Бесконечная война - Терри Пратчетт

— A-а. Так это ее идея?

— Она говорит, что детские башмаки мне уже малы.

— Очень в духе Агнес.

— Если я хочу стать частью человечества, нужно в него влиться. Спуститься на землю, стать нижним звеном пищевой цепочки, так сказать.

— И ты согласился?

— Ну, не было особого смысла так утруждаться и заново воплощать эту женщину, если я не собирался прислушиваться к ее советам, правда? Вот почему я подумал, что нуждаюсь в ней, Джошуа, ну или в ком-то подобном. В человеке, у которого есть здравый смысл и моральное право нашептывать мне на ухо сомнения.

— И как, работает?

— Я многому научился. Например, насколько менее декоративным кажется декоративный сад, если именно тебе приходится подметать сухую листву. Как обращаться со шваброй, которая требует, помимо умения владеть обеими руками, еще и некоторой энергосберегающей стратегии. Ты удивишься, сколько, оказывается, в мире углов. Возможно, это какой-то многомерный парадокс. Но есть и обязанности, которые мне нравятся. Кормить карпов. Подстригать вишневые деревья…

Джошуа представил Агнес, хохочущую во все горло. Но ему самому было не до шуток.

Лобсанг заметил его каменное лицо.

— А, старый гнев еще не утих, я вижу.

— А чего ты ожидал?

Десять лет назад, вернувшись из своего путешествия с одним из аватаров Лобсанга в отдаленные закоулки Долгой Земли, Джошуа обнаружил Мэдисон в виде обгорелых руин. Город разрушила ядерная бомба фанатика. С тех пор у Джошуа не хватало сил заговорить с Лобсангом.

— Ты по-прежнему считаешь, что я мог бы вмешаться, — негромко произнес тот. — Но меня там не было. Я ведь улетел с тобой.

— Не целиком…

Лобсанг, по природе своей разлитый в пространстве, всегда утверждал, что его истинная сущность отправилась с Джошуа в далекие последовательные миры и так и не вернулась. С кем бы Джошуа сейчас ни разговаривал, это был другой Лобсанг, другое вместилище души, частично синхронизированное с оставшимися на «Марке Твене» копиями благодаря хранилищам памяти, которые Джошуа доставил обратно на Базовую. Другой Лобсанг — не тот, которого знал Джошуа и который, возможно, продолжал существовать где-то далеко. Но этот Лобсанг был свидетелем гибели Мэдисона — и предпочел остаться в стороне.

— Даже тогда, десять лет назад, когда «Твен» вернулся, ты был… — Джошуа отыскал в памяти старый религиозный термин, — имманентным. Ты наполнял весь мир. Ну или так ты утверждал. Однако ты пропустил тех ублюдков с бомбой, позволил Янсон и другим копам тщетно бегать и искать их, тогда как мог бы…

Лобсанг кивнул.

— Тогда как я мог, метафорически выражаясь, щелкнуть пальцами и предотвратить преступление. Ты бы этого хотел?

— Если ты мог, почему ты им не помешал?

— Знаешь, веками люди задавали тот же самый вопрос христианскому Богу. Если Он всезнающ и всемогущ, как Он допускает страдания хотя бы одного-единственного ребенка? Я не Бог, Джошуа.

Тот фыркнул.

— Но ты любишь вести себя как Бог. Даже в сандалиях и с метелкой.

— Я не читаю в душах мужчин и женщин. Я вижу только внешнее. Иногда, когда истинная суть наконец прорывается в слове или поступке, я понимаю, что ничего подобного не предвидел. И даже если бы я мог остановить тех террористов — стоило бы это делать? И какой ценой? Скольких бы пришлось убить, чтобы предотвратить поступок, который, возможно, так и остался бы чисто гипотетическим? Что бы ты тогда обо мне подумал? Людям дана свободная воля, Джошуа. Когда они причиняют друг другу вред, Бог не желает им мешать, а я не могу. Думаю, тебе следует поговорить об этом с Агнес.

— Зачем?

— Возможно, тогда ты найдешь силы простить меня.

Джошуа подумал, что этого не случится никогда. Но он знал, что придется временно сменить гнев на милость. Джошуа с усилием сосредоточился на другом.

— Итак, тролли. Что же ты узнал?

— О, многое. Например, про их настоящий язык, который не имеет ничего общего с примитивными жестами и тыканьем в картинки, которое навязывают им люди, когда хотят отдать приказ.

— Но это же очень действенно, Лобсанг. Повсюду изображения Мэри, которая говорит свое: «Я не хочу». На плакатах, рисунках граффити, в сети, даже на футболках.

— Ты прав, но со стороны мятежников Вальгаллы безответственно смешивать собственную символику с тролльей и объединять два разных конфликта, каждый из которых в отдельности затрагивает всю Долгую Землю.

Лобсанг, весьма убедительно вспотевший, сел на пятки.

— Ты знаешь, что в основе подлинного языка троллей — музыка, Джошуа? Конечно, для тебя это не новость. После контактов с людьми они усваивают наши песни, но сочиняют и свои, изобретая бесчисленные вариации. Музыка для троллей — способ выразить естественный ритм собственного тела, вплоть до биения сердца, дыхания, скорости шага во время ходьбы, даже, быть может, работы нейронов. Еще они используют ритм песен как способ отсчета времени, когда хотят сообща перейти или поохотиться. Кстати, Галилей тоже так делал.

— Галилей?

— В ранних экспериментах по механике, с качающимися маятниками и так далее, он использовал музыку как часы, чтобы отмерять время. И, конечно, тролльи песни несут информацию. Самая простая дисгармония может содержать предупреждение. Но в них кроется и нечто большее. Посмотри — кажется, они собираются на охоту…

Тролли мелькали все быстрее и быстрее. Возвращавшиеся особи вносили свою лепту в непрерывную гармонию, громко или тихо, смело или робко, и песня развивалась как единое целое, и остальные откликались на нее.

— Я расположил в окрестностях резервации запасы пищи, — сказал Лобсанг. — В соседних мирах, я имею в виду. Например, медовые соты и животных, на которых тролли могут охотиться. Оленей, кроликов. Стая действует как единый организм, когда ищет еду. Разведчики расходятся по соседним мирам, и, как только один из них находит какой-нибудь многообещающий ресурс, скажем стадо оленей, он возвращается… и поет об этом.

— Насколько я понимаю, поют они о том, как здорово надраться ирландской бражкой.

— Основная тема — это всего лишь несущая волна, Джошуа. Я проделал множество акустических опытов. Есть вариации высоты, ритма, фразировки, которые содержат информацию о том, как далеко находится еда и какого она качества. Другие разведчики подхватывают принесенные сведения, идут и проверяют их, а потом возвращаются с подтверждением или, наоборот, с опровержением. Очень эффективный способ исследовать все местные возможности. И вскоре стая принимает какое-то решение, изменив тональность или вообще заведя другую песню, чтобы обозначить свое единодушие. И вместе переходит. Примерно так действуют и пчелы: когда ищут новое место для улья, они высылают разведку, которая возвращается и танцем передает информацию. Тролли по отдельности не намного умнее шимпанзе, но сообща они разработали способ, благодаря которому племя способно принимать здравые, разумные решения. Но это не человеческое мышление и не демократия. Даже та, которую вы практикуете в вашем захолустье, — он улыбнулся Джошуа. — Я слышал, тебя выбрали мэром.