Дни крови и света - Лэйни Тейлор

Брат с сестрой не отбивались, а прокладывали себе дорогу через ряды стражников. Лираз только казалась хрупкой: подскочивший к ней охранник попытался преградить ей путь — и с воплем выронил меч, схватившись за выбитое из сустава плечо. Второй метнулся наперерез — и упал с перебитым коленом.

Азаил играючи отсек клинок одного из стражников у самой рукояти, оставив ошарашенного гиганта с серебряным эфесом в руках.

За несколько мгновений Незаконнорожденные наглядно объяснили Серебряным Мечам разницу между стражником и воином. От самоуверенности охранников не осталось и следа. Неуверенно переглядываясь, они окружили Незаконнорожденных, но приблизиться не смели, опасаясь нападать первыми.

Лираз и Азаил бросились в атаку, охваченные безудержным безумством — нитилам. Непрерывный звон клинков оглушал, церемониальные мечи не выдерживали натиска стали. Один из императорских советников едва увернулся от обрубка серебряного клинка, воткнувшегося в стену.

Обезоруженные стражники ошарашенно оглядывались по сторонам. Один неуверенно потянулся за мечом на полу, но Лираз с улыбкой покачала головой, и смельчак испуганно замер.

— Стойте где стоите, — сказала она. — Уж это вы умеете. Не двигайтесь — и все будет хорошо.

Серебряные Мечи покорно застыли. Их жизнь никогда прежде не подвергалась опасности, Лираз с Азаилом могли с легкостью убить всех присутствующих, однако Незаконнорожденные пришли сюда только за кровью Иорама. И его брата. Но того нигде не было.

Иаил исчез.

— Где он? — спросила Лираз.

Трое Незаконнорожденных, спина к спине, стояли в центре императорской купальни. Меньше чем за две минуты Акива убил отца, обезоружил телохранителей и вырубил их рукоятью меча — чтобы не пытались геройствовать. Один из них упал лицом в окровавленную ванну, и за то мгновение, что Акива поднимал его из воды, Иаил исчез.

Куда? Племянника он с собой не захватил. Взгляд Акивы задержался на наследном принце. Тот прикрывался прислужницей, как живым щитом. Настоящий воин схватил бы меч, но Иафет крепко вцепился в косу девушки.

«Наш новый император».

Сбежавший Иаил должен был поднять тревогу. Мгновения шли, тишина становилась гнетущей. Где охрана Врат Самех? Стражники, заслышав звон клинков, должны были ворваться в покои императора, тогда Акива с братом и сестрой накинули бы чары невидимости и под прикрытием всеобщей паники улетели бы прочь.

Паники не было.

Может быть, толстые стены заглушали шум? Вокруг все замерло, и в этой тревожной тишине сиритар покинул Акиву. Все стало как прежде. Акива оглядел тусклый мир. Приспешники Иорама сидели по углам, хватая ртом влажный воздух, как рыбы. Эллад подрастерял свою спесь.

Малодушный Иафет по-прежнему испуганно прятался за прислужницей. И этого труса следовало теперь возвести на престол. Целью Незаконнорожденных было убийство кровожадного тирана, а не бунт против Империи с последующим захватом власти. Глядя Иафету в глаза, мрачным торжественным голосом Акива произнес:

— Император умер. Да здравствует император!

Он прижал рукоять меча к груди и коротко кивнул наследнику. Азаил и Лираз сделали то же самое. Ужас сменился недоумением. Иафет оглянулся по сторонам в поисках подтверждения, что все происходит на самом деле, как будто он никогда не мечтал о такой возможности. Прислужница вырвалась и убежала через Врата Самех. Двери стояли распахнутыми, а охранники все не приходили.

Оставшись без прикрытия, Иафет упал на четвереньки и, дрожа, попятился к стене. Акива брезгливо отвернулся.

— Мы выполнили свое дело. Уходим.

Дольше задерживаться было нельзя. При всеобщей суматохе они скрылись бы без проблем: все десять врат стояли бы пустые, но и сейчас еще можно было уйти, хотя и пришлось бы сражаться.

Готовые покинуть Астрэ навсегда, Незаконнорожденные направились к дверям.

Остановило их не бестолковое топанье и не игрушечное оружие Серебряных Мечей. В покои ворвались легионеры Доминиона, не стражники, а воины — готовые к нападению, сосредоточенные. Их было много. Два десятка, три, четыре. Они вбежали без суматохи и паники, с беспощадными лицами и окровавленными мечами.

Чья кровь обагрила клинки?

Легионеры запаслись и другим оружием, губительным для ангелов. Акиву охватила убийственная тошнота, и он понял, что попался в ловушку. Взяв в плотное кольцо Незаконнорожденных и безоружных стражников, воины Доминиона направили на них чудовищные трофеи — ссохшиеся отрубленные кисти рук фантомов с изображением глаза дьявола.

От магии хамс кровь в жилах сворачивалась и превращалась в вязкое болото. Акива пытался сопротивляться, но бесполезно.

— Слава божественным звездам, — зашептались советники. — Мы спасены.

Глупцы. Они даже не задумались, что делает Доминион в Башне Завоеваний.

Вслед за воинами в императорскую купальню вошел их капитан.

— Племянник, позволь мне первым поздравить тебя, — торжественно произнес он, глядя на Иафета. — Твоя поза не подобает правителю Империи серафимов. Встань.

Иаил протянул племяннику руку. На багровом лице капитана длинным белым червем извивался шрам.

Акива знал, что произойдет, но онемение чувств и тошнота лишили его способности действовать.

Иаил скрутил руку племянника и приставил нож к горлу Иафета. На изнеженной шее осталась ровная красная полоса. Принц вращал глазами и судорожно открывал рот, но вместо звуков доносилось лишь бульканье. Кровь хлынула из разверстой раны.

— Император мертв, — бесстрастно сказал Иаил, с улыбкой вытер кинжал о рукав убитого наследника и пинком отправил тело в кровавую купель, к отцу.

Акива остолбенел.

— Спасибо, племянничек, я очень на тебя рассчитывал, — с издевательским поклоном произнес Иаил.

План Акивы с треском провалился.

71

Яма

Кэроу опоздала.

Тела Амзаллага, тангри и баньши недвижно лежали у края ямы. Тьяго, залитый звездным светом, преспокойно ждал появления Кэроу. Остальные химеры стояли полукругом сзади. Кэроу следовало тут же развернуться и улететь в сомнительную безопасность своей комнаты, но она не могла оставить души тех, кто встал на ее сторону — и поплатился за это.

Теперь у Кэроу точно не будет сторонников. Если с этим смириться, то лучше забыть про спасение химер и бежать отсюда навсегда.

Дрожа от отвращения и ненависти, она приземлилась перед Волком. На белоснежном мундире чернели брызги крови. У кучи выкопанного песка торчали черенки лопат; из ямы раздавалось басовитое жужжание мух, словно далекий гул мотора.

— Величайший герой химер — убийца своих воинов? — пересиливая ужас, спросила Кэроу.

— Сами виноваты. Мои воины мне послушны.

Труп Амзаллага лежал у самого края ямы. Волк с усилием толкнул его лапой. Тяжеленое тело подалось не сразу, голова и плечи медленно перевалили через край и быстро утянули за собой все остальное. Амзаллаг исчез в зловонной жужжащей темноте.

Лиссет швырнула в яму тела сфинксов, из глубины вырвалось облако смрада — и полчища мух. Мерзкая вонь забивала носы и рты. Кэроу в ужасе посмотрела на Тьяго.

— Не все такие монстры, как ты… Как вы все! — воскликнула она, окинув взглядом капитанов.

Ниск, Лиссет, Вирко, Рарк, Сарсагон равнодушно смотрели ей в лицо, только Вирко опустил глаза.

— Да, мы монстры, — ответил Тьяго. — Это ангелы считают нас монстрами, и я им устрою такие кошмары, от которых они будут просыпаться даже после моей смерти.

— Так вот в чем твоя цель? Оставить после себя кровавые легенды? Что ж, восславим великого Белого Волка, убившего тысячи ангелов и не спасшего никого.

— Кэроу, это тебя тянет всех спасать, — ухмыльнулся Тьяго. — Как мило со стороны предательницы.

— Я никого не предавала. Это ты предал погребенных в соборе. Гнусный лжец!

— А что мне делать с тысячами бесполезных душ? Наша воскресительница даже армию не может оживить.

— Хватит с меня твоей армии! Вот и найдется время для выживших в Лораменди.

В ней клокотала неуемная ярость. Нужно собрать души сфинксов и Амзаллага, нельзя дать ему умереть сейчас, он только узнал про семью.

— Хватит, говоришь? — Тьяго издевательски улыбнулся. Убийца, палач, изверг. Он был в своей стихии. — Ах, Кэроу… Какое нелепое имя дал тебе этот старый дурак. Ты спуталась с ангелом, а глупец увидел в этом надежду. Тебя следовало звать Похотью. Шлюхой.

Кэроу это нисколько не задело. Слова Тьяго перестали ее ранить. Глядя на него, она не понимала, почему покорно выполняла его приказы, помогала в воплощении грязных замыслов и увековечении безумной ненависти. Вспомнилась ночь у реки, боль и стыд на лице Акивы, и любовь… любовь и надежда. И на балу Воителя родным был ангел, а не герой химер. Акива воплощал ласковое тепло и доброту, а Тьяго — леденящий холод и злобу. Ангел хотел ее спасти, а Волк — уничтожить.