Чекисты рассказывают. Книга 5-я - Анатолий Марченко

Осень и зима принесли на побережье пронизывающие норд-осты, непрекращающиеся нудные дожди, промозглые холода. Наше и без того незавидное кочевое положение еще более ухудшилось. Особенно бедствовала наша группа от недоедания, от отсутствия горячей пищи. Необходимо было разжиться воинскими продаттестатами. Я знал и командарма 18-й К. Н. Леселидзе, и члена Военного Совета С. Е. Колонина. Прослышав про наши беды, начальник особого отдела армии Владимир Еквтимович Зарелуа, с которым мы контактировали по работе, сказал мне однажды:

— А ты обратись к нашему начальнику политотдела. Уверен, этот человек поможет.

С начальником политотдела 18-й армии полковником Л. И. Брежневым я виделся неоднократно. Всякий раз, когда кто-то из моих чекистов уходил в тыл врага или на связь с партизанами, я приходил в политотдел, чтобы взять там свежие номера армейской газеты «Знамя Родины», листовки и воззвания, отпечатанные специально для населения оккупированных районов края, и доставить все это по назначению. Выслушав мою просьбу относительно продаттестатов, он сразу развеял мои сомнения.

— Ну как же не помочь чекистам? — сказал он. — Обязательно надо помочь. Ведь мы делаем одно общее дело — бьем врага. Так почему же один сытый, а другой впроголодь? — Он что-то быстро написал на листке бумаги и протянул его мне. — Вот вам записка к начальнику тыла армии полковнику Баранову, он все сделает, будут вам продаттестаты.

В тот же день наш комендант Абубакиров представил в штаб тыла дислокацию наших групп, и каждую из них закрепили за соответствующей воинской частью. И к вечеру мы уже получили колбасу, сахар, концентраты, даже вино «Черные глаза». Наш жизненный, а стало быть, и боевой тонус снова был на должном уровне. А дорожка в политотдел была, как говорится, проторена, и мы еще не раз обращались туда за помощью.

Сейчас, по истечении стольких лет, вспоминая наши мимолетные деловые встречи с Леонидом Ильичом, я часто задумываюсь: что же отличало этого человека? Мне приходилось видеть его в различных ситуациях: за работой в политотделе, на передовой, в общении с командармом, а однажды на Малой земле — беседующего с бойцами. Конечно, никто тогда не знал, что он будет Генеральным секретарем нашей партии. Его воспринимали как опытного политработника и авторитетного начальника политотдела. Но уже тогда бросалось в глаза, что это человек волевой, энергичный, открытый и настойчивый. Импонировало его ровное отношение к людям, будь то рядовой боец или кто-то из высокого командования. С ним считались и командарм, и все остальные. Ему было свойственно обаяние молодого, сильного, симпатичного и красивого человека. Таким я его и запомнил.

В январе войска фронта приступили к подготовке по захвату плацдарма на западном берегу Цемесской бухты. Это было частью наступательной операции по освобождению Новороссийска и всего Таманского полуострова. К тому времени гитлеровцы уже начали отвод своих войск с перевалов Главного Кавказского хребта, наметился наш успех и на других участках фронта. Командованию 18-й армии требовались новые подробные сведения о противнике. Надо было активизировать действия партизан, разведывательную и диверсионную работу. Получила конкретное задание и наша оперативная группа.

Разослав своих людей по всем направлениям, на базу к Санину я решил идти сам. Вместе с Валентиной и проводником Сашей — бойцом морской пехоты мы отправились в путь. Вышли засветло. Дорога на гору Папай предстояла трудная — горными тропами, через ручьи и распадки, лес и заросли. Добирались мы почти целый день и умаялись изрядно. Валя, конечно, тоже. Но вида не подает, бодрится. И только в конце пути она с оттенком жалобы в голосе сказала нашему проводнику:

— Что ж вы, Саша, говорили: две горки перевалим, одну речку перейдем — и мы на месте? Я уже насчитала сорок шесть речек, а Папая все не видно.

— Так то ж, Валентина Александровна, одна и та же речка, только мы ее сорок шесть раз переходили. А как перейдем сорок седьмой, так и будет Папай...

Но перейти речку в сорок седьмой раз мы так и не успели — наскочили на партизанский пост. Нас задержали, обезоружили и посадили в коровник. Продержали до утра, пока не явился человек от Санина и не опознал меня.

— Хорошенькое дело, — с нарочитой обидой выговаривал я Бате, — никакого тебе уважения ни к форме, ни к чекистскому званию.

— Ничего не попишешь, брат, партизанская бдительность, — улыбался Санин.

Встретили нас партизаны хлебосольно. Напоили парным молоком, угостили хорошим холодцом.

— Богато живете, — заметил я.

— Так и воюем неплохо, — в тон мне ответил Санин. — Ну давай, рассказывай, что там у вас внизу, с чем пожаловал?

Услышав про готовящуюся операцию, он оживился.

— Вот и отлично! Мы тоже ударим. С другого бока. Поддержим армию двадцатью своими отрядами.

Потом мы обговорили детали задания, условились о связи и пустились в обратный путь. Жаль, не довелось повидаться с Ечкаловым. Он был на задании.

В другой раз, возвращаясь с Галимом Абубакировым от партизан, мы неожиданно попали в расположение какой-то румынской егерской части. Шел проливной дождь, было пасмурно. Передовой их пост, мимо которого мы проползли, в полном составе прятался в землянке. Рядом с землянкой к дереву был привязан пулемет, и от него к окну была протянута веревка. Время от времени из землянки дергали за эту веревку, и пулемет строчил в никуда.

— Ну и вояки, — заметил Галим, когда мы были уже вне опасности. — Скоро погоним их к чертовой матери с нашей земли...

В ночь с 3 на 4 февраля, как и было задумано командованием, произошла высадка десанта на Мысхако. Двести пятьдесят человек передового отряда майора Куникова зацепились за каменистый берег и держались там до подхода основных сил. Через полтора часа на плацдарме было уже 800 человек, а спустя пять дней — 17 тысяч.

Вскоре на Малую землю стали высаживаться и чекисты вашей оперативной группы. Они бывали там и до высадки десанта, но то была разведка с целью собрать больше сведений о противнике перед решающим броском на плацдарме. Теперь же перед чекистами стояли другие задачи: вместе с особыми отделами надежно обеспечивать тыл десанта, выявлять шпионов, сигнальщиков и паникеров. Одним из первых в нашей группе на Малую землю высадились капитан Леонтьев, Лапин, Таденко, Пономарев. Было это с 8 на 9 февраля. Не повезло Ивану Пономареву. Транспорт, на котором он шел, был торпедирован немецким катером. Он прыгнул в студеную воду. К счастью, до берега оставалось недалеко, и ему удалось спастись. Чекисты нередко вместе с защитниками плацдарма отбивали многочисленные яростные атаки гитлеровцев, все еще пытавшихся сбросить десант в море. В одной из таких стычек Пономарев был тяжело ранен и эвакуирован на Большую землю.