'Карусель теней' - Андрей Александрович Васильев

свойственны любой людской натуре и доказывают, что я все же живой. Не стоит забывать, что мой обычный круг общения – мертвые, а это очень и очень специфическая публика. Вот эмоции, которые я получаю в переделках, и выступают неким противовесом трудовым будням.

– Саш, я принес еды, – заглянул в комнату Вавила Силыч. – Пошли поснедаем!

Я зашел в кухню и первым делом подумал о том, что нашим журналистам, похоже, на безденежье жаловаться не приходится. Еды в самом деле было много, причем ресторанного качества. Красиво гуляет Маринка. От души.

Хотя, возможно, это не она гуляет. Не исключено, что ее гуляют. Увижусь – спрошу.

Как бы то ни было, из дома я вышел сытым и благодушным. И даже первым поздоровался с Анатолием, что так и сидел на лавочке.

– Добрый день, – встал таксист и подошел ко мне. – Есть какие указания?

По идее, следовало бы его сейчас еще немного погнуть, заставив прибавить к сказанному «хозяин», но я не стал этого делать. Если сильно давить что на человека, что на призрака, то раньше или позже это тебе же боком и выйдет. Желание насвинячить слишком много о себе понимающему работодателю перевесит стремление получить от него какие-либо блага. Проще говоря, начнет меня Анатолий тихонько ненавидеть и при первой же возможности подведет под монастырь, причем умышленно. В данный момент он меня просто не любит, и этого вполне достаточно. Большего не нужно.

– Никаких, – ответил я. – Но в качестве совета – ты бы по окрестностям побродил, дворы-переулки изучил, к примеру. Мало ли какое я тебе завтра задание дам? Может, велю патрулировать район вокруг моего дома, подмечая все необычное. А навигатора у тебя больше нет.

– Да знаю я этот район, – отмахнулся призрак. – Больше скажу, сюда, к этому подъезду, доводилось приезжать разок. Тут девка одна живет, журналистка, вот ее и возил. Кстати, нынче ночью ее видел, причем, как и тогда, она в хламину нарезалась. Жалко. Молодая совсем, а уже спивается.

Воистину, тесен мир. Это он, выходит, Маринку когда-то до дому доставлял. И да, надо будет навестить ее, что ли. Есть у меня одно средство в активе, очень эффективное в лечении алкоголизма. Оно на пару месяцев полностью блокирует возможность спиртное употреблять. Засадил рюмку – и все, бегом в туалет, будет тебя выворачивать со страшной силой, так, что после не то что бухать – дышать через раз получится. Сыпану ей его в чай, пусть она печени передышку даст.

– Ну, тебе виднее, – сообщил Анатолию я. – Была бы честь предложена.

– Это… – он помялся, а после, как видно решившись, выпалил: – Слышь, хозяин, тебя ведь, походу, пасут. Причем не менты.

– С чего такие выводы? – насторожился я.

– Так дом-то обычный, – пояснил бывший таксист. – Народ в нем разный живет, но большей частью люди как люди, без ВИП-персон или телезвезд. Так с какого же хрена то и дело около него машины отираются, в которых крепкие ребята сидят, да еще и с фотоаппаратом? Кого им тут пасти? Причем вот так, почти не скрываясь? Нет, лайбы время от времени меняются, но встают всякий раз на виду. И так, чтобы именно твой подъезд хорошо видно было. Я тут который день отираюсь, всех жильцов уже повидал и скажу так: даже коммерсантов сколько-то серьезных в твоем подъезде не живет. И криминальных типов, за которыми наружку пустили, тоже, я эту публику хорошо знаю. Так что это или тебя караулят, или ту деваху-журналистку. Но ее чего пасти? Ее и так заполучить можно, без всякой слежки. Пара рюмок – и пошли в пляс.

Ну, о Маринке Анатолий так зря думает, к ней под юбку шиш залезешь, даже если она никакая, но в целом… Положительно не дурак этот мужичок. И ведь он чего еще раздумывал, сообщать мне о своих наблюдениях или нет? Не хотел, чтобы я его за болтуна принял, который всякой небывальщиной себе цену набивает. И глазаст.

– Молодец, – одобрил его действия я. – Вот только чего ты к ним в машину не залез и не послушал, о чем они говорят? Вариант – проще некуда.

– Залезал, – тут же ответил мне он. – Но они не говорят. Молчат. Сидят, смотрят, что-то в планшете отмечают, и все. Хотел было с ними уехать, когда время пересменка пришло, но не решился. Ну, ты выйдешь, меня не увидишь, подумаешь еще, что я служить отказываюсь.

– Езжай смело, – велел я. – Ничего такого не подумаю, не сомневайся. Смотри в оба, после вернешься, мне все расскажешь.

– Сашка, ты с кем говоришь? – окликнула меня Фарида, проходящая мимо. – Тут никого нет.

– Стихи читаю, – отозвался я, мысленно ругнувшись на себя за то, что забыл пустить в ход свой привычный трюк со смартфоном. Привык за пару дней к ночному образу жизни – и вот результат. Смех смехом, а кончиться все может плохо. Например, в лечебнице для душевнобольных, представителей которой вызовут сердобольные соседи, приметившие, что я день за днем беседую сам с собой. Да, времена нынче такие, что каждый сам за себя, но все еще случается, что гуманизм побеждает в людях равнодушие и даже осторожность. – День теплый, небо синее, настроение хорошее, вот и навеяло из классики строки.

– А я вот цветы сажаю, – показала мне дворничиха кассету с дюжиной маленьких ростков. – Бархотки. Этот год наш дом в конкурсе участвовать будет. Эта… «Красивый дом – красивый город». С призом!

– Фарида, что стоишь? – подошел к нам муж дворничихи. – Работать надо! Цветы земля сажать надо! С завтра тепло идет, я прогноз погоды видел! А, здравствуй, Сашка! Мне жена сказала, что ты вернулся. Молодец! Другая страна хорошо – дома лучше. Я знаю, сам другая страна живу.

– Привет, Хафиз, – я пожал руку дворника. – Ты на жену не ругайся, она просто мне про конкурс рассказывала.

– Конкурс! А! – Хафиз закатил глаза под лоб. – Знаешь, он еще не начинался, а Фарида его уже выиграла, награду получила и ее потратила! Э, слушай, не женись никогда! Я молодой был, дядя свой не верил, думал, он специально так говорит, чтобы я Фарида не брал. Мой род и ее род… Ну, не очень, короче. Давно