Да пошли вы все!.. Повесть - Макар Троичанин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Дарька, - позвал Иван Ильич, - иди сюда, макнёмся.
Малыш нехотя подошёл, старательно обойдя распластанное вонючее тело. Хозяин по человеческой глупости решил проверить его плавательные способности. Взяв на руки, зашёл по колено в воду и осторожно опустил несчастное животное, поджавшее от страха лапы. Дарька со всей силы замолотил всеми четырьмя конечностями, погрузившись в воду по уши, и торпедой выскочил на берег. Там он встряхнулся, укоризненно посмотрел на экзекутора и стремглав убежал в спасительную яму, где принялся старательно слизывать с лап оставшуюся влагу вместе с грязью. Стало ясно, что пёс не желает быть ньюфаундлендом и не хочет менять профессию норного охотника на водяного доставалу дохлой дичи. Чтобы реабилитироваться, Иван Ильич позвал его прогуляться, а заодно и просохнуть. Болтаться среди голых тел и ног на невыносимой жаре малышу тоже не понравилось, и после недолгой рекогносцировки, не обнаружившей ему подобных, они вернулись – один на поляну, другой в яму.
- Искупаемся? – предложила порозовевшая Валерия, поднялась, разрисованная спереди некрасивой бледной татуировкой от неровностей почвы под подстилкой, и, сняв очки, пошла к воде.
Компаньон двинулся следом под внимательным взглядом верного охранника. Когда же они забрались в воду по горло и начали по-детски плескать друг в друга тухлой водой и ржать идиотским смехом, Дарька не выдержал и, подбежав к самой воде, залаял, предупреждая об опасности, которую сам только что испытал. Превозмогая страх, он даже залез в воду по брюхо, с жалобным завыванием продолжая призывать хозяина.
- Не надо было его брать, - раздражённо сказала неинтересная молодая женщина, покрывшаяся холодными бледно-синими пупырышками.
- Не надо было, - согласился хозяин, - в следующий раз поедешь без нас, - ответил жёстко.
Она внимательно посмотрела на него беспомощным близоруким взглядом, сжавшись и скрестив на груди руки от холода и соображая, как ей понимать короткую отповедь. Решив, что лучше всего принять её за шутку, примирительно улыбнулась. Иван Ильич, побоявшись, что малыш в запале самоотверженности бросится в воду, не дай боже, и поплывёт к ним и, не дай боже, утонет, поспешил на берег, так и не окунувшись ни разу.
- Ну, что ты блажишь? – стал сердито выговаривать спасателю. – И сам - не гам, и другим – не дам!
Но что значит рассерженность любимого хозяина по сравнению с тем, что он спасся, что он рядом? Дарька радостно запрыгал, затанцевал на задних лапках. С его брюха и лап лилась густая грязь, разбрызгиваясь вокруг, но это не мешало ему радоваться от всей преданной собачьей души. Вымазавшийся и вымокший, с прилипшей к телу и торчащей грязными клочьями шерстью, он совсем стал похож на гадкого страшненького чертёнка, только что вылезшего из ада. Чтобы окончательно обрадовать хозяина, малыш, подавив отвращение к третьей лишней, не удалился в ямку, а залез на покрывало, сразу превратив его в половик, и улыбался Ивану Ильичу и глазами, и уголками рта, отчаянно вертя обрубком индикатора настроения. Сердиться на него было невозможно.
- Давай-ка, всё же, приведём себя в порядок, - улыбаясь в ответ, предложил хозяин. – А то неудобно перед дамой.
Он подхватил грязнулю одной рукой под живот, отнёс к воде и стал тщательно смывать грязь. Дарька не сопротивлялся, выказывая полным доверием предельную любовь. Отмыв любимца, Иван Ильич осторожно поставил его на сухую землю.
- Ну, вот: как новенький – приятно посмотреть. Кушать хочешь?
Он стряхнул грязь с покрывала, перевернул другой стороной, и они опять забрались на него. Подтянув пакет и вытряхнув содержимое, Иван Ильич критически оглядел деликатесы и остановил взгляд на пирогах. Взял один. Он оказался твёрдым, вымазанным машинным маслом и спрятавшим внутри густую бурую пасту, сделанную, вероятно, из гнилых яблок. Пожевав и дав понюхать псу, который сразу же отсел подальше, привереда выплюнул содержимое в ладонь и вместе с оставшейся частью, оглянувшись по сторонам, чтобы никто не видел, забросил подальше в кусты. Дарька опрометью бросился следом, а когда вернулся, из мутной воды уже выходила бледно-синяя Афродита с грязными ногами и отмытым невыразительным лицом, обычным для неудачливых сельских невест. Пошарив по своему ложу, она нашла очки, напялила на нос и блаженно выдохнула:
- Фу-у! Красота!
Увидела рассыпанное ёдово и расплылась в плотоядной улыбке, хищно сверкнув очками под низким солнцем.
- Люблю повеселиться, особенно пожрать!
- Давай, веселись, - разрешил продуктовый коробейник, а сам нацелился на другой пирожок, бледнее и суше первого. Внутри этого оказался недоваренный рис с крупицами то ли рыбы, то ли мяса, потерявшими и вид, и вкус. Встал и понёс на дегустацию псу, занявшему свою окопную позицию. Понюхав, Дарька отказался и от этого кулинарного шедевра. А Валерия уминала все подряд, не разбирая, какой с чем.
- Вкусно? – спросил Иван Ильич, удивляясь прожорливости маленькой женщины.
- Нормально, - заверила она. – Присоединяйся, тут на двоих хватит, ещё и собаке останется, - щедро распределила, часто прикладываясь к банке пива с тоником.
- Нет, не хочу, - отказался он, - утром хорошо поели, - вспомнил, что утром и крошки не положил в рот.
Глядя на жадно жующую Валерию, ему вдруг стало жалко беднягу с мизерной библиотекарской зарплатой, и это новое чувство примирило с её сегодняшним невзрачным видом.
- Хочешь? – предложил, открыв минералку.
Она отрицательно замотала головой с набитым пирожком ртом.
- Не люблю.
Опять у них, как с кофе и чаем, вкусы не совпали. Сам он с неохотой затолкал в рот несколько вздутых кукурузин, запил водой из горлышка и этим ограничился. Ему нестерпимо захотелось домой, к мясу и дивану. Дарьке, наверное, тем более. Подчистив пирожки и выцедив последние капли пива, Валерия удовлетворённо вздохнула:
- У-уф! Можно и дальше жить. – Придвинулась к нему и положила голову на плечо. – Сейчас засну.
Дарька угрожающе зарычал, но выходить из прохладного залёженного укрытия не стал, а внимательно, сдвинув уши вперёд, наблюдал за действиями вражины. Солнце коснулось водной глади и почему-то не зашипело. Праздный народ, словно по космическому сигналу, стал скопом покидать замусоренное место коллективного отдыха. Мимо то и дело шныряли уже одетые людишки, так что обнять спутницу было нельзя. Заурчали моторы многочисленных машин, заорали дети, упрашивая родителей ещё немного поплескаться в тёплой воде.
- Знаешь, - сонным голосом сказала Валерия, - можно, я немного подремлю? А то после бессонной ночи… - «и пива», - добавил он про себя, - …глаза сами собой закрываются. Покараулите?
Раздосадованный тем, что за весь день не удалось потрогать её обнажённого тела, Иван Ильич хотел было нагрубить, что она никому не нужна, но сдержался, понадеявшись наверстать упущенное позже, когда все уедут.
- Давай, - разрешил и сам лёг на спину, положив руки под голову и наблюдая за воздушным шнуром высоко летящего реактивного самолёта, сверкающего под солнцем яркой звёздочкой.
Когда очнулся, солнце уже утонуло. Было тихо и сумрачно. Валерия безмятежно дрыхла, накрыв лицо полотенцем. Дарьки на месте не было. «Вот так сторож, дебют твою е-2 е-4!» - выругался он мысленно, вскочил, быстро оделся и стал торопливо обходить ближайшие кусты, тихим свистом призывая малыша. Но тот пропал, словно в озеро канул.
- Вставай! – еле растолкал Валерию. – Пора домой.
Она села, слепо хватаясь за одежду, а он снова ушёл, расширив площадь поисков. Всё было тщетно. Когда вернулся, она стояла, одетая в лёгкое платьице, сжав от холода голые коленки и обхватив плечи руками.
- Собаку ищешь? – спросила. – Замёрзнем здесь. Ночевать, что ли? – сердито выговорила посиневшими губами.
Не отвечая, он собрал свои вещи в пакет и опять ушёл.
- Кто-нибудь увёл, - подкинула ему вслед ядовитую мысль. – Иначе бы давно прибежал.
Он и сам всё больше склонялся к подлой мысли, что кто-то воспользовался бесстрашием и доверием малыша к людям, особенно к детям, заманил в машину, захлопнул дверь, и был таков друг Дарька. Верить в это не хотелось, но где же он тогда? Уйти просто так преданный пёс не мог, собачьей стаи, пока они здесь, не было слышно, никто не подходил, не заигрывал. Лежал, лежал в ямке и вдруг – нет его! Проспал, хозяин! Что делать? Искать бесполезно – не потерянная вещь, на своих четырёх давно бы прибежал и поторопил домой, если бы мог. Остаётся только одно – похитили. Вернувшись в очередной раз к Валерии, спросил с надеждой:
- Нет?
Она зябко пожала плечами.
- Слушай, - предложила равнодушно, - поедем. Что толку искать, когда его нет здесь? – И поманила: - Приедем, поднимемся ко мне, отогреемся…
Хорошо, что не добавила «и забудется». Тогда бы он точно ушёл один.
В автобусе всё думал: как-то малышу у новых хозяев, где поместили, чем накормили, не кричат ли? А может, выгнали на улицу? И предостерегал ведь Дарька Ивана Ильича: не связывайся с этой бабой! Сразу невзлюбил, будто предчувствовал от неё беду. Не было б её, не пропал бы. Дремали бы сейчас напару на диване под «петросянщину»… Сердце защемило, к горлу подступил горький ком. А та, из-за которой он потерял верного друга, безмятежно сопела ему в шею, задремав, лишь сели в автобус. Иван Ильич ещё долго терзал себя покаянными обвинениями и, не выдержав взвинченного нервного напряжения, резко оттолкнул виновницу беды к окну, крикнул:
