Дракула, любовь моя - Сири Джеймс

Мужчины кивали в молчаливом понимании. Оно сменилось ужасом, когда доктор Ван Хельсинг достал из сумки с инструментами тяжелый молоток и деревянный кол примерно три фута длиной, один конец которого был заострен.

— Друзья мои, мы совершаем благодеяние, — стоически продолжил профессор. — Когда мы упокоим эту нежить по-настоящему, душа милой бедняжки, которую все мы любили, вновь станет свободной. Вместо того чтобы творить злодейства по ночам, она займет принадлежащее ей по праву место среди ангелов. Кто нанесет удар, который освободит ее?

Ван Хельсинг был готов, но ему казалось, что ради Люси удар должна нанести рука того, кто любил ее больше всех. Артур, дрожа, согласился. Взяв инструменты у доктора, он приставил заостренный кол к сердцу Люси и ударил по нему со всей силой. Тварь в гробу корчилась, извивалась и вопила, пока кровь из пронзенного сердца била во все стороны фонтаном, но наконец тварь замерла и погрузилась в спокойствие. Внезапно мужчины обнаружили, что снова видят Люси такой, какой она была при жизни, милой и невинной.

— Ну что, друг мой Артур, я прощен? — спросил доктор Ван Хельсинг, опуская руку на плечо лорда Годалминга.

— Прощен? — повторил Артур. — Благослови вас Господь за то, что вы вернули моей милой душу, а мне — покой.

Проливая слезы, он прижался к губам Люси в прощальном поцелуе.

Затем они совершили последнее ужасное действие — отрезали Люси голову и набили ей рот чесноком, чтобы удостовериться, что вампирша никогда не вернется, а душа ее обретет вечный покой.

— Первый шаг сделан, — вздохнул доктор Ван Хельсинг, когда все четверо вышли под полуденное солнце, на воздух, вдвойне свежий после ужасов тесного склепа. — Но впереди намного более сложное дело. Надо найти виновника нашего горя и уничтожить его. Вы поможете мне?

Мужчины поклялись, что так и сделают. Они договорились встретиться в доме доктора Сьюарда через два дня, чтобы составить план поимки и уничтожения графа Дракулы.

Я выключила фонограф и без сил откинулась на спинку кресла. Мои щеки были изборождены слезами, а с губ сорвался тихий печальный стон. Должно быть, доктор Сьюард услышал его, поскольку вскочил со встревоженным возгласом, достал из шкафа бутылку в футляре и налил мне бокал бренди.

Я с благодарностью пригубила спиртное, вытирая глаза носовым платком, предложенным добрым доктором.

— Боже праведный, — наконец сказала я тихим сломленным голосом. — Если бы я уже не знала о злоключениях Джонатана в Трансильвании, то никогда не поверила бы в нагромождение ужасов, о котором только что услышала.

— Я был там и все же верю с трудом, — мрачно откликнулся он.

— Во всем этом есть лишь один лучик света. Наша милая Люси наконец обрела покой.

— Да.

Внезапно я кое-что поняла.

— Если не ошибаюсь, доктор, тот последний кошмарный эпизод, когда вы… убили вампиршу на кладбище, произошел совсем недавно. Собственно говоря, не далее как сегодня днем, незадолго до моего приезда, верно?

— Совершенно верно, миссис Харкер. Я как раз отвез доктора Ван Хельсинга в гостиницу, чтобы тот собрал вещи для поездки в Амстердам, когда он получил вашу телеграмму. Я закончил диктовать последнюю часть сегодня днем, когда вы ушли на прогулку.

— Ах! Бедняжка! Неудивительно, что вы казались таким расстроенным сегодня на вокзале! Подумать только, после всего, что вам пришлось пережить, вы были вынуждены встречать меня… Ради бога, простите.

— Не извиняйтесь. Я рад, что вы приехали, мадам. Пока вы слушали мой рассказ, я читал поразительный дневник вашего мужа. По правде говоря, отдельные части я успел прочесть дважды. Они проливают свет на многое. Мистер Харкер необычайно умный и отважный человек.

— Вы правы.

— Взобраться по стене замка и повторно спуститься в подземелье — подвиг беспримерного мужества. Теперь я понимаю, почему профессор столь охотно пригласил вас присоединиться к нашим поискам.

— Полагаю, в одном отношении я могу оказаться полезной прямо сейчас, доктор.

— В каком именно?

— Вы сказали, что не знаете, как выбрать определенную часть вашего фонографического дневника, если вам захочется обратиться к какому-то конкретному делу. Ваши подробные наблюдения, полагаю, окажутся для нас бесценным подспорьем. Вы позволите перепечатать их на пишущей машинке, как я сделала с дневниками? Тогда мы будем готовы к завтрашнему возвращению доктора Ван Хельсинга.

— Прекрасная мысль, миссис Харкер, но уже далеко за полночь. Вы, наверное, устали. Давайте вернемся к этому утром.

— После всего, что только что услышала, я не сомкну глаз до рассвета. Прошу вас, доктор! Я буду счастлива найти себе занятие.

Доктор Сьюард капитулировал. Я принесла пишущую машинку и поставила на маленький столик рядом с фонографом. Доктор настроил инструмент на медленную скорость воспроизведения, и я начала печатать, используя копировальную бумагу, чтобы получить три экземпляра. Доктор Сьюард обошел пациентов, пока я работала. Затем он вернулся, сел рядом с книгой, чтобы составить мне компанию, и в конце концов уснул в кресле. Я печатала всю ночь и закончила только с рассветом. Аккуратно сложив машинописные страницы на столе доктора Сьюарда, я тихонько проскользнула наверх и упала в кровать, чтобы предаться столь необходимому отдыху.

Мне приснились три сна.

В первом я увидела Люси, облаченную в саван и бесцельно бродящую по пустоши. Она наткнулась на маленького ребенка и схватила его. Ее глаза пылали, как горящие угольки, когда вампирша оскалила клыки и сомкнула их на горле крохи. Видение было таким достоверным и пугающим, что мне не сразу удалось повторно заснуть.

Второй сон был намного приятнее, по правде говоря, он оказался просто чудесным. Я сидела в кресле-качалке в своем доме в Эксетере, держала у груди малыша, баюкала крошечное пухлое тельце, целовала мягкую теплую головку, вдыхала сладкий младенческий запах, расчесывала темные локоны. Это был мой собственный ребенок, первый настоящий кровный родственник в моей жизни, существо, которое одновременно было частью меня и Джонатана. Мое сердце переполняла любовь, целое море, гораздо больше, чем я ожидала в себе найти. Я знала, что сделаю что угодно, лишь бы защитить этого ребенка. Я проснулась, сияя от счастья, и подумала, что это безумие обязательно закончится, злодей Дракула умрет. Тогда все мы сможем вернуться к нормальной жизни, и у меня появится этот ребенок. Даже не один, а много детей, которых я смогу держать, баюкать, петь им колыбельные, читать сказки, играть с ними, растить счастливыми и здоровыми. Я вновь задремала в блаженной дымке.