Пойманная в ловушку - Тиффани Робертс

тобой. Ты делаешь так, что я не хочу злиться, но я действительно хочу злиться, и я должна злиться, поэтому я злюсь.

Он склонил голову набок.

— Ты сбивающая с толку женщина.

— А ты упрямый самец.

— Я не знаю этого слова.

— Да, ну… разберись с этим, человек-паук, — Айви повернулась и зашагала в листву.

— Держись поближе, — проворчал Кетан.

— Я знаю! — она обвела взглядом окрестности, пробираясь сквозь большие густые кусты, и пробормотала: — Я не дура.

На самом деле ей не хотелось в туалет, но она решила, что это единственный способ заставить Кетана дать ей передышку. Ей просто нужно было немного побыть одной. Минутка на размышление, на размышление о том, почему Кетан отказался отвести ее туда, что, как она могла предположить, было местом крушения, учитывая его упоминание о том, что это было на дне темной дыры. Что еще это могло быть? И если она выжила, наверняка должны были быть и другие, все еще живые в стазисе. Кетан сказал, что это опасно, и она в этом не сомневалась, но она была готова поклясться, что за его отказом было что-то большее.

В конце концов, он смог выбраться, с ней на буксире. Это означало, что он мог вернуться туда, если бы действительно захотел.

Внимание Айви привлекло желтое пятно в уголке ее глаза. Она повернула голову. Всего в тридцати футах от нее на нескольких глубоко затененных стволах деревьев росло несколько золотых гребней — да, это было глубже в джунглях, но все же достаточно близко, чтобы она могла позвать Кетана, если понадобится.

Что ж, если она собиралась торчать здесь и дуться, то могла бы, по крайней мере, быть полезной и собрать немного еды, пока занималась этим. Она двинулась к грибам, ступая по большим участкам мягкой, поросшей мхом земли. Мох холодил ее босые ступни. Добравшись до деревьев, она ухватилась за золотые гребни у их основания, как можно ближе к стволам, и обрывала их по одному.

Пока Айви собирала золотые гребни в сгиб руки, ее мысли, как это часто бывало, вернулись к Кетану. Она понимала его нежелание спасать других людей. Ему было бы сложнее прокормить бог знает сколько лишних ртов, особенно когда он уже регулярно приносил еду своему народу. И он был прав — она была недостаточно опытна, чтобы от нее была большая польза, пока еще нет. Возможно еще долго, долгое время.

Тем не менее… оставлять там других людей просто неправильно. Даже если шансов на то, что там есть другие выжившие, практически не было, разве они не должны были все равно проверить на всякий случай? Разве они не должны что-нибудь придумать — хоть что-нибудь? Если Айви была готова учиться и работать, она была уверена, что другие выжившие поступят так же. Кроме того, на борту «Сомниума» были колонисты, которые специализировались на выживании, сельском хозяйстве, медицине и во всех видах полезных областей — и по всему кораблю было разбросано множество припасов. Не обязательно все должно было лечь на плечи Кетана. И она могла бы переводить.

Она заставит его понять, сколько бы времени это ни заняло. Она заставит его понять, что возвращение будет правильным поступком.

Она сорвала последнюю золотой гребень со ствола, смахнув кусочки коры и грязь, прилипшие к его нижней стороне.

Жар пробежал по ее позвоночнику, волосы на затылке встали дыбом, а сердце пропустило удар. Она замерла, прежде чем добавить последний золотой гребень в стопку, которую держала в руках.

За ней что-то стояло. Она знала это инстинктивно, с абсолютной уверенностью — и она знала, что это не было чем-то дружелюбным. Ледяной ужас наполнил ее вены и скрутил живот.

Это… просто Кетан. Слишком приблизился, чтобы убедиться, что со мной все в порядке.

Айви поняла, что это неправда, задолго до того, как сделала глубокий прерывистый вдох и заставила ноги двигаться, с ледяной скоростью поворачиваясь лицом к неведомому ужасу.

Существо перед ней не было вриксом — такого она еще не видела. Оно было размером с тигра, стояло на четырех лапах, и его поджарые, мощные мышцы были заметны под коричневой и зеленой чешуей. Его голова, напоминавшая ей голову велоцираптора, поддерживалась толстой шеей. Каждый из его черных когтей был длиннее ее пальцев, а четыре холодных янтарных глаза были устремлены на нее. Яркая желто-зеленая оборка тянулась от черепа вдоль позвоночника, а между тонкими костяными шипами была натянута жесткая кожа.

Каким бы большим ни был зверь, он подошел к ней на расстояние пятнадцати футов, не издав ни звука, напряжение в его мышцах и сосредоточенность во взгляде наводили на мысль, что когда она почувствовала его присутствие, он уже был готов к прыжку.

О Боже. Он готов к нападению.

Зверь хранил молчание, если не считать звука его огромных когтей, впивающихся в землю перед прыжком. Айви не могла сказать того же о себе.

Она закричала. Она закричала от ужаса и наполовину отпрыгнула, наполовину упала в сторону, ее сердце колотилось со скоростью тысячи миль в час. Золотые гребни выпали из ее рук. Она повернула голову, когда ударилась о землю, ее падение смягчили мох и опавшие листья на земле джунглей, как раз вовремя, чтобы увидеть, как огромное существо пролетело над ней. Время, казалось, тянулось так медленно, что она готова поклясться, что могла бы сосчитать каждую чешуйку на брюхе зверя за эту долю секунды.

Зверь извивался в воздухе, как кошка, размахивая задними лапами, когда его стремительное тело прорывалось сквозь кустарник, ломая ветки и яростно шелестя листьями. Он врезался в дерево и развернулся, его когти зацепили кору и разорвали ее в клочья.

Айви сделала еще один вдох и вскочила на ноги, чтобы убежать.

— Кета… Ай!

Она замолчала из-за жгучей боли в икре, такой горячей и пронзительной, что в голове у нее помутилось. Потеряв равновесие, она пошатнулась вперед и упала на четвереньки так сильно, что у нее клацнули зубы.

Она оглянулась через плечо. Зверь вцепился когтями в землю, как бык, готовящийся к атаке. Его пасть широко открылась, обнажив десятки острых зубов и синеватый заостренный язык, с которого, как она надеялась, капало то, что было слюной, а не каким-то ядом.

Краем глаза она увидела внизу ярко-красную кровь, сочащуюся из порезов на задней части ее икр, и резко контрастировавшую с ее бледной кожей. Жгучая боль от ран нарастала с каждым ударом ее сердца.

О Боже! Я сказала это о том, что меня съели, только потому, что была зла! Этого не