Заходил Иван и к графу Орлову. Высказал ему:

— Вы, граф свободны. Можете уезжать в свой Петербург. Воеводе скажете: неотложные дела ждут.

— А как же поручение господина Остермана? Его люди могут появиться в моем доме, и что я скажу про деньги?

— Поручение Остермана будет выполнено моими людьми без вашей помощи, но вы заявите, что все сделано по вашей просьбе. Деньги же, сами понимаете, уйдут на выполнение задания. Не пройдет и двух-трех недель, как герцог окажется в своей Курляндии. Своей же даме, я полагаю, вы знаете, что сказать.

— Несомненно, господин офицер. Жаль не знаю вашего имени.

— Настанет время и мое имя будет вам известно, весьма известно. Выпьете за меня чарку вина, ваше сиятельство.

— Обещаю, господин офицер. Дай Бог удачи в вашем благородном деле.

— Будет удача. Прощайте…

— Мякушкин-то, чу, богатеньким был. Заодно и грабануть бы его, — подал голос Зуб.

— Как грабануть? Вы же не разбойники, — впервые за всю дорогу произнес свои слова Бирон.

Громкий хохот братвы потряс бричку. Улыбнулся и Каин.

— Не повезло тебе, герцог. Ты в руках Каина.

— Каина? — испуганно встрепенулся Бирон. — Того самого разбойника Каина?

— Того самого, герцог. Сегодня вы будете казнены.

Бирон похолодел. Он произнес какие-то иноземные слова и вновь надолго замолчал, очевидно, раздумывая, как ему вести себя дальше.

Каин же был весь переполнен злостью. Радость сменилась ожесточением. Рядом с ним сидит злодей, принесший чрезмерное количество бед русскому народу. И этого злодея тоже долго будут вспомнить худыми словами. Но почему он, даже услышав страшный приговор, хранит молчание? Не кричит, не брыкается, не стращает всевозможными карами.

— Послушайте, Каин, — наконец заговорил Бирон. — Вы же умный разбойник. Ваша главная цель — деньги. Остановите карету, пошлите с моей запиской своего человека к воеводе, и он выкупит меня за большие деньги. Моя же смерть не принесет вам и пфеннига. Подумайте, что вам полезней.

— Не все измеряется деньгами, Бирон. Мы не такие простаки. Стоит вам оказаться на свободе, и вы можете через своих сторонников вновь оказаться у власти и вновь мучить народ. Не выйдет. Такому ироду, как вы, мы приготовили самую подходящую для вас смерть. Осиновый кол! Целые сутки вы будете корчиться в страшных терзаниях, и молить о пощаде, а мы вместе с крестьянами будем наслаждаться мучениями изверга.

— О, пресвятая дева Мария! Я не хочу такой ужасной смерти. Это варварство!

И вновь братва загоготала.

— Это какая же услада, братцы, в седалище кол засандалить. Да тому ж любой педераст позавидует, ха!

— Перестаньте издеваться! Я не Бирон! — истерично закричал вдруг узник.

— Нас на понт не возьмешь, герцог, — сказал Камчатка. — И перестань орать.

— Я не знаю, что такое понт, но я на самом деле не герцог.

— Кто ж ты? — с усмешкой спросил Кувай.

— Я всего лишь двойник Бирона. Клянусь пресвятой Марией!

— Ишь, как жить хочет. Скоро он не только двойником, но и сыном царя Петра прикинется. Не повезти ли его в государевы палаты?

— Погоди, Зуб, — мрачно проговорил Каин, чувствуя, как на сердце его потяжелело. — Чем докажешь?

— Герцог всегда боялся смерти. Еще семь лет назад, он направил своих людей в Курляндию, чтобы те нашли двойника. Те долго искали, но нашли. Я — Курт Вайнер, воспитатель одного из училищ, который находится в приморском городе Виндава. Так я оказался в апартаментах герцога.

Камчатка присвистнул, а Каин с робкой надеждой спросил:

— Почему привратник, который на самом деле является полицейским, назвал тебя «высочеством»?

— Он не знает, что я двойник герцога. Мы похожи, как две капли воды. Но на прогулку герцог меня с собой не брал. Я выходил из дома только по четвергам, и всегда один.

— Для чего это было нужно?

— Я свободно ходил по двору, и всегда с открытым лицом, без капюшона, чтобы меня узнавал каждый дворовый. А с привратником я однажды перекинулся несколькими словами. Бирон словно чувствовал, что в Ярославле с ним что-то случится.