Боги войны - Игорь Николаев

Чем я рискую? Встречей с живым Годзиллой? Не смешно.

Спать решительно не хочется. Отчего бы не прогуляться?

— Пошли, — кивнул я. — Какие-то особые правила поведения существуют?

— Ну… — Родион призадумался. — Главное, совсем близко не подходить. А так смотри сколько хочешь. Кстати, вспомнил! Фонарики нельзя, перегорают. И телефон оставьте, сломается. Я ж говорю — энергетика.

— Фантастики обчитался, — усмехнулся я. — Показывай дорогу. Ноги не переломаем, с холма спускаясь?

— Я тут каждую тропинку знаю, — обиженно сказал Родька. — С закрытыми глазами пройду.

Выбрались на темную улицу через калитку. В соседних домах ни огонька. Самая окраина Черкасского, дальше — поля под звездным небом.

Мне опять почудился резкий запах озона.

В мистику я никогда всерьез не верил, к экстрасенсам относился скептически, над уфологами посмеивался, к магам и гадалкам не ходил. Советское материалистическое воспитание не позволяло. Что, впрочем, не отменяет явлений, которые современная наука объяснить пока не в состоянии — от темной материи и тетранейтронов до происхождения Тунгусского метеорита или Стоунхенджа. В конце концов, ученые мужи доселе таскают друг дружку за бороды, пытаясь выяснить, каким образом примитивные углеродные соединения в итоге эволюционировали аж в самого Homo sapiens.

…Оказавшись у подошвы холма, два представителя высшей ступени эволюции были озадачены не меньше всех палеогенетиков планеты, вместе взятых. Родька полушепотом объяснил, что мы спустились по южной стороне, в четверти часа ходьбы по правую руку автобусная остановка и поворот, ведущий к трассе на Москву, слева можно различить единичные огоньки небольшого села Коровино, а прямо впереди — многие километры равнины с редкими и малонаселенными деревнями.

География окрестностей Черкасского в настоящий момент интересовала меня в последнюю очередь. Как выяснилось, бледно-лазурные вспышки лишь издали выглядели хаотическим мельканием. Вблизи картина резко изменилась, да так, что я дар речи потерял.

— Стоим, — Родион замер и схватил меня за рукав футболки. — Вон они!

Так.

Я зажмурился, помотал головой и протер глаза. Нет, это не галлюцинация — никогда не слышал, чтобы одинаковые видения одновременно посещали двух разных людей. Родька, безусловно, наблюдал ровно то же самое.

— «Пантера», — шептал он. — Странно, прошлым и позапрошлым годом танки и самоходки появлялись в другой стороне, чуть подальше, где линия тополей…

— Что за хрень? — с трудом выдавил я. — Откуда оно здесь?

На первый взгляд это напоминало исключительно качественную 3D-графику — будто неяркий луч прожектора с голубоватым светофильтром выхватывает из кромешной тьмы узнаваемый объемный силуэт. Любой, кто хоть чуточку интересовался историей Второй мировой войны, моментом опознает в здоровенной гусеничной машине Panzer-V «Panther» — очень характерные «шахматная» ходовая и обводы корпуса. Танк непривычно высокий, почти три метра, никакого сравнения с приземистыми советскими Т-34.

Но… Что здесь и сейчас делает «Пантера» в полной комплектации? С обвесом по бортам, тросами, запасными траками на креплениях у кормы — общий вид такой, будто танк вчера сошел с конвейера?!

Изображение выглядело абсолютно статичным, ни единого движения. Голограмма. Хорошо заметно, как проскакивает едва заметная рябь — помехи?

Ясно. Чья-то не самая остроумная шутка, тем не менее выполненная на неплохом техническом уровне. Проекторы. Плюс радиохулиганство в эфире для создания «эффекта присутствия».

На эту тему я прямо и высказался: «Родион, ты вроде взрослый парень, а веришь незнамо во что!»

Меня будто подслушали — картинка дернулась, поморгала и исчезла. Снова стало темно как в горбу, только звезды над головой.

…И тут сотовый в правом кармане джинсов начал стремительно нагреваться. Едва успел выхватить, обжигая пальцы. Отбросил в сторону.

Аппарат полыхнул розовым пламенем и взорвался — не как граната, разумеется, но весьма ощутимо, с громким хлопком: серьезная травма мне была бы обеспечена.

— Я предупреждал, — начал было Родька, но необъяснимое происшествие с мобильником привело к цепи стремительно развивающихся событий. Настоящая детонация!

Появились звуки и запахи, мимолетные, приглушенные, однако вполне различимые. Посветлело — это уже была не глубокая ночь, а подобие предутренних сумерек. Солнца не видно, звезды начали исчезать, небеса затянула насыщенная синева — так небо выглядит из иллюминатора самолета, идущего на эшелоне на высоте не меньше десяти километров.

Очень странные ощущения. Ты не там, но уже и не здесь. Некая Граница.

Граница между чем и чем?

— Мамочки, — выдохнул Родька. Не испуганно, скорее потрясенно. Ввернул такое выраженьице, что я слегка покраснел — в моей ранней юности при товарище Брежневе подобные лексические формы четырнадцатилетним подросткам с пионерскими галстуками и знать-то было не положено, не то что произносить вслух при взрослых без малейшей ошибки. — Точно как отец говорил! Прорыв!

— Прорыв? — испуганно вякнул я. — Куда?

— Наверное все-таки не «куда», а «через что», — в отличие от меня, Родион выглядел спокойно-сосредоточенно. — Слушайте, я в физмат-школе учусь, две областные олимпиады выиграл, но ведь об этом никому не расскажешь! Засмеют! Или по врачам затаскают! А ведь это существует! Если не на материальном уровне, то хотя бы на энергетическом!..

«Это» выглядело следующим образом: пейзаж в колеблющемся сумеречном свете изменился разительно — аккуратные домики на гребне холма исчезли, заместившись черными дымящимися остовами и столбами закопченных печных труб. Склон изрыт какими-то канавами, хотя нет — батюшки святы, это ж окопы! Совсем рядом, метрах в пяти, блиндаж с бревенчатым накатом. Люди в советской военной форме, офицер с мягкими погонами, рядовой состав почему-то с архаичными петлицами. Силуэты полупрозрачны, настоящие призраки…

— Мы их видим, они нас замечать вроде не должны, — скороговоркой произнес Родька. — Так было всегда. Глядите…

Парень осторожно шагнул к окопу. Я чуть не вскрикнул «Свалишься!», но Родион неким волшебным образом завис прямо над головой бойца в каске и с противотанковым ружьем. Будто на стекле, укрывающем окоп, стоит! Выглядит дико.

— Твердая земля. — Мой проводник присел на корточки и похлопал ладонью по «стеклу». Вокруг пальцев взвились вихорьки пыли. — Это все иллюзия. Вроде объемной проекции, как вы недавно говорили! Подойдите, не бойтесь!

Я непроизвольно зажмурился, делая шаг вперед — разум утверждал, что я непременно навернусь в окоп. Ничего подобного, под ногами иссушенная летним солнцем почва, таковы объективные ощущения. Субъективные говорят прямо об ином — я воспарил над траншеей, словно раннехристианский святой, демонстрирующий чудеса усомнившейся пастве.

— Оказаться внутри 3D-фильма, это, по-моему, чересчур, — с трудом проговорил я. — Да еще настолько масштабного!

— Нет никакого фильма, — со взрослой серьезностью ответил Родион. — И никакого 3D. Если на то пошло — 4D, откуда запахи? Гарью воняет… Так всегда случается при большом Прорыве.

Требовать разъяснений относительно термина «Прорыв», которым оперировал Родька, я не решился — просто наблюдаемое явление так называется, и точка! Кто первым придумал данное определение, сейчас не важно, но ситуацию оно отображает достаточно верно: совершенно необъяснимое, невероятное и невозможное Нечто прорвалось неведомо из каких далей сюда, к нам, в звездную июльскую ночь, смешавшись с привычной реальностью и создавая реальность третью — мир теней, выглядящих пугающе достоверно. Пугающе до дрожи в коленях.

— Уф, — Родька смахнул со лба капельки пота, — нет, ну здорово же! Давайте чуть повыше заберемся, к блиндажу?.. Поближе посмотрим.

Картинка оставалась статичной, неподвижной, но не лишенной динамики — стоп-кадр как он есть. Младший сержант с ППШ в руках, пригнувшись, пробирается по траншее; прямо передо мной висит винтовочная пуля, оставляющая за собой ясно различимый след раскаленного воздуха — ни дать ни взять «Матрица»! Виден близкий разрыв снаряда, вздыбленная земля, кажущееся жидким мутно-оранжевое пламя, осколки — если окружающее нас Нечто «оживет», меня и Родьку гарантированно накроет!

— Они не настоящие, — констатировал Родион, подойдя к застывшему в немом крике лейтенанту с перемазанным копотью лицом. Рукав гимнастерки порван, левая ладонь перевязана грязной тряпкой с пятном темно-багровой крови. Желтая нашивка за ранение на груди. — Бесплотные. Сами проверьте!..

Мальчишка осторожно провел рукой над плечом фантома, пальцы погрузились в буро-зеленую ткань гимнастерки. Я из детского любопытства провел аналогичный эксперимент — кожу кольнуло. Вроде бы статическое электричество? К едва ощутимому запаху пороховых газов и гари вновь добавился привкус озона.