Пригоршня праха. Мерзкая плоть. Упадок и разрушение - Ивлин Во
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Вот вы и опять пришли в норму.
— Слава богу. Здорово меня прихватило? Я почти ничего не помню.
Доктор Мессинджер разбил некое подобие лагеря. Он вырубил квадратик подлеска размером с комнатенку. Повесил друг против друга гамаки. Груз вытащил на берег и аккуратной кучкой сложил на брезенте.
— Как вы себя чувствуете?
— Как нельзя лучше. — Тони выбрался из гамака и тут обнаружил, что у него подгибаются ноги. — Удивляться нечему, я ведь ничего не ел. Наверное, пройдет день-два, прежде чем я приду в себя.
Доктор Мессинджер ничего не ответил: он медленно переливал чай из кружки в кружку, чтобы избавиться от чаинок, потом разболтал в нем столовую ложку сгущенного молока.
— Попробуйте выпить.
Тони с удовольствием выпил чай и съел несколько сухарей.
— Мы сегодня поедем дальше? — спросил он.
— Надо подумать. — Доктор Мессинджер отнес кружки на берег, помыл их в реке. Вернувшись, он сказал: — Пожалуй, лучше вам прямо сказать, как обстоят дела. Не стоит думать, будто вы поправились, только потому, что сегодня лихорадка вас не трясет. Так всегда бывает. Один день трясет, другой отпускает. Это может тянуться неделю, а то и больше. Надо смотреть правде в глаза. Везти вас в каноэ слишком большой риск. Позавчера мы из-за вас несколько раз чуть не перевернулись.
— Мне померещился один знакомый человек.
— Вам много чего мерещилось. И этому нет конца. А провизии у нас всего на десять дней. Особых оснований тревожиться нет, но забывать об этом не следует. Кроме того, вам нужна крыша над головой и постоянный уход. Если бы мы были в деревне…
— Боюсь, я причиняю вам массу хлопот.
— Не в этом дело. Сначала надо решить, как лучше всего поступить.
Но Тони так устал, что не мог думать; час-другой он дремал. Когда он проснулся, доктор Мессинджер расширял вырубку:
— Я хочу натянуть брезентовый навес.
(Эта стоянка получила название: «Вынужденный опорный лагерь».)
Тони безучастно следил за доктором. Немного погодя Тони сказал:
— Послушайте, а почему бы вам не оставить меня здесь и не спуститься за помощью вниз по реке?
— Я уже думал об этом. Слишком рискованно.
Днем Бренда вернулась, и Тони снова трясся и метался в гамаке.
Когда Тони в следующий раз очнулся, он увидел, что у него над головой натянут брезентовый навес.
Он спросил:
— И давно мы здесь?
— Всего три дня.
— Который час?
— Около десяти утра.
— Ужасно себя чувствую.
Доктор Мессинджер дал ему супу.
— Меня весь день не будет — я спущусь вниз по реке, — сказал он, — посмотрю, нет ли поблизости деревни. Не хотелось бы вас оставлять, но стоит рискнуть. Пустое каноэ пойдет быстрее. Лежите тихо. Не вылезайте из гамака. Я вернусь до темноты. И, надо надеяться, с индейцами — они нам помогут.
— Отлично, — сказал Тони и заснул.
Доктор Мессинджер пошел к берегу, отвязал каноэ; с собой он взял ружье, кружку и запас провизии на день. Сел на корму, оттолкнулся от берега, течение подхватило лодку — несколько взмахов веслами, — и вот он уже на середине реки.
Солнце стояло высоко, его отражение в воде слепило глаза, обжигало кожу; доктор Мессинджер греб неторопливо, равномерно, но течение волокло лодку вперед. Вдруг русло сузилось, и река чуть не два километра неслась так стремительно, что доктору Мессинджеру только и оставалось, что рулить веслом, потом лес, стоявший стеной по обоим берегам, расступился, и лодку внесло в огромное озеро, где ему пришлось грести изо всех сил, чтобы хоть немного сдвинуться с места; он вертел головой налево, направо, в надежде увидеть где-то струйку дыма, пальмовую крышу, крадущуюся по подлеску темнокожую фигуру, скот, пришедший на водопой, — словом, какой-то признак жизни. Нигде ничего. Но вот русло расширилось, он вынул полевой бинокль и изучил поросшие лесом берега. Нигде ничего.
Потом русло снова сузилось, и каноэ помчалось вперед, увлекаемое быстрым течением. Впереди гладь воды прерывалась порогами, вода бурлила и клубилась; глухой монотонный рокот предупреждал, что за порогами водопад. Доктор Мессинджер погреб к берегу. Течение было сильным, и доктор Мессинджер греб что есть силы, но за десять метров до порогов лодка зарылась носом. Над водой тут свисали густые ветки терновника, каноэ проскользнуло под ними и врезалось в берег; доктор Мессинджер, не сдвигаясь с места, осторожно пригнулся и потянулся к ветке над головой. И тут с ним и случилась беда: лодка понеслась вниз кормой по течению, и не успел он схватить весло, как лодку поволокло бортом по взбаламученным водам; и там, крутясь и кувыркаясь, она зигзагами помчалась к водопадам. Доктора Мессинджера вышвырнуло в реку; местами там было совсем мелко; он пытался ухватиться за отполированные, как слоновая кость, камни, но рука срывалась, он дважды перевернулся, очутился на глубоком месте, попытался плыть, снова был выброшен на валуны, снова попытался взять их на абордаж, но на его пути встал водопад.
Водопад по местным понятиям был невидный — он низвергался метров с трех, а то и меньше, но доктору Мессинджеру и этого хватило. У подножия водопада вспененный поток сменился большой, почти неподвижной заводью, осыпанной лепестками с цветущих по берегам деревьев. Шляпа доктора Мессинджера медленно поплыла к Амазонке, воды сомкнулись над его лысой головой.
Бренда отправилась к семейному поверенному в делах.
— Мистер Грейсфул, — сказала она. — Мне необходимо получить хотя бы еще немного денег.
Мистер Грейсфул грустно посмотрел на нее:
— По моему мнению, с этим вопросом вам следовало бы обратиться в банк. Насколько мне известно, принадлежащие вам ценные бумаги положены на ваше имя и дивиденды банк выплачивает вам.
— Похоже, что теперь никогда не выплачивают дивиденды. И потом, право же, очень трудно жить на такую мизерную сумму.
— Разумеется. Разумеется.
— Мистер Ласт передал вам все полномочия, не так ли?
— Мои полномочия весьма ограниченны, леди Бренда. Я получил указание оплачивать жалованье служащим в Хеттоне и все расходы, связанные с содержанием поместья: мистер Ласт встраивает новые ванные и восстанавливает лепнину в малой гостиной. Но, увы, снимать деньги с банковского счета мистера Ласта для других надобностей не в моей власти.
— Но, мистер Грейсфул, я уверена, что он не собирался задерживаться за границей так надолго. Не хотел же он, чтобы я осталась на мели? Правда ведь не
