Черная радуга - Дж.Дж.МакЭвой

– Гхм! – простонала она, положив руки на голову и опять посмотрев из одного конца в другой.

– Иди домой, – сказал я, и она вздрогнула.

Она не повернулась.

– Как твой профессор и руководитель данного дела, я говорю тебе, иди домой. Ты не будешь полезна для меня, если лишишься сна.

– Кто бы говорил, – сказала она и наконец-то повернулась ко мне. – Я всего лишь невысокого расположения студентка, ты же ведущий адвокат, и как дочь твоего клиента думаю, тебе следует поспать.

– В один момент ты дочь клиента, в следующий – уже адвокат, студентка или моя девушка… моя любовница. Ты женщина со слишком многими гребаными личностями, я не успеваю реагировать.

– Я – дочь клиента, адвокат и студентка. Я была однажды твоей девушкой… твоей любовницей. А теперь, я ухожу. Спокойной ночи.

Она одела свою обувь и повернулась, чтобы взять пальто, перчатки и шарф. Но когда подошла к дверному проему, я поставил руку, преградив ей путь.

– Леви, отойди.

– Я не могу, – сказал честно. – Я сейчас здесь, поскольку не хочу быть дома без тебя…

– Леви, пожалуйста, не…

– Ты вошла в мой дом, выпила мое вино и сказала, что ты со мной. Ты сказала, что останешься и перестанешь убегать, что мы взрослые люди. Затем ты поменяла решение и все оборвала. Ты оставила меня, и я должен просто опустить руки и смириться?

Она повернулась, не встречаясь со мной взглядом. – Да. Поскольку в этом твоя вина. Ты обманул меня.

– Тогда накажи меня каким-нибудь другим способом, – сказал я и подошел к ней, тем самым вынудив посмотреть на себя. – Да, я солгал. Я не был уверен, что думать обо всей ситуации и единственное, что знал, так это то, что хотел тебя. Я все еще хочу тебя… и знаю, что ты все еще хочешь меня…

– Не говори за меня. Ты не знаешь, чего я хочу.

Я поцеловал ее. Я поцеловал ее страстно, схватив за талию и приподняв…, и она поцеловала меня в ответ.

Тея вздохнула, и ее челюсть расслабилась, а рот медленно открылся для меня.

– Когда ты уже поймешь, что твое сердце и твой рот говорят абсолютно разные вещи? – сказал, едва отстранившись от нее.

– Я должна сама принимать решения.

Я поцеловал ее снова, прикусив ее нижнюю губу.

– Так и есть. Каждый раз, когда ты целуешь меня в ответ, утопаешь в моих объятьях или смотришь на меня вот так своими глазами…, ты принимаешь решение находиться рядом. Поэтому доведи дело до конца, останься здесь со мной прямо сейчас, Тея.

– Леви, я не могу думать, когда ты находишься так близко ко мне, – она попыталась отстраниться.

– Это твоя проблема. В кои-то веки прекрати все обдумывать, просто будь рядом со мной, – повторил я и поцеловал ее лоб, щеки, нос, после чего губы.

Я не целовал ее так же страстно, как перед этим. Я хотел посмотреть, оттолкнет ли Тея меня, если она все-таки на самом деле желает, чтобы все закончилось. Но она так не сделала. Даже когда я уложил ее на стол и разорвал блузку в клочья, она все равно не оттолкнула меня.

Вместо этого притянула меня к себе, и ее руки скользнули от моей шеи к брюкам, где ее ловкие пальцы расстегнули мой ремень. Я провел руками по чулкам, обтягивающим ее бедра, и потянул их, пока тонкий материал не разорвался в моих руках.

– Черт побери, Леви… ах! – простонала Тея, пока я посасывал ее шею. Она дрожала, как и я… прошло слишком много времени с тех пор, как мы в последний раз так себя вели. Потянув ее лифчик вниз, крепкой хваткой обхватил ее грудь, сжав оба соска.

Она откинулась назад на стол, облокотившись на локти, в то время как я прокладывал дорожку из поцелуев от шеи к груди.

– Леви, – дрожала она, – пожалуйста, не дразни меня.

Я улыбнулся, и моя рука медленно переместилась к ней между ног и остановилась на ее сладком местечке. – Так ты говоришь, что хочешь, чтобы я трахнул тебя… теперь?

Она молчала. Ее рука ухватила мою, пытаясь вынудить меня двигать ей быстрее, но я не поддался.

– Леви…

– Скажи это. Скажи, что хочешь, чтобы я трахнул тебя, и я не остановлюсь, пока ты станешь выкрикивать мое имя снова и снова.

Она прикусила губу, ее рот слегка приоткрылся, но она не проронила ни слова. Добавив еще один палец, я ускорил темп и наблюдал, как ее глаза закрылись, после чего вновь остановился.

– Черт бы тебя побрал, Леви!

– Скажи это! – прошипел я. Не могу противиться этому больше. Один лишь ее вид сделал меня таким твердым, что это уже болезненно.

– Трахни меня, черт побери!

Слава Богу.

Ослабив свою хватку, я раздвинул ее ноги шире. Затем прижался кончиком головки и толкнулся вперед.

– О… Боже…Мой, – ее голос дрожал.

Единственное, что слетело с моих губ – ворчанье.

Ее стоны, ногти, впившиеся в меня, то, какой узкой она ощущается вокруг меня, просто доводит до безумия. Уложив Тею на стол, я трахал ее. Не существует какого-либо другого слова для этого, с одной рукой на талии и другой в волосах, я держался за нее и использовал ее тело в качестве рычагов, чтобы двигаться под необходимым углом, я врезался в нее так сильно, что стол под нами начал смещаться.

– Леви… я… я…!

Я обрушил губы на ее, и наши языки сплелись друг с другом. Ее руки схватили меня за задницу, потянув к ней.

– Черт! – ахнула Тея, когда достигла своих пределов, но я еще не был там. Подняв ее ноги на свои плечи, я начал двигаться быстрее, жестче… такая чертовски тугая. Я не смог сдержаться.

– Черт, – прошипел, кончая намного раньше, чем хотел.

Целуя кожу между ее грудей, я обнял ее и притянул к себе.

– Почему я теряю самоконтроль, когда дело доходит до тебя? – прошептала она.

– Вероятно, по той же самой причине, по которой я так сильно увлекся тобой.

Я влюблен в тебя.

Я раздражительна и нервничаю. По дороге в Коннектикут мне пришлось чуть ли не дважды остановиться. Я сижу в зале суда, стараясь изо всех сил оставаться максимально неподвижной, пока мы ожидаем возвращения судьи. Этого достаточно, чтобы свести меня с ума. Мы ждем уже целый час. Леви сидит рядом с Тристаном за столом стороны защиты, и они оба выглядят настолько расслабленными, насколько только возможно человеку. Я просто не могу понять, как они могут так себя вести. Если здесь нам откажут, то не будет никакой апелляции, и скорее всего мой отец умрет в тюрьме. Но с чем еще мы можем апеллировать? Мы уже представили все доказательства судье. Вот и все. Все основания для нового рассмотрения дела были заявлены, и они являлись вескими основаниями… верно? Их будет достаточно? Возможно, мне следует поговорить с ними?

– Все будет хорошо. Они потрясающе выступили. И однажды, мы будем такими же, – прошептала Вивиан, сев рядом со мной на задних рядах.

– Спасибо, – медленно сказала я, удивившись тому, что она заговорила со мной прямо сейчас.

Она сжала руки в замок. – Я уволилась с работы… моей другой работы.

Я удивлена, что у нее все еще находилось время для другой работы.

– Здорово.

– Я просто хотела, чтобы ты знала…, и хотела сказать… хотела сказать, что мне жаль. За все, что произошло, и за то, что я сказала тебе. Прости, ты – хороший адвокат, и никто не имеет права осуждать твою личную жизнь, тем более я. Так что, прости.

– Слишком много «прости» в одном высказывании, – сказала, взяв ее за руку и слегка сжав. – Однако спасибо, поскольку сейчас я чувствую себя подавленно.

– Со временем справедливость восторжествует.

– Всем встать, – сказал судебный представитель, и все встали.

Как только судья вошел, я усилила свою хватку на руке Вивиан. Не уверена, находится ли ее другая рука на моем плече ради того, чтобы утешить меня или чтобы высвободиться из моей крепкой хватки. В любом случае она ничего не сказала. Мой живот походил на необъятную яму боли, и все во мне, а в особенности сердце и разум, сжалось.

– Я внимательно рассмотрел данное дело, и хотя все же соглашусь со стороной защиты по поводу нарушенного в какой-то степени судебного процесса по делу Бена Уолтона, я не могу без всякого зазрения совести дискредитировать себя новым рассмотрением дела, тем самым в дальнейшем добавляя страдания семье Ван Аллен. Поэтому, мистер Блэк, ваше ходатайство о пересмотре дела отклонено.

Он ударил своим молотком по специальной деревянной подставке, и вот так просто он ушел.

Отклонено.

Это означает «нет».

Это означает, что все, что мы сделали, было напрасно. Все кончено, мы проиграем.

Мы проиграли.

– Тея!

Вивиан схватила меня, когда я рухнула обратно на скамью.

Я не чувствую больше никакую часть своего тела. Внутри все болит, словно мои легкие заполняются водой, и я медленно задыхаюсь. Мое зрение затуманилось. Я слышу, как люди хлопают в ладоши, будто было чему радоваться. Это не является справедливостью. Справедливость только иллюзия. Надежда лишь причинила еще больше боли, и прямо сейчас я не могу даже пошевелиться.