У кладезя бездны. Псы господни - Александр Афанасьев

– Задержанный оказал сопротивление, герр рейхскомиссар! – отрапортовал фельдфебель. – Поэтому я вынужден был применить к нему насилие. Унтер-офицер Бехтель был тому свидетелем, он подтвердит!

– Неосмотрительно. И все равно, вам не следовало нарушать моего приказа, фельдфебель.

– Виноват, герр рейхскомиссар.

– Выйдите отсюда. О том, как вас наказать, я подумаю позже.

Когда фельдфебель с помощником покинули кабинет, закрыв за собой дверь, лежащий на полу бывший генерал-полковник итальянской армии Айдид попытался встать, но это ему не удалось.

– Они! Они били меня! Их! Надо наказать!

– Накажем, обязательно накажем, не так ли, герр Зайдлер?

Зайдлер молча кивнул.

Они работали вместе еще в берлинской полиции и потому привыкли работать в паре, подыгрывая друг другу. Ирлмайер говорил – Зайдлер смотрел, потому что очень важно наблюдать за невербальными реакциями преступника со стороны. Сейчас они играли в старую как мир игру «добрый полицейский – злой полицейский», но злым был не Ирлмайер, как могло показаться, а Зайдлер. Дело в том, что Зайдлер был похож на одного маньяка из криминального триллера, с успехом прошедшего по экранам синематографа, – он повествовал о задержании одного психопата во Флоренции, бесчинствовавшего там два десятка лет. Зайдлер знал это и выработал очень неприятный, как у того маньяка, взгляд. Люди под таким взглядом терялись, а Ирлмайер представлялся чем-то вроде воплощения строгого германского закона в мундире в отличие от психопата в штатском, который только молчит и зыркает на тебя.

– А как наказывать тебя, мой дорогой чернокожий друг?

– О чем вы? Я работаю на Берлин!

Рейхскомиссар безопасности Абиссинии присел на корточки рядом с поверженным на пол генерал-полковником.

– Видишь ли, мой чернокожий друг, не все так просто. Берлин здесь – это я. К тому же я работаю здесь вот уже двенадцать лет и позабыл некоторые правовые нормы цивилизованного мира. Профессиональная деформация, наверное, лучше назвать это так. По мне, если человек нарушает законы и делает это помногу и с удовольствием – он не человек и его нужно просто пристрелить, особенно если он не одного со мной цвета кожи. А вот мой друг, доктор Зайдлер, который по странному стечению обстоятельств учился в том же университете, что и я, и тоже имеет степень доктора права, думает по-другому, не так ли, герр Зайдлер?

– Совершенно верно, господин рейхскриминальдиректор, – отчеканил Зайдлер.

– Вот видишь? То, что я забыл некоторые нормы цивилизованного мира, должно играть тебе на руку. Например, если ты будешь заниматься воровством на базаре, я прикажу тебя выпороть и отпустить, а вот доктор Зайдлер тебя посадит на каторгу, и ты будешь работать на рудниках. Если ты будешь подбивать людей на мятеж, я прикажу пристрелить тебя как собаку, а доктор Зайдлер сначала будет тебя судить, тратя драгоценное время и испытывая терпение рейхсминистра юстиции, который не любит выполнять лишнюю и бессмысленную работу. Если я знаю, что тебе привозят купленных на базаре и подобранных на улице семи-, десятилетних девочек и ты забавляешься с ними всю ночь, то мне на это будет наплевать, потому что я знаю, что вы все недалеко ушли от обезьян, даже если на вас костюм за тысячу рейхсмарок. А вот доктор Зайдлер думает по-другому, он считает, что законы рейха должны распространяться не только на территорию рейха, но также на все вассальные страны и рейхспротектораты. Потому что, по его мнению, современное германское право – плод труда десятков поколений германских юристов, светоч правды и мерило правосудия, и несправедливо было бы лишать хоть какой-то народ привилегии находиться под его защитой. Что скажете, доктор Зайдлер?

Бывший генерал-полковник итальянской армии и начальник штаба колониальных войск в Сомали мелко застучал зубами от страха.

– Совершенно верно, герр рейхскриминальдиректор, – сказал доктор Зайдлер, – вы как будто мои мысли читаете!

– Это верно, у меня есть такой талант – читать чужие мысли, поэтому я и нахожусь на своем посту. А напомните-ка мне, доктор Зайдлер, какое наказание по германскому уголовному уложению полагается для педофилов?

– Обычное либо любое иное удовлетворение половой страсти с лицом, не достигшим церковного совершеннолетия, наказывается каторжными работами на срок до десяти лет, насильственное удовлетворение своей страсти с означенным лицом наказывается каторжными работами на срок до двадцати пяти лет, а насильственное повторное либо неоднократное удовлетворение половой страсти с означенными лицами наказывается смертной казнью через повешение.

Рейхскомиссар похлопал успевшего обмочиться от страха генерал-полковника по щеке.

– Вот видишь, мой чернокожий друг. Лично мне все равно, что вы делаете со своими детьми, пока это не касается белых детей, а вот доктору Зайдлеру – не все равно. Он так страдает от осознания того, что рядом с ним творится беззаконие, что не может нормально спать – видишь, как он устал, какие у него красные глаза. Он так плохо себя чувствует, что недавно он обратился ко мне за разрешением повесить кого-нибудь из вас, чтобы правосудие хоть немного восторжествовало. Я отказал ему в этом, потому что вы нужны Берлину, но теперь я все больше и больше убеждаюсь, что Берлину вы не нужны. Как же вы можете быть нам нужны, если вы только лжете нам, отказываетесь сотрудничать и от вас одни проблемы. Я, пожалуй, пойду…

– Нет! – Бывший генерал-полковник хватко вцепился в сапог рейхскомиссара. – Нет, не уходите, герр Ирлмайер! Я же всегда помогал вам, как только вы о чем-либо просили!

– Так помоги мне и на этот раз, и будем считать, что этого небольшого разговора у нас не было…

– Но они меня убьют! И вас они тоже убьют!

– Ну-ну… – рейхскомиссар снова присел на корточки рядом с Айдидом. – Они могут убить тебя, это ты сказал правильно. Но вот меня они вряд ли убьют. И знаешь почему, шварце? Да потому, что я умею читать мысли людей! И им ко мне не подобраться! Что происходит в Италии?! Что происходит в Сомали?! Ну?

– Они… – генерал-полковник хватал воздух ртом, как вытащенная на берег рыба, – они собираются устроить мятеж! Государственный переворот! Они придут к власти!

– Это в Сомали-то?! Да ты бредишь, мой чернокожий друг…

– Нет! Не в Сомали! Не в Сомали! Умоляю, спрячьте меня от них! Они меня найдут! Найдут, потому что я их предал!

– Раз я сохранял тебе жизнь до этого, что мне мешает и дальше делать это?! Это моя земля, и никто не придет сюда без моего ведома. Но скажи мне правду, а не тот бред, который ты несешь. Они хотят восстановить поставки наркотиков? Хотят перехватить цепь?

– Нет! Нет! Они правда хотят свергнуть власть в стране! Это фашисты! Фашисты! От них нельзя ждать пощады!

Примерно через час рейхскриминальдиректор вышел из допросной камеры Министерства безопасности в коридор, темный и сырой. Капала вода, откуда-то из глубины коридора доносились крики – кого-то секли кнутом.

План, конечно, диковатый, но почему-то рейхскриминальдиректор ему поверил. Причем сразу. Он был достаточно опытным сыщиком, прошедшим практику в Пруссии, потом работавшим в Берлине перед тем, как перейти в Зарубежный отдел – и он видел слишком много лжецов, а потому научился разбираться – лжет человек или нет. Это не так просто, как кажется, правда обычно выглядит несвязным бредом, потому что действия обычного человека чаще всего хаотичны, основаны на эмоциях, а когда речь идет о несогласованных действиях разных людей… А вот ложь чаще всего выглядит логично, потому что тот, кто собирается лгать, продумывает свою ложь до деталей, репетирует ее. Но выявить ложь все равно можно при наличии старого доброго уличного полицейского опыта. Он у рейхскомиссара Абиссинии был.

План не такой уж плохой. Под видом подготовки к массированному наступлению террористических формирований Айдида из Абиссинии собрать в Сомали наиболее боеспособные части – морскую пехоту, горных стрелков, спецназ, отборные части карабинеров. Создать полевой штаб, под предлогом неготовности к управлению войсками в районе боевых действий заменить часть командного состава на своих людей. Погонять части на операциях, обозлить в достаточной мере. После чего по условленному сигналу поднимать авиацию и десантироваться на Рим. Захватить все ключевые объекты города, парализовать управление, арестовать правительство и короля. После чего провозгласить военную диктатуру.

Зачем нужен Айдид? В принципе нужен – для достижения неких договоренностей. Здесь важен начальный элемент плана – играть нужно согласованно. Плюс Айдид не должен предпринимать никаких резких действий в Сомали в то самое время, когда сконцентрированные там войска переместятся в Рим, оставив колонию без прикрытия.

Как он на это пойдет? Да запросто. На кой черт ему нужно восстание, если ему предложат все вернуть, как было – он с радостью согласится. О, мой бог, так может быть, во главе переворота те самые люди, которые не всплыли тогда в деле о контрабанде наркотиков?! Тогда понятно, как и на чем они купили Айдида.