Интернет как иллюзия. Обратная сторона сети - Евгений Морозов

Я вижу, как миры традиционной и сетевой политики сталкиваются у меня на родине, в Беларуси, и замечаю у молодежи излишне восторженное отношение к сетевой политике.

Многие молодые люди, разочарованные в оппозиции, неспособной бросить вызов авторитарному правителю страны, начинают недоумевать, зачем им все эти муниципальные собрания, в которых вечно пусто, а также нечестные выборы, непомерные штрафы и неминуемое попадание за решетку, если интернет позволяет заниматься политикой анонимно, на безопасном расстоянии и без особенных затрат. Но это не более чем утопия: ни сердитые твиты, ни эс-эм-эс, как бы они ни были красноречивы, пока не смогли возродить демократический дух в массах, которые в большинстве своем погрязли в болоте пропаганды и гедонизма, устроенном для них правительством, хорошо усвоившим урок Хаксли. В условиях, когда большинство белорусов посещают Сеть, чтобы наесться до отвала бесплатных развлечений в “Ю-Тьюбе” и ЖЖ, пытаясь укрыться от ужасной политической действительности, политическая деятельность требует чего-то большего, чем рассылка приглашений в антиправительственные группы в “Фейсбуке”, как бы убедительно они ни звучали.

Политикам не стоит игнорировать успехи активистов, которые во всем мире прибегают к помощи интернета и социальных медиа в своих целях, от кампании против пакистанского президента Первеза Мушаррафа до порицания компании “Шелл” за ее сомнительную деятельность в Нигерии и противодействия индийским фундаменталистам-женоненавистникам. Однако в то же время стоит помнить, что эти кампании, даже успешные, всегда сопряжены со скрытыми социальными, культурными и политическими издержками. Это касается в первую очередь кампаний, направленных против могущественных авторитарных государств. Одна из главных причин успеха манифестаций против FARC в Колумбии состоит в том, что протестующие выступали против группы, горячо нелюбимой правительством страны. Когда те же активисты применили в “Фейсбуке” свои ноу-хау для инициирования в сентябре 2009 года в Венесуэле античавистских протестов, они ожидали, что к кампании присоединятся до 60 миллионов человек по всему миру. Откликнулись всего несколько тысяч (к тому же Чавес инициировал собственную пропагандистскую кампанию и ответил “стихийными” народными протестами). Стоит критически отнестись к заявлениям Хиллари Клинтон, восхваляющей способность социальных сетей изменять мир, и ее британского коллеги Дэвида Милибэнда, который рассуждает о “всплеске гражданской активности” и о том, как новые медиа могут придать импульс поискам социальной справедливости. Хотя новые формы массовой политической деятельности и вправду появляются, они вполне могут обесценить, а не усилить более эффективные, проверенные временем методы.

Глава 8

Открытые сети, ограниченные умы

За комплиментами, которыми американские дипломаты осыпали “Твиттер” за его “неоценимую роль” в иранских массовых протестах 2009 года, осталось незамеченным одно в высшей степени занятное обстоятельство. Позволяя иранцам публиковать фотографии и видеозаписи происходящего на улицах Тегерана, руководство “Твиттера” нарушило американское законодательство. Мало кто из сторонников “Твиттера” в СМИ заметил, что жесткие санкции, введенные правительством США в отношении Ирана, распространяются на американские ИТ-компании, включая те, которые предоставляют простым иранцам услуги в интернете.

В самом деле, американские санкции (за их соблюдением следят преимущественно Министерство финансов и Министерство торговли, далекие от киберутопистов из Госдепа) повредили развитию иранского сегмента интернета ничуть не меньше, чем репрессии в самом Иране. До марта 2010 года, то есть почти в течение года после волнений в Иране, граждане этой страны не могли легально ни скачать Google Chrome, ни позвонить по “Скайпу”, ни поговорить в MSN Messenger. Все эти сервисы, как и многие другие, подпадали под действие изощренной системы запретов, наложенных правительством США. Некоторые из этих запретов можно было обойти, но большинство американских компаний предпочитали избегать хлопот: издержки могли быть очень высокими, а вероятный доход от продажи иранцам интернет-рекламы не казался достаточно большим.

Большинство иранских оппозиционных групп, искавших хостинговую компанию для своих сайтов, сталкивались с нежеланием американцев сотрудничать. А у групп, которым повезло с европейскими или азиатскими провайдерами, возникли проблемы с оплатой доступа в интернет: системы электронных платежей вроде PayPal базируются в США и не вправе иметь дело с иранцами. Дальше – больше: тем, кто намерен пробиться сквозь многочисленные иранские файерволы и обойти блокировку сайтов наподобие “Твиттера”, не так легко это сделать: экспорт ПО, позволяющего обойти цензурные запреты, также подпадает под ограничения. Более того, большинство технологий шифрования данных подпадают под действие сложной системы экспортных спецправил, разрешений и изъятий из правил. Забавно, что различные некоммерческие организации, получающие спонсорскую помощь от американского правительства, продолжают обучать иранских оппозиционеров пользоваться многими из этих средств в обход санкций. В некотором смысле американские налогоплательщики помогают обучать иранцев пользоваться инструментами, которыми американское правительство пользоваться не позволяет.

Американские дипломаты со временем осознали, что режим санкций “оказывает непредвиденный замораживающий эффект на возможность таких компаний, как ‘Майкрософт’ и ‘Гугл’, предоставлять простым иранцам жизненно необходимые средства коммуникации” (цитирую письмо представителя Госдепа Сенату, появившееся полгода спустя после иранских манифестаций). В марте 2010 года Минфин США согласился внести некоторые коррективы в законы: теперь разрешен экспорт в Иран “общедоступных сетевых услуг широкого потребления… предназначенных для индивидуальной связи по интернету” (соответствующим образом изменились также правила в отношении Кубы и Судана). Эти изменения, однако, не коснулись экспорта большей части ПО, позволяющего обойти цензурные запреты, и иранцы, желающие пробиться сквозь файерволы, наталкиваются на стены, которые возвели сами же американские законодатели.

Как найти доллар в стоге сена

Это не значит, что легально передать Ирану такое программное обеспечение невозможно: для этого нужно получить у правительства США специальную экспортную лицензию. Неудивительно, что некоторые из инструментов, предназначенных для Ирана, предлагают люди и организации, просто сумевшие получить от американского правительства лицензию. В распоряжении этих людей, однако, лучшие юристы, пиарщики, лоббисты, но не технические специалисты, у которых больше шансов создать приемлемый для Ирана продукт.

В марте 2010 года после мощной пиар-кампании экспортную лицензию получил проект “Хэйстэк” (Haystack[17]). Эта программа появилась в 2009 году после волнений в Иране. Ее создали двое американских технарей двадцати с чем-то лет от роду, не имеющих никакого отношения к Ирану. Они были потрясены картинками, приходившими из Тегерана, и захотели помочь иранцам, предоставив им возможность доступа к запрещенным цензорами сайтам. Тогда они придумали “Хэйстэк” – программу, которая якобы позволяет не только пробиться сквозь файерволы, но и запутать следы, замаскировав посещение крамольного сайта под визит на какую-нибудь безобидную страницу с метеосводками. Остин Хип, лицо проекта, быстро стал любимцем СМИ. Он хвалился, что его ПО не только самое эффективное, но и безопасное для пользователей.

Проверить заявления авторов “Хэйстэк” было невозможно, поскольку саму программу никто не видел. Посетитель сайта “Хэйстэк” обнаруживал сразу несколько иконок “Сделайте пожертвование” – и ни одной гиперссылки на ПО. Основатели “Хэйстэк” объясняли это обстоятельство тем, что не желают, чтобы власти Ирана взломали программу прежде, чем диссиденты смогут ею воспользоваться.

Журналистов это объяснение устроило. О проекте “Хэйстэк” наперебой рассказывали “Интернэшнл геральд трибюн”, “Нэшнл паблик рэйдио”, “Крисчен сайенс монитор” и новости Би-би-си. В марте 2010 года английская газета “Гардиан” объявила Остина Хипа “изобретателем года”, а в августе журнал “Ньюсуик” напечатал хвалебный очерк о “Хэйстэк”, причем львиная доля внимания досталась не волшебной программе, а ее создателю. “Завтра у меня встречи с [сенаторами Джоном] Маккейном, [Робертом] Кейси и, может быть, [Карлом] Левиным, но я не знаю, хватит ли у меня времени”, – говорил в интервью Остин Хип.

Зато у многих ИТ-экспертов росли сомнения: если “Хэйстэк” настолько хорош, как о нем говорят авторы, почему они до сих пор не позволили никому испытать программу на прочность? Это было тем более важно, если учесть, что “Хэйстэк” предназначался для иранских борцов с режимом.