Враг нации - Антон Юрьевич Перунов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Чуткие приборы заметили изменения в состоянии пациентки, и в палату вошла медсестра. Роза едва слышным шепотом первым делом потребовала вернуть ей коммуникатор, а когда ее запрос оказался удовлетворен, принялась выспрашивать у медика подробности о своем состоянии, но та, покачав головой, лишь пообещала позвать лечащего врача и тут же ушла. Общение с доктором вышло более содержательным. Выяснилось, что ей провели две срочные операции, и что состоянию ее сейчас уже ничего не угрожает.
— Доктор, скажите, а шрамы… останутся?
— Сделали все возможное, но вы же и сами медик, должны понимать, что сквозные пулевые ранения, да еще и от тяжелых девятимиллиметровых пуль, скрыть непросто. Да и в наши первостепенные задачи это не входило. Если вам требуются услуги пластических хирургов, могу порекомендовать специалистов.
— Нет, спасибо. Подскажите, я транспортабельна?
— Без сомнений. Конечно, при обеспечении необходимых условий. И, фройляйн Баканова, счет за наши услуги уже выставлен, его необходимо оплатить скорейшим образом.
— Да, сделаю это прямо сейчас.
— Вот и замечательно. Поправляйтесь.
После визита врача Роза зашла в свой онлайн банк и увидела сумму за медуслуги. Цифра впечатляла. Закрыв платеж, она проверила прейскурант больницы и по достоинству оценила стоимость нахождения в палате, которая превосходила траты на президентский люкс в лучших отелях Любека.
— Нет, определенно мне надо отсюда съезжать. Иначе я разорюсь.
Просмотрев почту, Баканова увидела письмо от Вебера с подтверждением условий сделки с одним важным уточнением. Теперь соглашение с Вахрамеевым ограничивалось тремя рейсами. Оставалось написать Марту. Но этого не потребовалось. Распахнулась настежь дверь и Вахрамеев, до неприличия целый, даже царапин на нем не было заметно, бодрый и энергичный, лихим степным ветром сам ворвался в почти стерильную тишину и белое благолепие палаты.
В одной руке он держал букет золотисто-оранжевых, как маленькие солнца, свежих роз и во второй какую-то коробку.
— Привет. Рад тебя видеть, — наклонившись к ней, осторожно поцеловал. — Как дела у выздоравливающей? Настроение?
— Март, я только хотела тебе писать, откуда ты узнал, что я пришла в себя?
— У меня повсюду свои люди. Шучу. Попросил доктора сообщить сразу, как ты очнешься. Всего делов. Вот держи, — весьма бесцеремонно, словно веник, сунул он девушке в руки цветы, — розы для прекрасной фройляйн.
— Спасибо. Красивые. Замечательно пахнут. А что в боксе? — не удержалась она от вопроса.
— Те самые сашими, которые ты так хотела попробовать. Заказал сразу и, пока ехал к тебе, их уже сюда доставили.
Все это было так до невозможности мило и неожиданно, что она вдруг расплакалась. Улыбалась, а слезы все равно текли по щекам.
— Я так тебе благодарна. За… за все. Ты ведь спас нас всех в который раз…
— Не плачь, тебе не идет, — не очень понимая, что ему делать в такой ситуации, зачем-то брякнул летчик.
— Да, ты прав, больше не буду.
— Они все сдохли, а мы живые и почти здоровые, — еще раз попытался приободрить девушку он, — так что, в общем, все нормально.
— Ты ЭТО называешь нормально⁈ — едва не взвилась Роза. Обида и возмущение клокотали в ней маленьким Везувием. — Я лежу здесь, вся опутанная проводами, мне провели две операции, зашили раны…
— Не драматизируй. Доктор сказал, ничего важного у тебя не задето. Скоро будешь в полном порядке. Можно сказать, мы легко отделались.
Девушка не нашлась, что ответить. И просто прикрыла глаза, постаравшись успокоиться. Истерики и скандалы ей сейчас были совершенно ни к чему. Зато имелось важное поручение, которое следовало выполнить. Выдохнув, она снова открыла глаза и с милой, пусть и не слишком искренней, улыбкой спросила:
— А что ты в этот раз без кота?
— Он опять еще с вечера куда-то умотал, бродяга.
— Понятно. Мне пришел ответ от начальства. Они согласны на твои условия, но сделка будет только на три рейса.
— Меня это устраивает, — легко согласился Вахрамеев. — Что там дальше будет — неясно. Так даже лучше.
— Я рада, что мы достигли соглашения. Документ с электронной подписью Вебера у тебя в почте. Изучи его. Если все в порядке, завизируй и вышли мне.
— Так и сделаю. Пойду я, пожалуй. Тебе отдыхать надо, а то как-то ты побледнела. Сил еще мало.
— Да, ты прав. И еще раз спасибо за все.
— Ага, ты, Роза, заходи, если что… в смысле, обращайся…
После ухода Вахрамеева в палате вновь воцарилась какая-то особенно пронзительная тишина. Баканова посмотрела в окно на раскинувшуюся ниже по склону городскую застройку и безбрежную синь океана. Красиво. Но все здесь было чужим. И враждебным. Нет, она не трусиха. И рисковать готова. Но разумно, с пользой для себя и для партии. А подставляться под пули — пусть этим занимаются специально обученные и оснащенные боевики, а не такие элитные спецагенты, как сама Баканова.
И еще она поняла, что Март о ней беспокоился, но и не более того. Ни страсти, ни переживаний, ни томного заламывания рук от него не дождаться. А значит, все между ними кончено. Это было немного печально, но на фоне произошедшего… так, досадная мелочь. Или она себя в этом хотела убедить? Чтобы как-то перебить горечь расставания, Роза потянулась свободной от капельницы правой рукой к стоящей рядом коробке с источающими тонкий, влекущий аромат японскими деликатесами.
Ведь размышлять можно и во время еды. Подняв спинку кровати повыше, она принялась с наслаждением поглощать принесенные Мартом сашими и роллы. И чем дальше, тем больше крепло в ней понимание, что этот бешеный стрелок слишком опасен, чтобы даже просто находиться рядом с ним. Мало того, что отныне он постоянная цель для киллеров, Вахрамеев вообще какой-то слишком бесстрашный и дерзкий. Словно он бессмертный, или у него в запасе есть еще пара жизней.
А с нее подвигов уже достаточно на много лет вперед. И что тогда дальше? Пора уже отказаться от наивных взглядов на жизнь и заняться собой, своей карьерой. Поэтому надо возвращаться в
