Выпускница Бартонского пансиона (СИ) - Дина Елизарьева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Это Варьяна с Лемаром постоянно трещали, как сороки, обсуждали, перебирали варианты. Дэйс делал вид, что слушает, а частенько просто соглашался с предложенным Лемаром планом действий. Или не соглашался. Это уж как Лемару повезёт.
Вдвоём они убрали конструкции из веток, сложенные вдоль дороги так, чтобы второй и шестой отряды точно заметили и не попались в руки авархов. Сроки возвращения товарищей прошли, а записки, хитро спрятанные в ветвях, остались нетронутыми. Обоим не хотелось думать, что бы это могло означать. И уж тем более никто и словом об этом не обмолвился Варьяне.
Глава 46
ДЭЙС. Противостояние наркотику
По утрам комендант лично открывал ворота, выходил из Южной. Дэйс взбирался на башню. Оттуда прекрасно были видны дороги, ещё пустынные на заре.
Обычно раз в неделю на городскую ярмарку старосты ближних сёл посылали большие обозы с продуктами. Очень удачно нападение авархов произошло мимо ярмарочных дней. Сейчас, конечно, все окрестности уже были оповещены, а соваться в крепость, когда можно спокойно подождать подхода имперских войск, — не было дураков.
В городе начался голод, оставшиеся в живых люди — женщины, старики да дети — собирались и уходили, ручеёк покидающих крепость, возникая с рассветом, прекращался лишь с наступлением ночи.
Взгляд Дэйса был прикован к древнему деду, толкающему гружёную тачку. Медленно переставляя ноги, старик больше опирался на ручки тележки, чем действительно её толкал. И каждый его шаг, словно единицы времени, капающие в кувшин Войра-Временника, удерживал разум наблюдающего наркомана.
Сегодня боль и бредящее сознание были совершенно невыносимы. Дэйс старался ни о чём не думать. Просто смотреть. Старик делает шаг, ещё шаг. Медленно. Но даже мысленно нельзя его подталкивать, несмотря на жжение внутри, возникшее в горле и захватывающее всё новые рубежи.
Вчера тоже так было, но сегодня Дэйсу казалось, что вчерашнее горение лишь дальний отзвук пожирающего его сейчас пожара. Он только старался держаться на месте и следить за кем угодно, лишь бы не понестись разыскивать Варьяну, чтобы потребовать вторую кружку зелья.
— Теперь ты понимаешь, что испытывают маги огня? — печально произнёс сзади голос Ри.
Дэйс шарахнулся, ударившись с маху о стенку. Ноги подвели, подогнувшись от толчка, и он замер в нелепой позе.
Никого не было.
Он никогда не боялся одиночества, но сейчас ему стало жутко. До дрожи пугало ощущение присутствия Ри за плечами, упирающимися в стены.
— Ты веришь, что я погиб, — уличил его друг, — а знаешь, кто в этом виноват? Да, да, ты всё верно подумал. Скажешь, у тебя не было возможности предугадать предательство коменданта?
— Была, — просипел Дэйс.
Он не чувствовал своего тела и не был уверен, что произнёс вслух. Впрочем, этот Ри не нуждался в громких словах.
— Так почему же ты не предупредил меня? Предупредить — это было так просто! И так по-дружески.
— Я не был уверен, — Дэйс закрыл глаза, всё равно они не видели ничего, кроме голых стен. Стало чуть легче.
— Всего лишь «не уверен»? А ведь это стоило мне жизни, друг.
— Зачем ты явился, Ри?
Теперь пламя разлилось по ключицам, подбираясь к плечам. Дэйс всерьёз сомневался, что сможет двинуться, даже если его за пятку укусит крыса.
— Конечно, за второй дозой, Дэйс.
— Нет!
Он хотел для большей надёжности покачать головой, но испугался, что тогда свалится совсем, как будто это сидячее положение было лучше.
— Да, — ласково сказал Ри, таким же мягким тоном он обычно убеждал Ресса выпустить из пасти бяку. — Да.
— Нет!
— Твой паук вырос и теперь ему надо две кружки, дружище, — сожалеюще произнёс Ри.
— Откуда ты знаешь про пауков? — Дэйс открыл глаза, но каменные стены не давали никаких ответов.
Родной мамин голос тревожно спросил:
— Ты же не думал, что у тебя его нет? Это опасная ошибка, сынок. Пауки сидят в каждом. Чувствуешь, как он елозит своими ядовитыми лапками у тебя под грудиной?
— Да, мама.
— Так беги же скорее, братишка, потому что, когда он доберётся до сердца, тебя уже не спасёт даже маг жизни, — можно было не обманываться, старший брат именно отдавал приказ, как в детстве, когда они играли в войнушку.
— Вы просто глюки, продукты моего воображения, — сообщил Дэйс фантомам. — Вас не существует. И мне не нужна вторая доза.
Он поднялся и шагнул к выходу. Странным образом это заставило притихнуть горение в теле. Голоса заткнулись, хотя сейчас он об этом сожалел. Мышцы пронзало болью при каждом шаге, и было бы очень здорово, если б кто-то его отвлёк. А ещё лучше — подставил плечо, и уж совсем хорошо — если бы Варьяна сама пришла сюда со следующей дозой.
— Нет. Мне не нужна вторая кружка. Проклятая лярча, даже лекарство от наркотика становится наркотиком, — Дэйс скрипнул зубами. Пусть его путь и напоминал беспомощное ощупывание стен коридора, но всё же он продвигался.
— Ну, держись, держись, — насмешливо произнёс голос Элии. — Ах, как тебе не нравился мой миленький паучок! Не правда ли, какая ирония? Ты возомнил себя непогрешимым офицером на службе Великой империи. А теперь ты полудохлая больная дрянь, трус, из-за своей болезни забывший о мужестве.
— Сгинь, не тебе говорить об этом, — шептал Дэйс.
— Мужество — страж и опора всех остальных добродетелей, и тот, кто лишен мужества, вряд ли может быть твердым в исполнении долга и проявить все качества истинного человека*, — сказал отец.
— Я помню эти слова, папа.
Холодный пот на лбу в противовес разожжённому в глотке огню немного прояснил его мысли. Ярт-Проказник, да он вышел совсем не туда, куда планировал! Впереди развилка, один из коридоров которой сворачивает к тюрьме, а второй — ведёт на внешний выход из крепости.
Наверное, к лучшему? Возможно, на свежем воздухе станет чуть легче. По крайней мере, там он никого не испугает скрежетанием и стонами. Ха! Можно подумать, что его тут толпа сочувствующих окружила. Через пару часов боль отпустит. Она всегда в это время отпускает.
Из левого коридора послышался женский смех.
Что?
Варьяна?
У неё муж убит, а она смеётся?
Пурпурная ярость заклокотала, заволокла все его мысли. Он оторвался от стены, бывшей ему верной подпоркой, пошёл сам. Гнев толкал его ноги и хмурил лицо, боль диктовала быть жёстким.
Непонятное нечто, испуганно дрогнувшее при виде мага жизни, трусливо потянуло его обратно, в темноту лабиринта, подальше от этого живого смеха. Но было уже
