Академия под ударом (СИ) - Петровичева Лариса

— Это все? Мы можем идти?

— Да, — кивнула Элиза. — Только заберу кое-что.

Они вернулись в академию за час до того, как туда нагрянула большая правительственная инспекция. Стоя в комнате отдыха при своем деканате, Оберон смотрел в окно и думал о том, что никогда не видел такого количества чинуш в официальных красных плащах. Они высыпали во двор замка, словно снегири, слетевшие с веток — или это кто-то взял и разбросал грозди рябины.

Все было таким же, привычным, даже немного скучным — студенты, расписание занятий, желтые папки с отчетами по факультету, запах мела в аудиториях — и все было совсем другим.

— Она красивая, правда? — спросила Элиза. Оберон отвернулся от окна и посмотрел на раскрытый сейф: там на бархатной подушечке лежала бриллиантовая диадема королевы Раймунды — та, которую должна была носить Анна. Элиза смотрела на нее спокойно и отстраненно, словно бесценная корона была просто пригоршней камней на берегу реки.

Оберон знал этот взгляд, он так смотрел на свои трофеи — когти и клыки чудовищ. Смотрел, вспоминал, как добыл их, и радовался, что победил.

И Элиза победила. Сокрушила порождение тьмы — а кто сказал, что Эдвард был хорошим человеком? — и обезопасила себя. Хорошая победа. Красивая. И трофей достойный.

— Красивая, — произнес Оберон вслух. — Пророчество сбылось.

Элиза улыбнулась. Строгая задумчивость покинула ее — перед Обероном была веселая и беззаботная девушка, которая сделала очень важное дело и теперь могла отдыхать. Пайпер, который так и светился от невыразимого счастья от того, что хозяйка не бросила его и вернулась, сейчас пританцовывал возле ее ног.

Эдвард получил свое. Элиза вернула ему то, чем Раймунда наградила ее семью — пусть теперь живет с этим, пусть передает своим детям. Захочет ли он вообще заводить детей в таком случае…

— И сбылось только сейчас, — заметила Элиза. — Я вернулась на север и забрала корону, которую у меня отняли.

Оберон подошел, обнял ее, по-прежнему до конца не веря, что все закончилось хорошо, и спросил:

— Ты уверена, что не пожалеешь об этом?

Он не увидел улыбку Элизы — просто почувствовал, что она улыбается.

— Нет, — ответила она. — Это было бы глупо, становиться королевой.

Оберон рассмеялся — он и в самом деле удивился. Все девушки хотят быть принцессами и королевами, а Элиза не хочет. До сих пор не хочет.

— Почему?

Элиза вздохнула. Отстранилась от него и ответила:

— Знаешь, отец всегда учил меня думать, а потом делать. Вот я и подумала, что за мной нет тех сил, которые меня поддержат. Да, на алмазы можно купить и наемников, и народную любовь, но если не знать, что с этим делать… Меня бы уничтожили, и очень скоро. А потом началась бы война. Нет уж, пусть Эдвард сидит на своем месте.

Оберон кивнул. Покидая дворец, Элиза не попросила — распорядилась, чтобы Эдвард вернул ее отцу доброе имя. Когда они приехали на север, то в вокзальном киоске красовался свежий выпуск газеты со статьей о том, что дело генерала Леклер вернулось на доследование, и уже установлено, что он не покончил с собой, а был убит.

— И что же теперь? — спросила Элиза, вглядываясь в статью так, словно могла увидеть за ней отца — еще живого. Оберон неопределенно пожал плечами.

— Не думаю, что Эдвард теперь захочет как-то тебя обидеть, — ответил он. — Найдут какого-нибудь молодца из военных, которому так и так светит отдых за решеткой, и повесят на него это дело. В любом случае твой отец оправдан. Он не гуляка, который проиграл чужие деньги и пустил пулю в лоб.

Элиза кивнула, соглашаясь.

— Все кончилось, — негромко сказала она, и Оберон улыбнулся — на этот раз потому, что у него на душе было спокойно и светло.

— Все только начинается, — произнес он. — Ты, я, наша лисичка.

Элиза закрыла дверь сейфа, и корона утонула во мраке. Оберон понимающе кивнул и предложил:

— Пойдем на улицу. Я уже вижу Акиму, он собирается устроить экскурсию нашим гостям.

Ректор не выглядел ни испуганным, ни взволнованным. Толпа важных гостей не напугала его; Оберон видел, что Акима пребывает в самом умиротворенном расположении духа. Да, приехали чиновники из министерства магии и образования, потому что Базиль был прав: шила с медвежью ногу не утаить в кисете. Оберону даже стало интересно, что Акима решил им показать.

Они с Элизой спустились во двор как раз в тот момент, когда Акима негромко кашлянул, привлекая к себе внимание, и заговорил так, как говорил со студентами в первый день учебного года: ровным уверенным тоном человека, которому нечего скрывать.

— Уважаемые коллеги, дорогие студенты, сегодня у нас в гостях представители двух министерств, магии и образования, — студенты дружно похлопали в ладоши, и важные чинуши посмотрели на них с таким кислым видом, словно несколько дней ели только барварийские лимоны. — Они приехали сюда, желая осмотреть недавний провал, который образовался на территории академии. Кто-то, — Акима позволил себе маленькую, но очень выразительную усмешку, — сообщил, что это не провал, а настоящие алмазные копи!

Студенты и преподаватели дружно расхохотались. Аверна белозубо улыбнулась и отчетливо произнесла:

— А я никак не выбью в свой лекторий новую доску! Теперь-то заживем!

Анри, который стоял рядом с ней, обернулся к Элизе и Оберону и с искренним волнением спросил:

— Как съездили?

Оберон прикрыл глаза и кивнул.

— Все хорошо, — ответил он. — Элиза продолжает работу по разбору малой лаборатории.

Принц Жоан, который от любопытства почти приплясывал на месте, изменился в лице, словно Элиза и Оберон на пару совершили что-то невозможно глупое.

— Безумие! — выдохнул он. Анри понимающе улыбнулся и сказал:

— Верное решение. Жоан, вы уже закончили отработку?

Принц скорчил гримасу и скрылся в толпе студентов.

— Академия ничего не скрывает! — продолжал Акима. — Я приглашаю наших гостей и всех вас заглянуть в провал и попробовать найти там те алмазы, которые так всех заинтересовали.

Министерские гости, похожие на взъерошенных красных птиц, дружно двинулись за Акимой по дорожке, убегавшей к горам в обход замка. Часть студентов и преподавателей потянулась за ними, остальные пошли в академию. Накрытые столы со вторым завтраком привлекали их намного больше. Элиза шла, держа Оберона за руку, и он подумал, что мог бы так идти с ней вечно — под мягким светом осеннего солнца, облетающей рыжей листвой, бледным зонтиком неба.

Это было то же чувство сбывшегося счастья, которое накрыло его в поезде.

— Они такие важные, — с улыбкой заметила Элиза. Кто-то из министерских обернулся в их сторону, нахмурился, и Элиза помахала ему рукой. Чиновник отвернулся и прибавил шага так, словно она чем-то швырнула в него, не попала и собиралась повторить.

Подойдя к провалу, Акима встал так, чтобы не заслонять вид всем заинтересованным, и, указав туда, где, по мнению гостей, скрывались алмазы, произнес:

— Что ж, вот провал. Приглашаю любого из вас заглянуть и лично сделать выводы.

Какое-то время было тихо, затем один из чиновников, немолодой и плешивый господин с внешностью знатного борца с зеленым змием, прошел к провалу, склонился над ним и замер, вглядываясь во тьму. Несколько минут он стоял неподвижно, а потом вдруг плюхнулся на живот, свесился вниз и заскреб пальцами по камням.

— Вот! — прокричал он. — Вот он!

По толпе пронесся шум. Плешивый поднялся, не обращая внимания на то, что его алая мантия перепачкана в грязи, и продемонстрировал всем сверкающий камень размером с фалангу большого пальца. Элиза ахнула, но Оберон заметил, что Акима и все остальные обитатели академии остались абсолютно невозмутимыми.

— Вот! — проорал плешивый. Его глаза наполнило лихорадочным блеском. — Алмаз! То, что они хотели скрыть и присвоить!

Казалось, у провала разлилось шумное красное море — чиновники заговорили все сразу. Плешивый вдруг вздрогнул всем телом, и по его пальцам, воздетым с камнем к небу, заструилась вода.