Орикс и Коростель - Маргарет Этвуд

Это изящная концепция, сказал Коростель, но она еще требует доработки. Им пока не удалось сделать так, чтобы таблетки действовали безупречно, сейчас проект на стадии тестирования. Несколько подопытных буквально затрахались до смерти, несколько начали убивать старушек и домашних животных, у нескольких несчастных развился приапизм или лопнул член. На первых порах механизм защиты от заболеваний не работал, это привело к потрясающим последствиям. У одной подопытной весь эпидермис превратился в одну большую генитальную бородавку, ужас что такое, но им удалось привести ее в норму лазерами и эксфолиацией — на время, во всяком случае. Если вкратце, были ошибки, была работа в неверных направлениях, но они уже почти вплотную подошли к удовлетворительному результату.

Стоит ли говорить, продолжал Коростель, что средство будет весьма прибыльным. Таблетка необходима каждому, в любой стране мира, в любом обществе. Разумеется, многие религии это не одобрят — их система ценностей базируется на несчастьях, награде за праведность, которую получишь не пойми когда, и сексуальном воздержании. Но долго они не продержатся. Волна человеческих желаний — желания иметь как можно больше самого лучшего — их просто снесет. Эти желания будут контролировать все, управлять всеми событиями, как при любом глобальном перевороте в истории человечества.

Джимми сказал, что все это очень интересно. Конечно, если все недостатки будут исправлены. И название хорошее — «НегаПлюс». Ему нравится. Правда, ему расхотелось пробовать таблетки самому — у него и так полно проблем, не хватало еще, чтобы пенис лопнул.

— А где вы людей брали? — спросил он. — Для клинических экспериментов.

Коростель ухмыльнулся.

— В странах третьего мира. Заплатишь им пару долларов, и все, они даже не знают, что за таблетки им дают. Еще, конечно, секс-клиники — они только рады помочь. Бордели. Тюрьмы. И отчаявшиеся люди, как обычно.

— А я к какой категории отношусь?

— А ты будешь заниматься рекламной кампанией, — сказал Коростель.

Беззумный Аддам

После обеда они отправились в «Парадиск».

Комплекс находился на отшибе Компаунда, справа. Отдельный парк, плантация тропических гибридов, которые контролировали парковый микроклимат, и посреди них огромным бельмом возвышался купол. Вокруг — системы безопасности, очень надежные, сказал Коростель, на территорию не допускались даже охранники. «Парадиск» был Коростелевой идеей, и, согласившись над ней работать, он поставил условие: он не желает, чтобы вооруженные профаны совали свой нос туда, где ровным счетом ничего не понимают.

Пропуск Коростеля, ясное дело, распространялся и на Джимми. Они на электрокаре миновали первые ворота и поехали по дорожке меж деревьев. Дальше еще один контрольно-пропускной пункт с охранниками — форма «Парадиска», объяснил Коростель, не КорпБезКорпа, — которые вроде как возникли из кустов. Снова деревья. Изогнутая стена купола. Может, она и выглядит хрупкой, сказал Коростель, но сделана из нового сплава на основе адгезива, позаимствованного у мидий, силикона и древовидных образований, отсюда высокая сопротивляемость. Чтобы разрезать эту стену, понадобятся весьма передовые инструменты: стена адаптируется к давлению и автоматически заделывает бреши. Более того, она способна дышать и фильтровать воздух, как яичная скорлупа, но для этой функции нужна солнечная энергия.

Они подъехали к охраннику, и их провели через внешнюю дверь — та закрылась за ними с легким шелестом — ффыф-ф.

— Почему такой звук? — нервно спросил Джимми.

— Это воздушный шлюз, — ответил Коростель. — Как на космических кораблях.

— Зачем?

— На случай, если здание придется заблокировать, — сказал Коростель. — Враждебные биоформы, токсические атаки, фанатики. Обычный набор.

Джимми было неуютно. Коростель так и не рассказал ему, что тут на самом деле происходит, — только в общих чертах. «Погоди, увидишь» — вот и все, чего Джимми добился.

Пройдя через внутреннюю дверь, они оказались в более знакомой обстановке. Холлы, двери, персонал с лаптопами, персонал перед мониторами, все то же самое, что и в «Фермах ОрганИнк», в «Здравайзере» или в Уотсон-Крике, разве что здесь все поновее. Но железки — лишь оболочка, сказал Коростель; в исследовательском центре главное — мозги.

— Это лучшие специалисты, — сказал он, кивая налево и направо. В ответ на его слова — почтительные улыбки и — непритворный — трепет. Джимми так и не понял, какова должность Коростеля, но, как бы она ни называлась (Коростель не уточнял), он был главным муравьем в этом муравейнике.

У каждого работника имелась табличка с именем — одно или два слова. ЧЕРНЫЙ НОСОРОГ. БЕЛАЯ ОСОКА. БЕЛОКЛЮВЫЙ ДЯТЕЛ. ПОЛЯРНЫЙ МЕДВЕДЬ. ИНДИЙСКИЙ ТИГР. ГОЛУБЯНКА. СЕВЕРОАМЕРИКАНСКИЙ КОРСАК.

— Имена, — сказал он Коростелю. — Они же из «Архаитона»!

— Не просто имена, — сказал Коростель. — Эти люди и есть «Архаитон». Все Гроссмейстеры. Перед тобою проект Беззумный Аддам, самая верхушка.

— Да ладно! Как они тут оказались? — спросил Джимми.

— Это гении гибридизации, — сказал Коростель. — Они это все придумали: микробов, поедающих асфальт, эпидемию неонового лишая на западном побережье, пухлокуриных ос и так далее.

— Неоновый лишай? Я о таком даже не слышал, — сказал Джимми. Забавно. — А как ты их выследил?

— За ними не только я следил. Они снискали весьма сомнительную популярность в определенных кругах. Просто я добрался до них раньше КорпБезКорпа. Ну, по крайней мере, до большинства из них.

Джимми хотел было спросить: А что случилось с остальными? но передумал.

— Так ты их похитил, что ли? — Джимми не удивился бы. Похищение специалистов стало нормальной практикой, хотя обычно ученых похищали другие страны. Похищения внутри страны были редкостью.

— Я просто убедил их, что здесь им гораздо лучше и безопаснее, чем снаружи.

— Безопаснее? На территории КорпБезКорпа?

— Я сделал им бумаги. Большинство согласилось, особенно когда я предложил уничтожить их так называемые настоящие личности и вообще все записи об их существовании.

— А я думал, эти ребята боролись с Компаундами, — сказал Джимми. — Беззумный Аддам был чуть ли не враг народа, судя по тому, что ты мне показывал.

— Да, они боролись с Компаундами. И все еще, наверное, борются. Но после Второй мировой войны в двадцатом веке союзники пригласили к себе на работу немецких специалистов по ракетам, и я не помню, чтобы кто-то отказался. Когда основная игра закончилась, можно взять шахматную доску и уйти играть куда-нибудь еще.

— А что, если они саботируют или…

— Или сбегут? Да, — сказал Коростель. — Пара-тройка так вначале и поступили. Командная игра им не давалась. Думали, им удастся забрать и вывезти все, что они тут сделали. А потом уйти в подполье, например.

— И что ты сделал?

— Они упали с эстакады в плебсвилле, — сказал Коростель.

— Это что, шутка?

— Можно сказать и так. Тебе нужно другое имя, — сказал Коростель. — Из коллекции Беззумного Аддама, чтобы ты вписался в коллектив. Я думал, поскольку я тут Коростель, может, снова станешь Тупиком, как раньше? Когда нам было — сколько нам было?

— Четырнадцать.

— Тогда все было проще, — сказал Коростель.

Джимми хотел задержаться, но Коростель уже тащил его дальше. Джимми хотелось поговорить с этими людьми, послушать их истории — помнят ли они своих матерей, к примеру, — но, быть может, ему выпадет шанс позже. С другой стороны, может, и не выпадет: его видели с Коростелем — с седой гориллой, с вожаком их стаи, с главой их прайда. Никто не захочет с ним откровенничать. Он для них шакал.

«Парадиск»

Они забежали в Коростелев офис, чтобы Джимми оклемался, как выразился Коростель. Огромный кабинет, куча примочек, как Джимми и предполагал. На стене картина: баклажан на оранжевой тарелке. На памяти Джимми это была первая картина, которую Коростель повесил у себя. Он хотел спросить, не Коростелева ли это девушка, но опять передумал.

Зато он увидел мини-бар.

— Там что-нибудь есть?

— Позже, — сказал Коростель.

У Коростеля по-прежнему была коллекция магнитов для холодильника, но надписи поменялись. Никаких больше научных шуток.

Там, где Бог, нет Человека.

Есть две луны: одну видишь, другую — нет.

Du musst dein Leben ändern.[26]

Мы понимаем больше, чем знаем.

Я думаю, следовательно.

Оставаться человеком — значит нарушить границу.

Мечты крадутся из логова на охоту.

— А какая у тебя здесь должность? По-настоящему? — спросил Джимми.

Коростель усмехнулся.

— Что такое по-настоящему?