Дебютантка (СИ) - Дивеева Лара

Совсем еще парнишка, стражник говорил с гордостью. Я верю его словам. Стигрих сделает все возможное, чтобы защитить своих людей.

Но не свою дочь.

— Земли Гилбера расположены у самых гор, а земли Риона вон там! — Он показал в сторону цепочки холмов. — Лъэрд Николет преемник суверена, он самый сильный из лъэрдов. В холмах трудно запереть мглу, она живет под землей и то и дело вырывается наружу. Видите землю за рекой? Месяц назад там погибла целая деревня. Мгла вырвалась на свободу посреди ночи, когда защита ослабла, а магов рядом не было. Теперь там пусто, и люди боятся даже ступать на ту землю. Люди вообще пугливые, детей не хотят заводить, боятся будущего. Но вы не пугайтесь, все не так уж и плохо! Мгла вылезает то тут, то там, но обычно мы с ней справляемся. Маги заряжают светлой силой все, что могут — и амулеты делают, и защиту строят. Но силы у них мало, а земли суверена огромны. Зато теперь, когда Рион вернется с бесконечной силой, все будет по-другому. — Его глаза лучились радостью. — Это огромный труд — укреплять защиту по всей земле, но он справится, наш Рион. Да, точно справится! — уверенно кивнул.

Намного легче осуждать людей, когда ты ничего о них не знаешь. Но потом, с их башни тебе открывается совсем другая перспектива. Если отец любит своих людей, он все сделает для их защиты. А я… всего лишь средство?

Осуждать людей так же бессмысленно, как и осуждать стихии. И свет, и мгла убивают, но они же рождают жизнь. Стигрих спас тысячи жизней, но приказал Риону пожертвовать моей.

Я спустилась вниз, заглянула в кухню замка, в конюшни. Не знаю, что я искала, но, как и обещал Гилбер, правда не заставила себя ждать. Меня нагнала запыхавшаяся служанка, с которой я познакомилась в коридоре замка.

 — Там ваша няня пришла, а стража ее не пускает, не хотят вас беспокоить!

Няня?!

— Проводи меня!

Служанка, представившаяся Налой, не отходила от меня ни на шаг. Даже когда стража заслонила меня от стоящей на ступенях старой женщины, Нала не струсила. Если она надеется заслужить милость принцессы, то будет разочарована тем, какое будущее уготовил мне любящий отец.

— Суверен велел никого не пускать, и Диаре здесь нечего делать… — начал было стражник.

— Пропустите ее!

Стража неохотно расступилась, и женщина шагнула через порог. Прижав руку к груди, она не сводила с меня глаз. Я хочу верить в хорошее, очень хочу, но жизнь научила меня осторожности.

Я попросила Налу отвести нас в комнату, где можно поговорить.

Диара держалась на шаг позади, в знак уважения, но при этом не перестала меня разглядывать. Не дожидаясь, когда за нами закроется дверь небольшой комнаты, она сказала:

— У вас ее осанка, и руки такие же тонкие. И кожа у вас нежная, как у нее, и взгляд тоже печальный.

Стараясь не выдать мое волнение, я предложила Диаре сесть. Из мебели здесь только стулья и стол, зато имелось окно с видом на россыпь домов и каменные стены вокруг замка суверена. Стоя спиной к незнакомке, назвавшейся моей няней, я гадала, сколько еще лжи выдержит мое сердце.

А еще я гадала, что лучше — ложь или правда. Некоторую правду оказалось на удивление трудно проглотить.

— А в остальном вы похожи на отца. — Судя по ворчанию, Диара относится к суверену без особого пиетета.

— Внешность не выбирают, — ответила я с тенью улыбки на лице.

Сощурившись, женщина качнула головой.

— Вам не только внешность, а вообще ничего не позволили выбрать! Признаюсь, я удивлена, что вы приехали к отцу. Я не думала, что вы решитесь… да и вообще, Стигрих постарался, чтобы никто о вас не знал и вы о нем тоже…

Да, он постарался на славу, чтобы я ничего не знала.

— Я вас не помню.

Диара улыбнулась, ее морщины сложились в скобки вокруг бледных губ. Пригладив седые волосы, она покачала головой.

— Еще бы вы меня помнили! Вам и было-то всего несколько недель от роду, когда… — Она замолчала, пытаясь понять, как много я знаю о прошлом.

— Расскажите мне о том, что случилось! — Я не спешила показывать мои карты.

 — Прошлого-то ох, как много, все не расскажешь… Я была няней вашей матушки. Дар мглы — это наследие ее предков, живших в горах. В старые времена на таких, как вы, охотились, все надеялись источники сделать. Поэтому ваши предки прятались в горах, и погибли многие, сейчас сильных магов с даром мглы почти не осталось. Я сама вашу матушку растила, потому что негоже малышке в горах жить, и она без дара оказалась. Когда она вышла замуж за Стигриха, они надеялись, что и вы без дара родитесь, ведь судьба-то немилостива была к темным магам. Ан-нет, не повезло, вы оказались дочерью мглы. Ваш отец тогда еще не был сувереном, и он хоть не маг, но воин сильный. И любил он вашу матушку, как иные люди самих себя не любят. Все для нее делал, прогнал мглу за горы, лучших магов собрал. Жизнь построил для всех нас. Я так и осталась у вашей матушки в услужении. Она детей хотела, вот я и ждала, чтобы вас растить. А отец ваш… он боялся за вашу матушку. И как оказалось, правильно боялся. Как вы родились, он вас обеих взаперти держал, все боялся, что мгла почует ваш дар, полезет к вам и мать вашу не пощадит. А вы пока маленькая, не сможете помочь матери. Так и случилось, только Ини сама виновата была. Она в горы сбежала, чтобы показать малышку родным. Стигрих отказался туда ехать, а она упрямая была. Суверен бросился за ней, и маги следом, но уже поздно было. Мгла почуяла ваш дар, вот и вылезла наружу, несмотря на защиту. Потянулась к вам, почуяла свой дар. Ини добежала до периметра, где свет был. Вас положить успела, но сама не спаслась. Выпила ее мгла. Наши души — это светлая магия, вот мгла и пьет души. Матушка ваша умерла, но Стигрих отказался отдавать ее душу мгле. Его отговаривали, опасное это дело — биться со мглой, особенно если сам не маг, но он не послушал. Вернулся через три дня полуживой, но искры с ним были. Когда такое случается, и мужчина отвоюет душу женщины у мглы, он амулет с ней делает или в шкатулке хранит особой, а кто и под кожу вшивает. Стигрих сделал медальон, до сих пор его носит… — Диара перешла на шепот. — Когда у него рубашка расстегнута будет, вот цепочку и увидите!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Что-то не складывается. Если медальон у меня, то что носит отец?

Поколебавшись, я расстегнула верхнюю пуговицу платья и достала медальон.

Диара замерла на несколько секунд, а потом ее лицо расплылось в широчайшей улыбке.

— Ох, он гаденыш этакий! — Она всплеснула руками, явно забывшись, что говорит о своем суверене. — Он не признался, что сделал, как я просила! Когда он решил отослать вас в пограничье, я велела ему разделить искры и сделать два медальона, а то грех отсылать деточку прочь без капли родной души. Он так орал на меня, что стены трещали, но таки сделал второй медальон!

Я открыла медальон и показала Диаре. Она смотрела на оранжевые искры, и ее глаза слезились.

Опустив голову, она промокнула слезы подолом. Ее голос зазвучал по- другому, тяжело и с такой болью, что мне стало не по себе.

— Такое редко встретишь, чтобы мужчина бился со мглой за душу женщины, но Стигрих, он такой. Раз полюбил — и навеки. И с вами у него так было: не принял вас — и все, как отрезало. Уж простите меня, старуху, я сделала что могла, но он как предчувствовал, что грядет беда, вот и не полюбил вас. А когда Ини погибла, он совсем плох был…

— Он винил меня. — Мой голос прозвучал на удивление спокойно.

Диара подняла виноватый взгляд и пожала плечами.

— Ини виновата, что сбежала, но мгла за вами пришла, и Стигрих от горя… да, он винил вас.

Ее голос становился все тише, прошлое горе звучало в каждом слове. Она и вправду сделала для меня что могла. Отец мог убить меня, да, может, и убил бы, если бы знал, как провести ритуал. Но не убил, а отправил в пограничье, подарил мне жизнь. И дал с собой кусочек материнской души. Уж мама-то меня любила, это точно. Она умерла, спасая меня.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Диара хотела поехать со мной в пограничье, но ее бы там быстро поймали по мгле в глазах. Да и отец не хотел, чтобы знали о моей связи с запредельем. И на своих землях он пресек слухи. Люди знали, что Ини ждала ребенка, и когда она погибла, все решили, что дитя погибло вместе с ней.