Земля, позабытая временем - Эдгар Берроуз

Вот какой прекрасный план сложился у меня в голове. Теперь оставалось только дождаться, когда жеребец повернется в мою сторону. И я почти дождался, но в этот самый момент, без всякой видимой причины, кобыла подняла голову, заржала и неспешной рысью направилась к другому концу лужайки. Мой жеребец и жеребята немедленно последовали за ней. Казалось, все мои надежды рухнули, но некоторое время спустя лошади успокоились и возобновили свое занятие. Теперь они паслись в ста ярдах от меня, и в радиусе пятидесяти футов вокруг них не было ни одного куста, где я мог бы укрыться. С сорока футов я бросаю лассо без промаха, с пятидесяти - иногда промахиваюсь, а с большего расстояния - все зависит от удачи.

Не решаясь действовать, я все же склонялся к мысли попытаться совершить дальний бросок, тем более что веревка была более шестидесяти футов и позволяла это сделать. Как я желал в этот момент иметь под рукой хотя бы одну собаку из наших колли с ранчо Тайлеров! По первому слову она выгнала бы прямо на меня намеченную лошадь. И тут у меня мелькнула мысль, что Ноб тоже целое лето провел на ранчо, загоняя вместе с колли коров и лошадей в загоны после дневного выпаса. Правда, прошел уже целый год с тех пор, к тому же Ноб никогда еще не загонял лошадей в одиночку, но я чувствовал, что с его помощью скорее добьюсь цели, чем дальним броском. Ноб - собака умная и не должен меня подвести!

Приняв решение, я пополз обратно к Нобу, затем мы вместе добрались до ближайшего к нашей цели куста. Указывая на пасущуюся четверку, я шепнул Нобу: "Пригони мне их, парень!" В мгновение ока Ноб вскочил и помчался вперед, обходя справа намеченную цель.

Заметив собаку, лошади встрепенулись, но видя, что она бежит совсем в другую сторону, успокоились и остались на месте, не выпуская, впрочем, ее из вида. Настороженные, с вытянутыми шеями и раздувающимися ноздрями, они являли собой замечательное зрелище. А, Ноб, далеко обойдя их, остановился, оказавшись на одной линии со мной и табуном, и не спеша потрусил в мою сторону. Он не лаял, не бежал, а подойдя поближе, вообще перешел на шаг. Лошадям он внушал скорее любопытство, чем опасение. Лишь когда пес оказался совсем рядом, они затрусили рысью в разные стороны. Вот тут-то и начались потеха и настоящая работа для загонщика. Словно понимая, что мне нужен был именно жеребец, Ноб сосредоточил все свое внимание на нем. С четырьмя лошадьми сразу тяжело справиться даже опытной собаке. Поэтому, не обращая внимания на остальных, он погнал на меня только жеребца. Тот же, похоже, имел на этот счет собственное мнение. Боже! Как он бежал! Почти распластавшись в воздухе, он летел как ветер без всяких видимых усилий, а по пятам, пытаясь завернуть его, несся Ноб. Теперь он лаял и дважды намеревался прыгнуть справа на жеребца, но это стоило ему слишком многих сил и потери скорости, заставляя каждый раз делать сальто и шлепаться на землю. Но еще до того, как они скрылись за ближайшим холмом, я почувствовал, что настойчивость Ноба приносит плоды - жеребец понемногу начинал отклоняться в нужную сторону.

Ожидая возвращения Ноба, я принялся размышлять, что со мной будет, если на меня набросится какой-нибудь проголодавшийся хищник? От леса я был довольно далеко, свое новое оружие толком еще не освоил, поэтому мысли мне в голову лезли не слишком приятные, пока я не вспомнил об Ад-жор, с одним ножом пустившейся на мои поиски. Тут я даже покраснел от стыда за свою трусость и малодушие. Размышляя об этом впоследствии, я пришел к выводу, что на мое состояние здорово повлияла почти полная обнаженность моего тела. Если вы никогда не путешествовали средь бела дня, имея на себе кусок оленьей шкуры совершенно недостаточной длины, вы не поймете того чувства полнейшей беззащитности, которое я испытывал. У человека, привыкшего носить одежду, наличие ее вселяет уверенность, а отсутствие - панику.

К счастью, никто на меня не напал, хотя я и замечал за деревьями силуэты каких-то зверей. Ноб все не возвращался, и я начал волноваться за него. Я уже собирался отправиться на его поиски и стал сворачивать лассо, когда оба снова появились почти на том же месте, откуда началась скачка. Только теперь они бежали не так быстро. Жеребец дышал тяжело, но был еще далек до изнеможения, а мой великолепный пес, следуя по пятам, гнал его прямо на меня. Приближаясь к моему укрытию, Ноб сбавил скорость, а жеребец с готовностью перешел с галопа на рысь. Поравнявшись с кустом, за которым наготове сидел я, он буквально влетел головой в брошенную мной петлю.

Едва почувствовав затянувшуюся веревку, жеребец принялся бешено метаться во все стороны. Я с трудом удерживал его. А Ноб с вытянутым языком доплелся до меня и плюхнулся рядом, всем своим видом показывая, что он свою работу исполнил и теперь заслужил отдых. Жеребец сильно устал во время скачки, поэтому уже через несколько минут прекратил сопротивление. Он стоял, широко расставив ноги, раздувая ноздри и кося на меня глазом. Потихоньку сматывая лассо, я подбирался к нему все ближе. Раз десять он вставал на дыбы и пытался вырваться, но каждый раз я удерживал его и старался успокоить ласковыми словами. После целого часа такой борьбы я добился, чтобы мой пленник позволил мне погладить его, а потом принял из моих рук немного травы. И все это время я не переставал ласково и успокаивающе разговаривать с ним.

Судя по внешнему виду, я ожидал, что укротить его потребуется гораздо больших усилий. Хотя и дикий, он оказался мягкого нрава и быстро понял, что я не причиню ему вреда. Дальше все было сравнительно просто. Еще до восхода солнца он уже слушался меня и ел из моих рук; страх передо мной полностью исчез из его больших умных глаз.

На следующий день я изготовил примитивную уздечку, использовав для этого Часть моего лассо. В первый раз садясь на жеребца, я ожидал бурной реакции, но он, к моему удивлению и радости, не сделал ни малейшей попытки сбросить меня. После объездки обучение жеребца пошло необычайно быстро. У меня никогда не было такой умной лошади - она моментально усвоила значение поводьев и уздечки и научилась реагировать на прикосновение моих коленей. Я очень полюбил ее, думаю, что она платит мне тем же. И с Нобом они быстро подружились. Я назвал жеребца Асом в честь знаменитого французского летчика, и когда мой Ас пускался во весь опор, он будто и в самом деле летел.

Если вы никогда не имели дело с лошадьми, то мне не объяснить, а вам не понять чувства блаженства, охватившего меня с того момента, как я приручил Аса и стал ездить верхом. Я почувствовал себя другим человеком - суперменом, способным в одиночку покорить весь Каспак. Охотясь, я без труда настигал любую добычу и накидывал на нее лассо. Если же охотились на меня, верхом я легко уходил от любого преследователя. Но такое случалось редко. Вид человека на лошади казался местным хищникам настолько диким, что они предпочитали оставлять нас в покое.