Россия - Век ХХ-й (Книга 2) - Вадим Кожинов

Но в июле 1953-го Шаталин еще не считался вершителем "расправ с кадрами" и всячески обличал на Пленуме Берию. Он заявил, в частности: "Мы в аппарате Центрального Комитета чувствовали явную ненормальность в отношениях с Министерством внутренних дел (во главе которого с марта 1953-го - то есть в течение предыдущих трех с половиной месяцев - стоял Берия.- В. К.), в особенности по работе с кадрами. Берия в последнее время настолько обнаглел, что... во многих случаях назначал и смещал людей без решения Центрального Комитета... Я пытался роптать, выражая недовольство...

Хрущев. Было это.

Шаталин. Но Никита Сергеевич мне говорил, что в данных условиях проявление недовольства в такой форме - это ни больше ни меньше как махание руками с оставлением их в воздухе..."20 (Выделено мною.- В. К.)

Шаталин в этом тексте явно сопоставлял характер контроля ЦК (вернее, соответствующего его подразделения) над "органами" до Берии и при Берии, когда он, Шаталин, и стоявший над ним Хрущев, в сущности, вообще утратили сей контроль. А из этого уместно сделать вывод, что и Хрущев, и подчиненный ему Шаталин курировали (и надежно!) МГБ до марта 1953 года.

Конечно, проблема нуждается в дальнейшем исследовании, но все же есть существенные основания заключить из вышеизложенного, что с декабря 1949-го именно секретарь ЦК Хрущев - разумеется, под руководством Сталина - ведал делами МГБ, и, приписывая эту роль Берии или Маленкову, как говорится, наводил тень на плетень.

Видный государственный деятель, с 1944-го по 1985 год игравший первостепенную роль в развитии экономики страны, Н. К. Байбаков,- человек, понятно, о многом осведомленный - впоследствии писал: "Кляня и понося Сталина... кликушески разоблачая его культ, Хрущев... отводил обвинения прежде всего от самого себя... Именно он известен массовыми "московскими (1936-1937 годов.- В. К.) процессами" над "врагами народа", разоблачениями и расстрелами, в которых он был одной из самых ответственных инициативных фигур. Это он - главный зачинщик массового террора на Украине... громче всех и яростней всех разоблачал, арестовывал и казнил людей... на Украине, а потом (с декабря 1949-го.- В. К.) в Москве... Нужно было отвлечь внимание людей от себя, от личной причастности к произволу... и Хрущев... поспешил стать в позу некоего верховного судьи всего "сталинского времени"..."21

И если это так, Хрущев всецело разделяет со Сталиным ответственность за репрессии начиная с декабря 1949-го, в том числе за Ленинградское дело и "многоплановое" дело о "сионистском заговоре". Поскольку Никита Сергеевич был склонен ко всякого рода "импровизациям", он, например, 29 августа 1956 года - то есть через полгода после зачитанного им на ХХ съезде КПСС резко "антисталинского" доклада,- беседуя с прокоммунистическими гостями из Канады, неожиданно выразил свое полное согласие со Сталиным по одному из главных обвинений в адрес "сионистов":

"Когда из Крыма выселили татар,- заявил Хрущев,- тогда некоторые евреи начали развивать идею о переселении туда евреев, чтобы создать в Крыму еврейское государство. А что это было бы за государство? Это был бы американский плацдарм на юге нашей страны. Я был против этой идеи и полностью соглашался в этом вопросе со Сталиным"22 (выделено мною.- В. К.).

Впоследствии Хрущев в своих надиктованных воспоминаниях утверждал нечто прямо противоположное. Речь шла об одном из ответвлений "сионистского заговора" - группе евреев, работавших на Московском автозаводе имени Сталина (ЗИС), главой которой считался помощник директора завода А. Ф. Эйдинов. "Дело" этой группы исследовано Г. В. Костырченко, в книге которого приводятся, в частности, "зафиксированные" МГБ слова главного ревизора ЗИСа, Е. А. Соколовской: "Советским евреям не нужен маленький неблагоустроенный Биробиджан. Это унизительно для евреев. Нужно создать союзную еврейскую республику в Крыму..."23

Хрущев в своих воспоминаниях поведал: "Когда я вернулся в Москву (в декабре 1949-го.- В. К.), были проведены большие аресты среди работников ЗИСа (автомобильного завода имени Сталина). Возглавлял "заговорщическую организацию американских шпионов" помощник директора ЗИСа Лихачева. Не помню сейчас его фамилии (Эйдинов.- В. К.), но я лично знал этого паренька - щупленького, худенького еврея... Я и не знал, что он является, как его потом обозвали, главой американских сионистов... Но с зисовцами расправились. Абакумов, то есть нарком (министр.- В. К.) госбезопасности, сам вел дознание... И все они были расстреляны*. Вот какая существовала в Москве атмосфера в то время, когда я вторично приехал туда с Украины"24.

Бедный Никита Сергеевич, вынужденный жить в Москве, где такая мрачнейшая атмосфера! Впрочем, он запамятовал, что она, как явствует из сохранившихся все же документов, не помешала ему действовать очень энергично и в хорошем темпе:

"В феврале 1950 года (то есть вскоре же после перевода в Москву.- В. К.) Сталин назначил Хрущева председателем комиссии по расследованию положения дел на ЗИСе. Оперативно была проведена проверка и подготовлена итоговая записка, в которой предлагались самые радикальные и суровые меры. И тогда Сталин приказал МГБ действовать. 18 марта 1950 года забрали на Лубянку Эйдинова... Потом в течение нескольких месяцев арестовали десятки других работников завода"25, и в ноябре того же года были вынесены "самые суровые" приговоры**.

И многозначительно, что даже еще в августе 1956 года (см. выше цитату из беседы с канадцами) Хрущев был "полностью согласен" с обвинениями по адресу "некоторых евреев", желавших создать свое государство в Крыму,согласен, видимо, потому, что шестью годами ранее сам принимал решения по делу о "сионистском заговоре".

Версия о главной (помимо Сталина) роли Хрущева в репрессиях 1950-го начала 1953-го годов, как нетрудно предвидеть, может многим показаться неубедительной,- тем более, что она высказана здесь с такой определенностью впервые. В частности, в массовом сознании еще присутствует (и выражается в целом ряде нынешних сочинений) представление, согласно которому решающее значение в этих репрессиях имели действия (пусть хотя бы "тайные") Берии; но не следует забывать, что данную версию выдвинул именно Хрущев, и в связи с этим уместно вспомнить об известной уловке - громком крике "держите вора!".

В последнее время истинная роль Хрущева в "деятельности" МГБ в 1950 начале 1953 года начинает осознаваться в историографии. Так, автор ряда серьезных исследований О. В. Хлевнюк писал в 1996 году о том, как вел себя Берия после назначения его в марте 1953-го министром объединенного МГБ МВД: "Гласное и даже демонстративное прекращение "дела врачей" (по инициативе, как подчеркивалось в газетных сообщениях, МВД) не только позволяло рассчитывать на сочувствие интеллигенции, но было хорошим поводом для кадровой чистки МВД от "чужих людей". Автоматически под удар попадал Хрущев, сторонники которого занимали многие ключевые посты в МГБ в период фабрикации "дела врачей". (Не случайно Хрущев сделал все возможное для оправдания прежнего министра госбезопасности С. Д. Игнатьева)"26

Нельзя не сказать об еще одном многозначительном факте. В своих очень пространных воспоминаниях Хрущев подробно рассказывает о своей деятельности до декабря 1949 года и после марта 1953 года, повествуя об этом трехлетнем периоде, так же подробно характеризует действия целого ряда лиц, но о своих собственных почти не упоминает, представая скорее в качестве "созерцателя", чем деятеля. Весьма показательны с этой точки зрения названия глав, посвященных времени конца 1949-го - начала 1953 годов: "Вокруг известных личностей", "Берия и другие", "Семья Сталина", "Мои размышления о Сталине", "Еще раз о Берии" и т. п. Все это по меньшей мере странно...

Подробное обсуждение роли Хрущева в репрессиях начала 1950 годов имеет важный смысл вовсе не потому, что дает основания для дискредитации этого деятеля; оно необходимо для верного понимания всей исторической ситуации в период с конца 1940-х и до начала 1960-х годов.

Дело в том, что Хрущев, стремясь представить себя спасителем страны от чудовищной по масштабам послевоенной репрессивной политики Сталина и якобы "помогавшего" ему (и даже превосходившего его по жестокости) Берии, крайне преувеличил политический террор того времени, утверждая, например, что к моменту смерти Сталина имелись 10 миллионов заключенных,- притом, в основном, политических. В действительности их было, как уже сказано, в 20 раз меньше, а тех из них, кто были приговорены к длительным срокам заключения - в 45 раз меньше! В строго секретном документе МВД, составленном в марте 1953 года, констатировалось, что "из общего числа заключенных количество особо опасных государственных преступников... составляет всего 221 435 человек"27, притом большинство из них были осуждены не в последние годы жизни Сталина, а еще в конце 1930-х, или во время войны, или же сразу после ее окончания (об этом - ниже).

Поэтому версия, согласно которой с конца 1949-го и до смерти Сталина "работой" МГБ руководил Хрущев, вовсе не означает, что при его участии было репрессировано по политическим обвинениям огромное количество людей; ведь 10 миллионов заключенных (в основном, политических) - это его, Хрущева, вымысел, призванный показать, от какого безмерного ужаса он избавил страну...