Это я удачно попала! - Ариана Леви
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Как я уже упоминала, дискуссии на научные темы среди детей были обычным явлением. Многие заканчивали школу как и я - еще не вступив в подростковый возраст. Интерес к обучению у детей всячески поощрялся и подстёгивался обществом. Просто само общество ценило знания и навыки превыше всего остального, а потому воспитание и обучение детей было направлено на то, чтобы те могли в дальнейшем легко влиться в общество и найти для себя общественно-полезное дело, соответствующее личному потенциалу. Многие родители приобщали к своей профессии детей с раннего возраста - если те проявляли к ней интерес. Наследников обучали семейному делу с детства - это тоже нормально. Потому никто и не удивился, что я езжу везде в сопровождении Лионы и вникаю в дела. Конечно, я не была наследницей, но ведь никто этого не знал. Решили, раз езжу - значит, готовят в наследницы.
К слову, всё это не значит, что у местных детей не было детства: они также играли и бесились, как и дети в моём мире. Просто у них для этого было больше времени, ведь их детство по сравнению с нашим, было длинее в полтора-два раза. Видимо, потому они успевали всё: и детьми побыть, и в профессию будущую вникнуть. И если кто-то и замечал, что моё поведение несколько отличается от поведения обычного ребёнка, пусть даже очень увлеченного своим делом, - то только те, кто общались со мной чаще всего. И Лиона является одним из таких людей. Дедушка и Эни знают, кто я на самом деле, бабушка Бониза просто считает, что у меня странные интересы, но она, хоть и является удивительно добрым и заботливым человеком, всё же не слишком сообразительна и наблюдательна. Однако Лиона - умный и внимательный человек, и при этом - явно себе на уме. Не знаю, что она обо мне думает на самом деле, но то, что ребёнок - даже очень умный - вряд ли бы стал её так отчитывать, как это сделала я - она наверняка заметила. И, хотя я и извинилась потом, сославшись на усталость, от которой и наговорила лишнего, а Лиона приняла мои извинения, пообещав в дальнейшем сообщать обо всех важных событиях, но сомнения-то уже были посеяны.
Вторая неприятная для меня новость состояла в том, что Лиона и Хар начали официально встречаться. Это еще не помолвка, но отношений своих они не скрывали. И я умом понимала, что Хар - взрослый мужчина, и Лиона ему подходит в качестве пары, да и видно было, как они увлечены друг другом. Надо бы пожелать им счастья, да забыть о своём детском увлечении, вот только успокоить грызущее чувство ревности и обиды было очень трудно. Казалось, что эти двое меня предали - опять же, умом понимаю, что бред, но ничего не могу с собой поделать. И самое обидное - то, что во мне больше не было никакой нужды: фабрика работала, поставщики найдены, каналы сбыта налажены, за всем следят Лиона и Снежен, начальники для шахты, завода и фабрики подобраны идеально и полностью меня устраивают. Всё, что мне теперь оставалось - это просто время от времени проверять отчёты, дабы убедиться, что всё идёт, как надо. Конечно, кто-то скажет, что это прекрасные результаты - и будет прав, ведь найти толковых руководителей - это больше половины успеха. Но всё это только усугубляло моё чувство ненужности и обиды на окружающих. Даже понимая иррациональность этого чувства, я не могла от него избавиться, всё сильнее погружаясь в состояние хандры. Даже вышедшая статья про открытие фабрики, в которой журналисты положительно отозвались о нашей практике бесплатного горячего питания для сотрудников, не смогла поднять мне настроение. Из пучин хандры меня выдернул дедушка, вызвав на неожиданный разговор.
- Эли, внучка, зайди в кабинет, поговорить нужно, - сказал мне дедушка после обеда, которые у нас, как и ужины, всегда были совместными и проходили в столовой. Эни на обедах присутствовала только во время выходных - ведь у неё началась практика. Завтракали каждый у себя, ибо вставали все в разное время.
Я безо всякого интереса поднялась и последовала за дедом в кабинет, уверенная, что ничего, что вывело бы меня из нынешнего апатичного состояния, не услышу. Как же я ошибалась!
- Эли, у нас на днях состоялся разговор с твоей сестрой... - начал дедушка, внимательно на меня глядя. - Ты знаешь её плланы по поводу клиники.
- Да, знаю, - вяло ответила я. - Не волнуйся, дела идут хорошо, деньги будут.
- Я не об этом. Хотя поблагодарить тебя я тоже хотел: ты очень много делаешь для нас. Я ученый, Эли. Мне всегда был больше интересен нематериальный мир идей, чем материальная составляющая жизни. А Эни... Эни - увлеченная натура, творческая. Она как певчая птичка: заставить её заниматься семейным делом - всё равно, что запереть в клетке и подрезать крылья. Боюсь, её внутренний огонь пропадёт от этого.
- Да, я это понимаю, - согласилась я, не понимая, к чему ведёт дед.
- Потому мы благодарны тебе, что ты не только спасла наше семейное наследие, но и приумножила его. Я и раньше не имел таланта к делам, а после смерти сына и вовсе расклеился. Прости, что тебе пришлось в одиночку с этим справляться.
Я помотала головой, не соглашаясь:
- Что ты, дедушка! Я от вас столько поддержки видела! Это ведь моя инициатива была, вы могли запретить, но вы поверили в меня. Это очень важно для меня. Ведь, по сути, я рисковала вашими деньгами, вашим состоянием. Своего-то уменя ничего не было...
- Вот об этом я и хотел с тобой поговорить... - кашлянул дедушка. - Я хочу сделать тебя наследницей.
- Ч-чего? - Я даже запнулась, не поверив своим ушам.
- Мы с Эни поговорили и решили, что наследницей семейного состояния будешь ты, - повторил дедушка, и я поняла, что мне не послышалось. - В конце концов, это будет справедливо: ты всё это подняла, тебе и владеть. У Эни будет собственное дело, к которому у неё душа лежит, вдобавок её будущий муж - единственный наследник Бурдагов, так что им достанется особняк, а тебе - наше поместье. Мы с Бони только и ждём момента, когда вы обе встанете на ноги - чтобы вернуться в
