Русская революция. Книга 3. Россия под большевиками 1918 — 1924 - Ричард Пайпс

Южная часть Средней Азии, Туркестан, являл собою пустыню, по которой было разбросано несколько городов и плодородных долин. Коренное население его было частично персидским, частично тюркским, частично — смесью того и другого. Проживавшие там славяне — в основном государственные чиновники, купцы и военнослужащие — практически все обитали в городах. Царская Россия обращалась с этим регионом, во многих отношениях сходным с британским Египтом, как с колонией, ценя ее в качестве производителя хлопка и как плацдарм для дальнейшего продвижения — в Афганистан и Индию. Оно терпимо относилось к двум достаточно самостоятельным протекторатам, Хивинскому ханству и Бухарскому эмирату, бастионам мусульманского фундаментализма. Основной проблемой здесь была не земля. Конфликт назревал оттого, что чужаки пытались управлять населением, гораздо более преданным исламу, чем жители Волго-Уральского или степного регионов.

Во второй половине 1917 г. в Туркестане возникло два правительства: советское в Ташкенте, столице, и мусульманское в Коканде. Первое пользовалось поддержкой практически всего русского населения, независимо от социального или экономического положения последнего. Здесь социальные конфликты принимали форму национальных в гораздо большей степени, чем в каком-либо другом крае бывшей Российской империи.

В середине ноября 1917 г. большевики и левые эсеры созвали в Ташкенте региональный Съезд Советов, провозгласивший советскую власть в Туркестане. Обсуждая роль местного населения, Съезд не только отверг абсолютным большинством идею создания туркестанской автономии, но и запретил мусульманам, составлявшим 97 % населения края (на 1913)6, занимать должности в советских учреждениях. Принятая им резолюция звучала следующим образом: «Включение в настоящее время мусульман в органы высшей краевой революционной власти является неприемлемым как ввиду полной неопределенности отношения туземного населения к власти С.С., Р. и К. Д., так и ввиду того, что среди туземного населения нет классовых пролетарских организаций, представительство которых в органе высшей краевой власти фракция приветствовала бы»7. Советский историк Г.Сафаров вполне справедливо определил ход событий в Туркестане 1917–1918 гг. как «колониальную революцию».

В ответ на подобное обращение политически активные мусульмане перебрались в находящийся в населенной исключительно мусульманами Ферганской долине Коканд, где могли чувствовать себя в полной безопасности от пробольшевистски настроенных русских. Здесь в конце ноября они провозгласили Туркестан автономным краем, «соединенным с Российской демократической федеративной республикой». Особенности автономии должно было определить Всероссийское Учредительное собрание. Было создано временное правительство, в котором две трети мест отдали мусульманам и треть — русским.

Большевистский и пробольшевистский элемент в Ташкенте не мог спокойно отнестись к подобным действиям. В середине февраля в Коканд выступил отряд русских солдат, пополненный австрийскими и германскими военнопленными. Защитников города уничтожили, после чего войска получили разрешение на убийства и грабежи. Прежде чем покинуть город, они облили бензином и сожгли дотла большую его часть.

Получив не сулившие ничего хорошего донесения из Туркестана, в Москве забеспокоились и приняли решение вмешаться. По приказу центрального руководства в апреле 1918 г. местные коммунисты объявили край автономной республикой. Мера эта была чистой формальностью, поскольку отрезанный от центра белыми армиями и свободный от контроля сверху ташкентский Совет продолжал действовать, как и раньше. Следующей жертвой он наметил себе Бухарский эмират (март 1918), но фанатичные жители отбили военное нашествие.

Колониалистские приемы крохотного русского меньшинства, которое не только политически доминировало над местным населением, но и не давало ему ни малейшей возможности участвовать в управлении, привели к созданию режима, который советский историк и свидетель событий определяет как «феодальную эксплуатацию русским красногвардейцем, переселенцем и чиновником широких масс коренного населения»8. Это привело к национальному восстанию, сначала вспыхнувшему в Ферганской долине и распространившемуся на весь Туркестан. Тюркские партизаны, известные как басмачи, образовывали независимые отряды, почти всегда конные, и были весьма похожи на современные им украинские банды, сочетая, подобно им, разбой с борьбой против советской власти.

Только в 1919 г. Москве удалось продиктовать Туркестану свою волю. Подчиняясь требованиям Центра, местные русские позволили коренному населению вновь открыть базары, пригласили их вступать в Компартию и участвовать в деятельности госучреждений. Уступки эти несколько успокоили местное население и даже приглушили басмачество, но не надолго. Как только русские после разгрома Колчака почувствовали себя увереннее, они ввели практику изъятия продовольствия и ряд других мер, против которых стало выступать (не из национальных, но из экономических соображений) коренное население. Движение басмачей вспыхнуло с новой силой, достигнув апогея в 1920–1922 гг. Полностью подавили его только к концу десятилетия.

В феврале 1920 г. Красная Армия взяла Хиву. Бухара была отдана на милость Михаилу Фрунзе, командующему красной Туркестанской армией9. Осенью он двинул на нее войска и после жестокого боя взял город. В обоих случаях нападавшие опирались на поддержку пятой колонны, радикальных молодежных организаций («Молодые хивинцы», «Молодые бухарцы»). Эмир Бухарский бежал в Афганистан. Басмачи получили свежее пополнение.

Специфическое отношение пробольшевистски настроенных русских к жителям Азии привело к тому, что самый известный советский мусульманин-коммунист занялся пересмотром классической марксистской теории классовой борьбы. Татарин Мирза Султан-Галиев служил в юности учителем в реформированной школе. В конце 1917 г. стал большевиком и сделал под протекцией Сталина головокружительную карьеру в наркомате по делам национальностей10. В статьях, опубликованных к концу 1919 г. в официальном органе комиссариата, Султан-Галиев писал, что фундаментальной ошибкой является ожидание мировой революции с Запада, поскольку самым слабым звеном в империалистической цепи является Восток. В Кремле снисходительно отнеслись к этим взглядам, поскольку они не противоречили учению Ленина об империализме. Но Султан-Галиев не остановился на достигнутом, а начал разрабатывать собственные идеи, дойдя до полной ереси, в которой отдельные историки усматривают предвосхищение маоизма11. Он выказывал сомнение в том, что революция, даже если она победит в развитых промышленных странах, улучшит положение жителей колоний. Западный рабочий класс хотел, по его мнению, не устранить колониализм, но обратить его себе на пользу. «Мы считаем, — якобы говорил он, — что рецепт, предлагающий замену диктатуры над миром одного класса европейской общественности (буржуазии) ее антиподом (пролетариатом), т. е. другим ее классом, никакой особенно большой перемены в социальной жизни угнетенной части человечества не производит. Во всяком случае, если и произойдет какая-либо перемена, то не к лучшему, а к худшему… В противовес этому мы выдвигаем другое положение, концепцию о том, что материальные предпосылки социального переустройства человечества могут быть созданы лишь установлением диктатуры колонии и полуколонии над метрополиями». [Цитируется по кн.: Аршаруни А., Габидуллин X. Очерки панисламизма и пантюркизма в России. М., 1931. С. 78–79. Цитаты эти известны нам только по сталинским историческим источникам, поэтому не следует относиться к ним с полным доверием.]. Для осуществления своих идей Султан-Галиев призвал к созданию «Колониального Интернационала», который должен был уравновесить европейский Коммунистический Интернационал. Он также призывал к созданию мусульманской коммунистической партии. За эти идеи его в апреле 1923 г. исключили из партии и поместили в тюрьму по обвинению в создании нелегальной националистической организации12. Л.Каменев назвал его впоследствии первой жертвой сталинской чистки. Освобожденный после принесенного «покаяния», Султан-Галиев был вновь арестован в 1928 г. и сгинул либо в тридцатые, либо во время Второй мировой войны.

В 1918 г. Кавказ оказался во власти стран Четверного Союза. Германия была заинтересована в Грузии, где находились богатые залежи марганца, и в Баку, центре добычи нефти. Некоторые немцы, среди них генерал Людендорф, наслаждались предвкушением того, как Грузия станет ядром находящегося под владычеством Германии «Кавказского блока»13. У турок тоже имелись притязания на этот регион, особенно на Азербайджан, с населением, родственным им по крови и языку. Кавказ остался бы под оккупацией турок, вторгшихся туда весной 1918 г., если бы не интересы Германии. Получив от Берлина обещание помощи, Грузия 26 мая 1918 г. отделилась от Закавказской Федерации и провозгласила независимость. Через два дня ее примеру последовали Армения и Азербайджан.