Любовная паутина - Джоу Росс

Эланна долго не могла унять дрожь. Кости расплавились, растаяли. Никакие угрозы не заставили бы ее пошевелиться, даже если бы тело Джонаса и не придавливало ее к постели. Понадобилось огромное усилие, чтобы поднять веки и встретить его взгляд.

Глаза у него были непроницаемыми, будто затемненные окна. Ничего не изменилось, подумала Эланна. Совершенно не изменилось.

А Джонас смотрел на синяки, которые стали проступать на ее светлой коже, и проклинал себя. Даже в моменты исступления он раньше никогда не причинял женщине вреда. До Эланны. Единственной женщины, ради которой он скорей бы позволил изрезать свое сердце, чем нанести ей вред.

– Прости, – наконец проговорил он.

От его отстраненного тона у нее екнуло сердце.

– Я хотела этого так же, как и ты, – спокойно напомнила она.

– Я не об этом говорю, – возразил он. – Я говорю о том, что грубо себя вел. – Он показал взглядом на темно-бордовые тени у нее на груди, и лицо его исказила гримаса.

– Я не фарфоровая, Джонас, – сказала она. – Не разобьюсь... И не хочу, чтобы ты был нежным. Фактически, если хочешь знать правду, мне и не надо, чтобы ты был нежным. – Она пробежала пальцами по царапинам у него на спине. – Кроме того, ты не сможешь ходить без рубашки по крайней мере неделю.

Джонас сел и жестом отчаяния, которого она раньше никогда у него не видела, закрыл обеими руками лицо.

– Тебе лучше одеться, – пробормотал он. – Я отвезу тебя домой.

Она собралась было спорить, но потом передумала. Взяв платье и туфли – трусики были порваны, – она исчезла в ванной.

«Носовая часть судна», вспомнила она, застегивая платье. Джонас постоянно дразнил ее, говоря, что если она хочет быть женой моряка, который каждый уикенд уходит в плавание, то должна знать морские слова.

По дороге домой они не проронили ни слова. А когда остановились у дверей, Джонас вдруг сунул ей в руку деньги. И только тогда было нарушено молчание.

– Это за что? – Она непонимающе взглянула на него. Конечно, он не имеет в виду?.. Нет, он не мог бы так жестоко оскорбить...

– За кружева, которые я порвал.

– О, трусики. Ты мне ничего не должен, Джонас. Если хочешь знать правду, меня это даже радует.

– Меня тоже. Я сам куплю тебе другие. – Улыбка тронула его губы. Первый раз с тех пор, как он оставил ее дом несколько часов назад.

– Ты? – Мысль о том, что Джонас и вправду входит в «Виктория-Сикретс» и выбирает белье, чтобы заменить порванное, заставила улыбнуться и Эланну. – А почему бы тебе не послать с этим маленьким поручением одну из сестер?

Не часто случалось, чтобы Джонас краснел. Но сейчас был один из этих редких моментов. Хотя он и проклинал краску, предательски разливавшуюся вверх от воротника, но его неловкость смягчила напряжение.

– Это показывает, как мало ты меня знаешь, – сказал он. – У меня есть предложение. Мы пойдем вместе, и ты покажешь все модели, какие тебе нравятся, а я решу, которая из них подходит для замены.

– Боюсь, сегодняшний вечер показал, что раньше, чем мне удастся получить замену, нас арестуют за неприличное поведение.

На этот раз улыбка тронула и его глаза. Маленькие искорки заплясали в их теплой глубине. Он провел ладонью по ее взъерошенным волосам.

– Сегодняшний вечер показал, что, пожалуй, стоит рискнуть отсидкой в тюрьме. – Он смотрел на нее и думал, что никогда не видал такой красивой женщины. Губы расцвели от страстных поцелуев, волосы взбились пышной каштановой шапкой, кожа сияла молочной белизной. Ему хотелось отнести ее наверх и провести остаток ночи, медленно и нежно занимаясь любовью.

Но он не мог. Нет, он этого не сделает. До тех пор, пока спальня наверху принадлежит Митчу Кентреллу.

– Я лучше пойду. – Голос охрип от вновь вспыхнувшего желания.

– Не хочешь зайти и выпить кофе?

– Не стоит. – Он покачал головой. – Уже поздно. И тебе утром на работу.

– А тебе? – Теперь, когда он отказался от другого заказа, не собирается ли он вернуться и доделать ее дом? Откровенно говоря, чего она больше всего хотела, так это возвращения Джонаса под ее крышу. В ее жизнь. Где и есть его настоящее место.

– Я собираюсь на несколько дней уйти на яхте в море.

– О... – Ей не удалось скрыть своего разочарования. – Ты позвонишь мне, когда вернешься?

– Нет, не думаю. – Ну вот, все-таки он смог решиться.

– А как же мой дом? У нас же контракт! – При чем тут дом? Но в ней вдруг проснулась гордость и предъявила свои права. Не могла же Эланна признаться, что ее ужасает мысль потереть его.

– Я позабочусь, чтобы все работы были выполнены. Но не думаю, Эланна, что сделать все самому – удачная идея.

– Но я люблю тебя, – запротестовала она.

– И я люблю тебя. – Он обвел большим пальцем ее дрожащие губы. – Но вроде бы это не всегда имеет решающее значение, правда? – пробормотал он. – Спокойной ночи, Эланна.

Он повернулся и спустился по ступенькам. Она стояла при ярком свете фонаря на крыльце и смотрела вслед, пока красные огни машины не скрылись за углом. Потом ее начало трясти.

Она вошла в дом и поставила в воду розы, которые уже начали увядать. Когда она зашла в кухню, на автоответчике мигала красная лампочка.

Догадываясь, чей записан звонок, она со вздохом нажала кнопку.

– Привет, Элли. – Комнату наполнил знакомый густой голос Митча. – Ты, наверно, допоздна задержалась на работе. Я звонил в журнал, но там никто не ответил. Должно быть, на ночь отключили коммутатор. Жаль, не удалось поговорить. Я соскучился по тебе, но думаю, тебе приятно будет узнать, что я прилетаю завтра утром с потрясающими новостями... – Наступила пауза, словно он пытался решить, не рассказать ли сейчас. – Опишу тебе все в деталях, когда вернусь, о'кей? Люблю тебя, душа моя. Приятных сновидений.

Если судить по тону, дела в Нью-Йорке устроились как нельзя лучше. Только один раз она слышала у него такой взволнованный голос. Это случилось, когда Митч обскакал своего конкурента и получил сенсационную новость. И, готовясь лечь спать, она решила, что, наверно, в Нью-Йорке прекрасно встретили его как автора будущей книги.

Но, лежа на кушетке в нижней гостиной, одна в доме, пустынном, тихом, она снова и снова возвращалась мыслями к услышанному. Нет, видимо, Митча взволновало что-то более важное, чем контракт на книгу. Он снова собрался уезжать. Она предвидела это. Но беда в том, что Митч, если чутье ее не обманывает, надеется уехать вместе с ней. Хм, а почему бы нет? Разве однажды она уже не потащилась за ним в Ливан, ни секунды не колеблясь?

Но сейчас все совсем по-другому. Ей ужасно не хотелось ехать. У нее вызывала протест сама мысль о том, что придется бросить родных, работу, друзей и мчаться в какую-нибудь прифронтовую зону. Ей невыносимо было представить себя там. Она ненавидела ежедневные бомбежки, ее приводила в содрогание гибель невинных детей. Она ненавидела чувство, от которого узлом стягивало желудок, когда Митч куда-то исчезал, иногда на несколько дней. Ведь тогда доктор в американской университетской больнице предупредил ее, что если она не научится расслабляться, то к двадцати пяти годам ее ждет язва желудка!