Восстание - Саймон Скэрроу
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Готовы? - Он взглянул на Клавдию, и она, стиснув зубы, кивнула. - В любой момент...
Он заметил дрожь в ее руке и потянулся, чтобы ободряюще сжать ее. Она взглянула на него, и он постарался скрыть свое беспокойство и мучительное чувство вины, грызущее его за то, что он не смог защитить женщину, которой был предан.
Она нервно сглотнула. - Это то, через что ты проходишь перед каждой битвой?
- Битва? - Он принужденно улыбнулся. - Это даже не стычка, любовь моя. Это едва ли больше, чем потасовка. Так давай покажем им, на что мы способны, а?
Надеяться на то, что его слова подействовали успокаивающе, было некогда: матрас был сорван, и у подножия лестницы показались лица грабителей, освещенные одной из ламп трактира.
Прошла пауза, прежде чем их лидер прокричал: - Чего вы ждете?
С ревом первый бандит бросился вперед, подняв перед собой кинжал, острие которого было направлено в грудь Катона. Катон приготовился нанести удар мечом и тесаком, а Клавдия присела у его плеча, выставив свой нож. Он позволил мародеру ударить себя ножом, затем парировал удар в сторону и ударил тесаком в плечо. Удар был поспешным, и лезвие нанесло лишь скользящий удар, но ошеломляющего воздействия оказалось достаточно, чтобы мародер бросил оружие и отступил на пару шагов, пока один из его товарищей не отбросил его в сторону и не бросился вперед. Катон рубанул по набалдашнику дубинки второго человека, и острие его меча расщепило деревянное древко по всей длине и прочно вошло в него. Оба пытались высвободить свое оружие, раскачивая его из стороны в сторону в узком лестничном проеме. Левая рука Катона сильно ударилась о стену, и он выпустил тесак, который покатился вниз по лестнице.
- Ха! - Мародер ухмыльнулся. - Теперь ты мой.
Когда он снова попытался выхватить дубинку, Клавдия издала яростный вопль и нанесла удар по руке, раз за разом пронзая ее так, что капли крови забрызгали их троих и разлетелись по стенам по обе стороны лестницы. Мародер ослабил хватку, и она вскочила на верхнюю ступеньку и нанесла еще один удар, на этот раз в лицо, пробив щеки и бровь, и его вопли от боли сменились ее животным криком.
Катон схватил ее за руку и отвел назад. - Полегче! Теперь становись за мной, быстро!
Он вырвал меч из дубинки и замахнулся клинком на людей внизу. - Кто следующий?
Их лидер толкнул одного из своих людей вперед. - Ты иди. - Когда тот замешкался, он снова толкнул его. - Тебе достанется дополнительная доля добычи, когда ты его прикончишь.
- Чтоб я сдох! Я не пойду туда, чтобы встретиться с этим ублюдком и его сумасшедшей сукой. Если тебе так нужно серебро, иди сам...
Вожак сошелся со своим приспешником, и на мгновение Катон подумал, что они могут подраться друг с другом. Но тут со стороны двора вбежал еще один человек.
- Солдаты! - крикнул он. - Идут по улице!
Катон увидел страдальческое выражение на лице вождя. - Так, парни, уходим. Пока они не заманили нас в ловушку. Вперед!
Грабители исчезли, послышался грохот ломающейся мебели, когда они пронеслись по разграбленному трактиру и скрылись во дворе. Катон подождал, пока они уйдут, и опустил меч. - Думаю, теперь мы в безопасности.
- В безопасности? - Причитала Порция с дальнего конца лестничной площадки. Она стояла у окна, выходящего во двор, ее худое лицо освещали отблески пламени. - А как же мой трактир?
Сквозь треск огня Катон услышал крики сзади и стук калиг внизу. Он снова напрягся и увидел лицо Туберона, смотревшего на него с нижней площадки лестницы.
- Господин, вы в порядке?
- Теперь мы в порядке. - Он усмехнулся. - Значит, мой мальчик нам помог.
- Да. Я сказал ему, чтобы он ждал в штабе и предоставил это дело нам. Но он не согласился. Вот он здесь.
Луций взбежал по лестнице, и Катон, опустившись на колени, обхватил его маленькое тело и крепко прижал к себе.
Он поцеловал мальчика в макушку, затем отстранил его на расстояние вытянутой руки. - Ты храбрый, и ошибки быть не может. Храбрый, как лучший из моих солдат.
Луций гордо поднял голову.
- Что происходит? - Спросила Петронелла, выйдя из комнаты, где она охраняла дыру в полу. Ее глаза расширились, когда она увидела мальчика. - Ах ты, маленькое сокровище! - воскликнула она.
Порция отступила от окна, когда вокруг нее заклубился дым.
- Если вы закончили со всеми поздравлениями, может быть, мы сможем позвать ваших людей, чтобы они потушили этот хренов пожар, прежде чем все это место охватит пламя ...
*************
ГЛАВА XIV
Когда над Лондиниумом забрезжил рассвет, в воздухе повис едкий запах гари. Несколько пожаров все еще бушевали, и столбы дыма поднимались в бледное небо, усиливая тонкую коричневую дымку, висевшую над городом. Катону удалось немного поспать после того, как он и его люди наконец смогли потушить пожар в таверне. Однако все кладовые и их содержимое были утеряны, а их почерневшие останки окружали двор. Был также поврежден один конец самой гостиницы.
Пятеро ауксиллариев, которых Туберон оставил охранять «Собаку и Оленя», спали, прислонившись к стене внутри ворот. Выйдя изнутри, Катон испытал искушение выругать их, но вместо этого ткнул ногой ближайшего из них, чтобы разбудить его.
- Подъем. Следи за обстановкой. Если появятся какие-либо признаки опасности, немедленно разбуди остальных.
Солдат вскочил и устало отдал честь. - Да, господин.
- Если ты снова заснешь, я отправлю тебя чистить латрины на следующие шесть месяцев, - предупредил его Катон, прежде чем подойти к корыту и наклониться, чтобы окунуть голову в холодную воду. К счастью, Порция установила трубу, которая питалась от одного из ручьев, протекавших через Лондиниум. Вода, предназначенная для лошадей, а также смыва туалетного и другого мусора постоялого двора, спасла большую часть здания. Катон повернул лицо из стороны в сторону, чтобы освежиться, прежде чем подняться, покачав головой. Его кожа была покрыта грязью, а одежда все еще воняла дымом, и ему не хотелось ничего больше, чем просто провести утро в одной из терм, чтобы очиститься и сделать массаж затекшим конечностям. Но на это не было времени. Город пережил самую страшную ночь беззакония и хаоса с тех пор, как Дециан потерял контроль над улицами, и Катон наверняка понадобится во дворце наместника.
Мысль об этом привлекла его к
