Я – не твоя собственность - Вечный странник

Открываю глаза. Салли стоит надо мной и жалобно улыбается, кружку в руках держит.

— Маргариточка, милая пора просыпаться. Я тебе сделала чай с травками, успокаивающий…

Она такая милая… Боже, спасибо, что она есть. Спасибо за ту случайность, по которой у меня на руке сохранился ее номер телефона. Если бы не она…

Когда я вчера приехала, она была в ужасе. Спрашивала что случилось, но перестала как только поняла, что я не готова к разговору.

Тихо шепотом попросила не говорить громко. Дети с бабушкой давно спали. Тайком провела меня в ванну. Помогла раздеться. Долго ахала и охала глядя на меня. Помыла, раны обработала. Перемотала ноги…

Нянчилась со мной как с ребенком. Напоила горячим чаем и дала обезболивающее, все пыталась еду какую-то засунуть. Но я только спросила могу ли переночевать у нее. Она не отказала. Расстелила мне на диване в кухне. Одежду дала.

Мое сердце было полно благодарности к ней. И лишь по лицу катились безмолвные слезы.

Все порывалась позвонить Павлу или в полицию, но я категорически отказалась. Мне ничего не хотелось. Только чуточку покоя. Завтра соберусь с мыслями, позвоню родителям и обращусь в посольство. Восстановлю документы и уеду отсюда.

Опять придется разочаровать родителей. Но без них мне сейчас просто не справиться…

Салли ушла досыпать, оставив меня одну и нежно обняв напоследок.

Как бы я не пыталась заблокировать в себе все воспоминания — не могла. Только закрываю глаза и снова все прокручивается в голове картинками.

Слезы. Откуда их столько во мне?

Не помню как и когда уснула. Не знаю, как именно это случилось. Сон был очень тяжелым, потным и липким.

Даже сейчас выныривала из него с трудом. Но Салли права — пора просыпаться. И начать что-то делать.

Я села на кровати и поняла, что болит у меня практически все: ноги ныли безбожно, рука, за которую Павел меня тащил отнималась. Даже корни волос пульсировали ежесекундно.

Видимо действие таблетки подошло к концу.

— Салли, спасибо тебе огромное. — прошептала я принимая кружку из ее рук. — Прости меня, я так тебя напрягаю.

— Что ты… Совсем нет. — Салли задумчиво молчит, а потом садится рядом на диван. — Знаешь, мне приходилось бывать в таких ситуациях… Пока Павел Александрович меня не забрал…

При упоминании Павла отворачиваюсь в сторону. Не хочу больше слышать его имя. Никогда.

— Где твои дети? — перевожу тему в безопасное русло.

— Бабушка их в школу отвела давно. Но скоро вернутся. — сказала Салли, посмотрев на часы.

— Мне так неудобно… — понимаю, что мешаю.

— Я хотела тебе помочь и помогла. Это мое решение и я ни о чем не жалею. — твердо говорит Салли и обнимает меня за плечи.

Звонок в дверь.

Я вздрагиваю. Смотрю на Салли с опаской. Она говорит, что это наверное курьер и идет открывать.

Мое существо моментально сжимается. Страх внутри сковывает. Но я уговариваю себя, что все нормально. Удерживаю тело на диване с кружкой в руках.

Слышу как дверь открывается. Но ни слова. Пугает.

Понимаю, кто идет еще до того, как он появляется в дверном проеме.

Внутри все замирает. Он изменился, глаза такие убитые, плечи ссутуленные. Что-то не так. Хотел бы меня добить, выглядел бы по-другому.

Хочу встать, но не могу. Морщусь от боли при попытке наступить на ноги. Больше попыток встать не делаю.

На глаза моментально выступают слезы. Не хочу его видеть.

Он подходит достаточно близко ко мне. Хочет протянуть руку к лицу. Я вздрагиваю всем телом. Неужели снова захочет ударить?

С ужасом отшатываюсь в сторону. Но заторможено, реакция притупилась на минимум.

Его рука безвольно повисает в воздухе.

Он встает передо мной на колени. В его глазах тоже блестят слезы, он четко на уровне моего взгляда. Молчу, не знаю что сказать.

Липкий страх поднимается от пальцев ног и заполняет меня до кончиков ногтей. Обволакивает не даёт возможности даже пошевелиться.

— Девочка… милая… — хрипло шепчет, чувствую как выдавливает каждое слово. — Давай поговорим? Умоляю…

Качаю головой, отвечая нет. Воздух вокруг застывает льдинками.

— Я прошу тебя. Я никогда тебя не обижу больше, я такой мудак… — последнее совсем тихо со всхлипом. Не контролирует больше слезы, опускает голову. Трет переносицу, чтобы остановить поток, но не может справиться.

Плачу сама. Смотрю и плачу. Я так любила тебя Паша. Ты дороже всего на свете был. Я готова была даже на то, чтобы это видео вся Москва увидела, лишь бы ты простил…

Он содрогается в рыданиях. Плечи вздымаются вверх и вниз. Не знаю сколько это длится. Но он поднимает голову, дорожки слез на красивом лице выглядят противоестественно. Мне даже искренне его жаль в этот момент.

— Милая, я умоляю поехали. Мы поговорим, мы все обсудим. Я готов на что угодно, лишь бы тебя вернуть…

— Мне нужно забрать документы и вещи. — выдавливаю из себя, концентрируясь на кружке в руках, чтобы не встречаться с ним глазами.

— Давай все обсудим, милая? Давай поговорим. Прошу.

Вся его поза, голос и слезы не подкупают меня. Я слишком хорошо помню каким он был вчера. Помню на что он способен, чтобы снова ему довериться. Но документы мне действительно очень нужны, как и деньги, которые лежат в сумке. Так я смогу купить билет и улететь быстрее, чем если буду восстанавливать все через посольство.

— Поехали. — говорю шепотом.

Ни говорить с ним, ни тем более обсуждать то, что случилось мне не хочется. Но остаться без денег и документов и не иметь возможности покинуть страну — не хочется еще больше.

Он встает. Резким движением вытирает слезы руками.

Я встать так просто не могу. Даже в туалет мне помогала дойти Салли. Но надо быть сильной. Я собираю всю свою волю в кулак и встаю. Стараюсь выглядеть твердой, несломленной, хотя внутри меня остались лишь осколки. Ничего живого.

Тело сводит от боли и я выпускаю кружку с чаем из рук. Осколки и жидкость равномерно разлетаются по полу.

Боль, отразившуюся на лице замечает Павел. Опускает глаза вниз и видит мои перемотанные ноги. От нагрузки на белых бинтах снова проступает кровь. Мысленно ищу в себе силы сделать хотя бы шаг.

Он подходит быстро, не дает мне опомниться. В его глазах вижу гнев, но он направлен не в меня. Подхватывает на руки как перышко и крепко прижимает к себе.

Мне бы возмутиться. Но я вдруг понимаю, что мне все равно. Совершенно безразлично что происходит сейчас с моим