Уборка в доме Набокова - Лесли Дэниелc

Пожалуй, мне все-таки хотелось пойти с ним наверх. Покалывало в животе и между ног.

— Нет, — отрезала я. — И я, и ты…

— Мы авантюристы, Барб. Секс-воители. — Сид нависал надо мной, держась за спинку дивана (дорогого набивного дивана «Ингрид» с бархатной обивкой, то была моя самая крупная покупка в «ИКЕА»), на котором я сидела. Я сама не поняла, как он загнал меня в это положение.

Мы оба ждали, что я теперь стану делать.

Я его начальница, напомнила я себе. А потом мозг вдруг выдал идеальное трехмерное изображение лица Грега Холдера. Можно было даже разглядеть глаза — они наблюдали за мной, благорасположенно, но очень пристально. Я дышала ртом, чтобы Сид больше не сбил меня с панталыку своим благоуханием.

— Если она сегодня придет, я скажу, что ты занят, — произнесла я. — И если ты не будешь наверху, попрошу тебя пойти туда, как только увидишь ее машину.

— Думаете, можно меня спрятать? — Сид стоял в десяти сантиметрах от меня. Я прекрасно была знакома с этой тактикой, помнила со времен Джона.

— Это мое дело, — сказала я строго. — Я твоя работодательница. Если не хочешь подчиняться моим требованиям, уходи прямо сейчас.

— Барбара, — голос стал чуть не воркующим, — да не заводитесь вы.

Он вытянул руку, наверное, хотел дотронуться до моего плеча, я попробовала уклониться, и пальцы его скользнули по моей груди.

Чертовы шлюховатые соски стояли торчком, и мы оба это поняли. Сид выдохнул, я вдохнула, оба с открытыми ртами. Я чувствовала, какой жар идет изнутри его тела. Снова жар, вот, приехали.

Я положила руку ему на грудь, оттолкнула. Крепкий как холодильник, и все же он подался назад. Я вытянула руку на всю длину, теперь нас разделяло с полметра.

— Вот, — сказала я, — какое расстояние должно быть между нами.

Вошел Дженсон с дровами, и я сбежала на кухню. Прибыли остальные, я поздоровалась, не выходя. Слышала, как кто-то, возможно Дженсон, пошел наверх в душ. В кухне я собралась с мыслями, причесалась, выпила стакан воды, накрасила губы, потом стерла помаду.

Музыка в гостиной не играла, я слышала тихий гул голосов. Он совсем стих, как только я переступила порог. Они подняли на меня глаза, и во взглядах я прочла сплоченность, от которой мне сделалось не по себе. Меня исключили из круга. Зазвонил звонок, прибыли две постоянные клиентки и отправились наверх с Дженсоном и Сидом. Спустились в три часа.

Я подала закуску — как обычно, поджаренный хлеб. А относительно самой себя решила, что хватит. Перейду-ка на сыроедение, во всяком случае на сырой хлеб: тостер сжирает чертову пропасть времени. Сид возился с музыкальной системой. В комнате чувствовалось напряжение, которого раньше не бывало, даже в первые дни. Сид на меня не смотрел. Собственно, и никто не смотрел, только Тим спросил, а нельзя ли еще масла.

Снаружи мелькнула яркая вспышка — солнечный луч отразился от капота белого «лексуса», подъезжавшего к парковке. Я посмотрела на Сида: заметил ли? Заметил, но в его молодом теле не дрогнул ни единый мускул, только большие пальцы продолжали плясать по айподу.

— Сид… — начала я, но тут дверь со стуком отворилась. В дверях стояла та самая девица. Светлые волосы, края глаз приподняты к вискам. У нее были идеальные по форме, полновесные груди — девушки получают такие от любящих отцов в подарок на шестнадцатый день рождения. Хихикнув, она потянулась к Сиду. Похоже, даже и не заметив меня.

Я узнала девушку с газетной фотографии, которой к Рождеству под венец, — «Лили». Винченцо. И разумеется, благо мы в Онкведо, ее отец и есть тот самый инспектор Винченцо, а теперь начальник полиции Винченцо, который меня разыскивал. Я шагнула вперед:

— Простите, он сегодня не может. Потянул сухожилие.

(Я припомнила травму, описанную в «Любительской гребле» на странице сто шестьдесят семь.) Девушка нерешительно огляделась.

— Ладно, тогда его. — Она указала на Тима. Я услышала за спиной низкий звук, явно исходивший от Сида. Он напоминал рычание.

— Он занят по предварительной записи. Клиентка скоро приедет.

Комната звенела от напряжения. Я подошла к девице, загородив ее собой от мужчин. Вблизи она оказалась не столько красивой, сколько сексуальной, поразительно чистой и свежей, в безукоризненно сидящих джинсах с заниженной талией — и никаких складок жира между ними и короткой кашемировой кофточкой. Огромный бриллиант на пальце выглядел почти вульгарно.

— Мы сегодня не сможем вас обслужить, простите, у нас все занято. Если хотите забронировать время, позвоните, пожалуйста, заранее.

Я положила руку на дверной косяк — она вынуждена была сделать шаг назад и остановиться в проеме открытой двери.

— Вам отец звонил? — Она бросила на меня взгляд, на треть невинный, на две трети вызывающий.

Я хотела уже захлопнуть дверь перед этим свеженьким, пропитанным коллагеном телом; она меня не смутила, смутило то, что я увидела у нее за спиной: рядом с «лексусом» остановилась «миата», из нее вылезал Руди. Я схватила барышню за изящное запястье.

— Прошу вас, входите. — Я втащила ее внутрь и захлопнула дверь. — Наверх, — приказала я Сиду. — Вместе с Лили, и немедленно.

Лили с Сидом удалились, а я повернулась к остальным:

— Приехал ваш тренер, у нас проходит эксперимент по сбору статистических данных, вперед.

Они похватали компьютеры и прочую электронику и разбежались по диванам — сосредоточенные, фантастически уверенные в себе.

Я выглянула в окно. Из «миаты» показался лысоватый затылок Руди, ниже красовалась новая кожаная куртка. Руди выпрямился во весь рост, слегка выпятив грудь, — можно подумать, ему сейчас дадут медаль.

Я встретила его на пороге — махнула рукой и выжала из себя улыбку.

— Проходи! — позвала я не своим голосом. Потом метнулась к айподу и тыкала кнопки, пока из колонок не загремел голос Шаде Аду.

Руди вошел, поздоровался со своими гребцами. Я услышала из-за спины какие-то слова про статистику и «вечернюю тренировку».

Заставила лицо растянуться в улыбке. С губ сама собой сорвалась реплика из «Унесенных ветром»:

— Чем я обязана такой чести?

— Привет, Барб, — отозвался Руди. Он рассматривал старые балки, гранитную кладку камина и новую мебель. — У тебя, кроме салона красоты, тут еще и учебный центр?

— Все в одном флаконе, — ответила я.

Руди подошел к камину, взял в руки айпод. Голос Шаде стих почти до шепота и не мог уже перекрывать стоны, доносившиеся сверху.

Руди посмотрел на лестницу, потом на меня.

— Процедурные кабинеты у нас наверху, — сказала я.

— Болезненные процедуры.

— Восковая эпиляция — это не шуточки. — Что правда, то правда. — Идем, покажу вид на озеро с заднего крыльца, — предложила я, в надежде увести его от эротических звуков.

Руди пошел со мной на кухню, остановился у древнего холодильника.

— Электричество жрет, как четыре новых. — Он открыл дверцу, рассмотрел изношенный уплотнитель. — Такие штуковины давно не выпускают, новую резину нипочем не достанешь.

Похоже, Руди разделял пристрастие моего мужа ко всяческим резинкам.

Я открыла заднюю дверь и вышла на маленькое крылечко. Оно нависало над крутым обрывом. Ограждение из узких планок, неструганые доски пола.

Руди тоже вышел на крыльцо. Отсюда озеро просматривалось до самой южной оконечности.

— Солидный причал. — Руди перевесился через перила. — Подправить бы не мешало, а вообще, сюда можно подойти даже на длинной байдарке. — Я услышала, как над головами у нас открылось окно. — Отсюда до нашего тренировочного пирса две мили. — Держа большой палец на отлете, Руди указал в дальний конец озера, где находился университетский гребной центр. — Можем плавать сюда во время тренировок на выносливость. И глубины здесь хватает.

Над нами Лили снова возвысила голос, ритмично, с придыханием, — дело явно шло к развязке.

Руди вопросительным жестом указал на потолок.

— Бразильская восковая эпиляция зоны бикини — это настоящая пытка, — сказала я.

Не исключено, что и это правда.

Он с сомнением приподнял бровь:

— У тебя тут что, бордель?

Я не стала отпираться.

— У нас самый разгар сезона. Впереди первенство университетов. А тут все мои лучшие гребцы, кроме Сидни Уокера. Если они будут этим заниматься, они не смогут нормально выступать: это мешает сосредотачиваться.

Хлопнула входная дверь, я услышала два женских голоса.

Черт, совсем забыла, что начальница профессорши Бигз частенько захаживает по вторникам после заседания кафедры, на котором, разумеется, председательствует.

— Стоять. — Я подняла руку, будто говорила не с Руди, а с Матильдой.

Выскочила вон, в надежде как можно вежливее объяснить завкафедрой и ее спутнице, что у нас возникли непредвиденные обстоятельства, не могли бы они прийти в четверг, я попытаюсь вознаградить их за неудобства. Но они уже отправились с обычными партнерами наверх.