Меч Кайгена - М. Л. Вонг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— У тебя был хороший день, Такеру-сама? — мягко спросила она.
Дерево скрипнуло под его хваткой.
— Нет.
— О чем Такаши-нии-сама хотел поговорить?
Ее муж часто говорил ей не лезть в «мужские дела», так что она не ожидала ответа. Казалось, он хотел отказать ей, но потом скованно сказал:
— Он хочет, чтобы я перестал работать в кабинете мэра.
— Что? — Мисаки не смогла скрыть гнев или удивление в голосе. — Почему?
— Хочет, чтобы я учил бою в школе.
— Но в Кумоно уже есть инструктор, — сказала Мисаки. — У них есть Дай-сан.
— Нии-сама сократит Дай-сану часы. Он говорит, что Дай слишком мягок с учениками. Он переживает, что качество ухудшается.
— Что?
Это не было правдой. Мисаки пару раз видела, как Юкино дай учил, и она понимала, что он был гениальным инструктором и мечником. Он не мог победить в бою джийя на джийя братьев Мацуда, но в передаче знаний он стоил нескольких Такеру.
Она знала, почему Такаши хотел вернуть младшего брата в Кумоно, и это было эгоизмом. Такаши не годился для административной работы. Он получил роль директора, потому что его отец и дед занимали место до него, а не из-за желания управлять школой. Когда Такеру работал в Кумоно с ним, Такеши сильно полагался на организованность и профессионализм младшего брата. Мисаки понимала, почему он хотел вернуть Такеру, но решение все еще не было хорошим.
— И что должен делать Дай-сан? — осведомилась она. — У него жена и маленький ребенок. Как он будет поддерживать их на часть зарплаты?
— Это не дело моего брата, — холодно сказал Такеру. — И не твое.
— Конечно, мое! Хиори — моя подруга.
— Не твое место — критиковать главу этого дома.
Мисаки подавила гордость, как делала много лет.
— Ты прав. Не мое, — признала она, — но разве мне нельзя переживать за счастье моей подруги… и моего мужа?
— Счастье? — тон Такеру был горьким и немного ошеломленным. — При чем тут счастье?
— Ты любишь свою работу, любишь цифры, — любишь, наверное, было сильным словом. Все указывало, что Такеру был неспособен любить, но Мисаки видела его хоть немного оживленным, только когда он говорил о работе в кабинете мэра. Обычно это были скучные занятия, как управление бюджетом, но ему нравилось. — Ты можешь его уговорить.
— Я просил его передумать, — сказал Такеру. — Он принял решение.
— Ты все ещё можешь отказать.
Такеру посмотрел на Мисаки так, словно подумывал упрекнуть ее.
— Мой брат — глава дома. Не мое место — задавать ему вопросы, как и не твое.
— Но ты… — Ты отчитывал Мамору за то, что ему не хватает сил разбить сомнения. Ты бьешь сына, но не можешь бороться за себя?
— Что такое, женщина? — рявкнул Такеру, и Мисаки знала, что ей придется отступить.
— Прости. Я не должна была перечить.
Если он хотел ухудшить себе жизнь, пускай. Не ей с ним спорить.
* * *
Если Такеру еще злился на следующий день, он не подал виду, как и Мисаки не показывала свое недовольство. За завтраком она подала ему чай с обычной улыбкой, и он принял его с обычным безразличием на лице.
— Доброе утро, Мисаки! — поприветствовал ее Такаши, словно все было хорошо.
— Доброе утро, Нии-сама, — она налила в его чашку горячий чай, а хотела налить на колени.
— Не нужно чаю, Мисаки, — он отодвинул чашку. — Это день для праздника.
— О… кхм. Почему?
— Что? Он тебе не сказал? Ты не сказал, Такеру-кун? — он посмотрел на брата. — Такеру возвращается в академию Кумоно!
— О… да, он это упоминал, Нии-сама, — Мисаки заставила себя улыбнуться. — Это чудесные новости. Мы так благодарны.
— Видишь, день счастливый! — просиял Такаши. — Сегодня мы пьем!
Судя по цвету щек Такаши и громкости голоса, он уже начал.
— Конечно, — сказала Мисаки. — Я принесу сакэ.
Она ушла на кухню, там оказалась Сецуко, наливала мисо-суп, который приготовила Мисаки, в миски.
«Что происходит? — хотела рявкнуть Мисаки, увидев ее. — Что с твоим мужем?».
Через миг она поняла, как несправедливо это было, и захотела ударить себя. У Сецуко отношения с мужем были лучше, чем у многих женщин, но она не могла управлять тем, что он делал на работе. Его решения не были ее решениями.
— Доброе утро, Сецуко, — сказала она.
— Утречко, Мисаки, — по взгляду Сецуко Мисаки поняла, что она уже знала о решении Такаши и понимала, какой катастрофой это будет. — Слушай, я…
— Каа-чан, я голоден! — заскулил Нагаса, потянув Мисаки за фартук.
— Присядь, — Мисаки кивнула на стол на кухне, где она, Сецуко и малыши ели, когда мужчины занимали главный стол. — Я дам тебе рис, как только…
— Каа-чан, — Мамору заглянул на кухню. — Изумо плачет. О, — он оглянулся. — И Аюми.
— Секунду, — сказала Сецуко, помогла Мисаки нагрузить поднос рисом, супом и сакэ для мужчин. — Я пойду к ним.
— Ми-и-и-са-ки-и-и! — пропел Такаши из другой комнаты. — Где са-а-а-кэ?
— Иду, Нии-сама! — Мисаки взяла поднос и пошла к столовой, но Сецуко остановила ее ладонью на плече.
— А-а. До этого… — она взяла третью чашку и поднесла к губам Мисаки.
— Что? Нет. Сецуко… я не могу…
— Тебе это нужно.
— Ладно, — Мисаки позволила Сецуко налить сакэ в рот.
— Атта, девочка, — Сецуко улыбнулась, Мисаки зажмурилась и проглотила огонь.
— Спасибо, — выдохнула Мисаки, жидкость горела в горле и груди. — Мне это было нужно…
— Знаю, — Сецуко шлепнула ее по спине и поспешила к детям.
— Мамору пришел? — спросил Такаши, заглядывая на кухню, пока Мисаки ставила перед ним рис и суп. — Эй, Мамору! Иди сюда!
— Зачем? — сухо спросил Такеру.
— Он теперь юноша. Он должен сидеть с мужчинами.
— Ему всего четырнадцать, — сказал Такеру.
— Ты расстроен, потому что он лучше тебя. Мисаки, позови Мамору и принеси ему немного сакэ.
— Не нужно, — сказал Такеру. — Он может выпить мое.
Мисаки не знала, отказался Такеру пить, потому что это могло притупить его чувства или способность хмуриться. Но сегодня он мог так давать отпор брату.
— Нет, не будь врединой, — сказал Такаши. — Пей.
— Нии-сама, еще даже не полдень.
Такаши ударил ладонью по столу так сильно, что Мисаки вздрогнула.
— Я сказал: пей.
Такеру выдерживал взгляд старшего брата миг, и Мисаки казалось, что он возразит. Она хотела этого. Он опустил взгляд и осушил чашку одним глотком.
— Вот так, братишка! — Такаши хлопнул Такеру по плечу.
Стиснув зубы, Мисаки повернулась уйти. Она не успела дойти до кухни, Мамору появился на пороге, держа Изумо.
— Ты звал меня, дядя?
— Отдай ребенка матери, мальчик, — сказал Такаши. — Посиди с нами.
— Спасибо, — сказала Мисаки, подвинув поднос в
