Тулса (СИ) - Сергей Анатольевич Панченко

— А там тепло?

— Ну, разумеется там теплее, чем на улице. Зимой помещения почты отапливаются, потому что так механизмам легче работать. Я думаю, что там уже тепло.

— Ладно, веди. — Покорно согласилась подруга. Она была готова на что угодно, лишь бы согреться. — Всю жизнь мечтала поковыряться в чужих посылках. Там, кстати, еду не пересылают?

— Нет, конечно. Почтовая служба, это простая доставка вещей. Например, мне привезли Миолу такой службой. — Светоч повел её к ближайшему зданию почты.

— Ой, ну хватит. Не поминай имя этой пластиковой твари всуе. Я как представлю, что ты мог реально испытывать чувства к ненастоящей женщине, не могу отделаться от ощущения, что ты извращенец. Спать с неживым, это какая-то некрофилия.

— У нас это называется культура уважения личного пространства. Мне теперь и самому тошно, но только после того, как я узнал тебя.

— Я прям умираю от гордости. — Съязвила подруга. — А если сравнить куклу с коренной горожанкой?

— Думаю, я бы остался верен Ми…, прости, ну, ты поняла.

— Что не так с вашими женщинами?

— Да все не так. Даже не хочу развивать тему этого разговора. Они делают все, чтобы отбить к себе интерес и это у них очень хорошо получается. Я же тебе говорю, во главу угла поставлено личное пространство, нарушение которого является одним из самых критичных на пути к постижению гармонии. А это чистой воды эгоизм. Люди перестают общаться на глубоком уровне, теряют понимание других, и как следствие, становятся нетактичными. Не грубят, не хамят, как вы, «внешники», когда вам хочется кого-то унизить, а делают это не специально, из-за непонимания что можно, а что нельзя спрашивать у человека. Из-за этого постоянного недопонимания желание общаться пропадает окончательно. Вокруг человека формируется кокон из понятных вещей, в который другие люди не входят. Работа, развлечения, еда, кукла, пожалуй, всё.

Коломбина передернула плечами.

— Почему бы МАКу не пересмотреть свою политику? — Спросила она, но вопрос точно адресовался не Светочу.

— МАК железка, он сам ничего не предпринимает. Он завозит диких для баланса и это устраивает его программу.

— Я поняла, чего точно хотят люди, живущие за барьером. — Произнесла Коломбина. — Они поняли, что эксперимент провалился, и хотят бескровно свернуть его. Их цель не борьба, не война, а мягкое изменение проекта.

— Мне они не называли конечные цели нашей с тобой операции, но, я думаю, ты права, МАК не справился и если запустить этот процесс, то он перерастет в более серьезный конфликт, а все жители городов, в конце концов, станут под ружье. Поэтому нам с тобой надо набраться смелости духа и завершить задуманное.

— Я поняла, к чему ты ведешь. Принять смерть несчастного, как этап вынужденной необходимости ради благого дела? — Спросила Коломбина, забегая вперед, чтобы видеть глаза Светоча.

Он приложил палец к губам.

— Не стоит произносить некоторые слова вслух. — Светоч показал на «клеща». — Да, и не только его…, но и тяготы, которые могут нас поджидать, пока мы будем выполнять задание.

— А я что-то пропустила мимо ушей, что нам придется делать еще, после того, как ты легализуешься?

— А ничего такого. Будем жить как все. Я найду себе новую работу, на которой меня не знают, а ты будешь сидеть дома и ждать меня. Есть будем одну еду на двоих и принимать душ одновременно.

— Да, это будет очень тяжело. Я не привыкла жить взаперти.

— А мы будем гулять вечерами. — Пообещал Светоч.

Он готов был жить с Коломбиной даже такой ущербной жизнью, и она казалась ему более полноценной и глубокой, чем прежняя. Наполняла ее смыслом еще и миссия по перепрограммированию МАКа. Очень хотелось увидеть результат своей работы. Как древняя «железка» обретет новый разум и на самом деле станет полезной всему человечеству, а не избранному «зоопарку» деградирующих приматов.

Они подошли к зданию почтовой службы. Рядом с ней стояли несколько грузовичков. Два с кабинами и людьми внутри, и четыре роботизированные машины без кабин.

— Роботы развозят вещи, а люди, наоборот, забирают, когда они сломаются или рейтинг позволит поменять на другие. Или заставит. — Он вспомнил ситуацию с куклой. — Тут, кстати, работают люди второго поколения «внешников». То есть твои дети могли стать почтальонами.

— Почему это мои? Наши. — Коломбина улыбнулась. — Или ты не рассматриваешь такой вариант?

Это был очень сложный вопрос. Возможно, сложнее спасения мира. Коломбина восприняла затянувшуюся паузу по-своему.

— Значит, не рассматриваешь.

— Я вообще не думал об этом. Никогда не думал, а сейчас особенно. Поверь, еще ни разу жизнь не требовала от меня обзавестись детьми. Это как требовать от меня дать серьезный ответ на вопрос, как я отношусь к тому, что пингвины на Южном полюсе не доедают рыбы. — Отмазался Светоч, как смог.

— Ха, мальчишка. — Фыркнула Коломбина.

Пока они препирались, привлекли внимание одного из парней в кабине грузовичка. Он открыл дверцу и громко спросил.

— Эй, а ты же из наших? — Обратился он к Коломбине.

— Ну, вот, довертелись. — Расстроился Светоч. — Скажи ему, чтобы отстал.

Любопытный парень в грузовичке имел рейтинг, минимальный для жизни в городе.

— Не общайся со мной, иначе вылетишь из города и поедешь на войну. — Предупредила его Коломбина.

Тот посмотрел на неё хитро, но дверь закрыл. Потом снова открыл ее и бросил что-то в их сторону. Светоч подошел и поднял предмет. Это было явно самодельное электронное устройство, непонятного предназначения.

— Дубликат открывашки туалета для персонала. — Крикнул мужчина.

— Здорово, а я как раз хотела признаться, что мне бы уже пора. — Обрадовалась Коломбина.

— Да, это замечательно, но только в городе никакие дубликаты не делают. — У Светоча не возникло никаких сомнений, что мужчины в почтовом грузовике знают о тех, кого они ищут.

Он направился к ним.

— Доброго дня на пути к слиянию с миром. — Поздоровался он нарочито вежливо.

— И вам всего наилучшего. — Ответил ему мужчина, бросивший дубликат.

— Вы уж простите, если мой вопрос напугает вас, но пугаться абсолютно нечего. Я бы хотел встретиться с теми людьми, которые изготовили дубликат. — Попросил Светоч.

— Не понимаю о чем ты.

— Об этом. — Светоч потряс им.

— Извини, друг, но мы на работе не по работе не общаемся. Всего доброго и лучшего дня в вашей жизни. И мой вам совет, не торчите на улице, пока горожане не достали МАК своими обращениями.

— Спасибо. — Поблагодарил Светоч. — Если что, ночью мы будем вон в том пищевом автомате. — Указал он в нужном направлении.

— Рады за вас. — Мужчина захлопнул дверцу.

Светоч вернулся к Коломбине. Она нервно перетаптывалась на месте.

— Что они сказали?

— Не признались открыто, что знают