Клянусь тебя ненавидеть (СИ) - Литовская Даша

Каждый поступок имеет последствия. Каждое действие служит запуском маятника, которой со временем не остановится, а наоборот – наберет еще большие обороты. И если действие, послужившее триггером, несло негатив – то человек, запустивший маятник получит сокрушительную волну в ответ. Во много раз превышающую ту силу, которую вложил в этот мир. Маятник не умеет определять какую именно энергию получил. Были это силы добра. Или же силы зла. Он просто приумножает их. И возвращает назад.

Каждый человек, замешанный в этой истории получил по заслугам. В зависимости от того, что вложил.

Я заглядываю Дамиру в глаза. В его зрачках играет отражение языков пламени из камина.

 Моя раскаленная сталь.

- А…, - запинаюсь на полуслове, боясь задать последний вопрос и услышать ответ.

- Моя мать? – догадался Дамир.

Осторожно киваю. Чувствую, как грудная клетка мужчины тяжело вздымается.

- Пока что, она живет в их с отцом доме. Но решать, как поступить уже не мне. Однажды эта женщина сломала судьбу моей настоящей матери. Та не хотела отказываться от меня. Отец, забрал, не спросив. И тогда она начала обивать пороги квартиры отца и его жены, которая и так простила измену и пасынка. Она пригрозила моей настоящей матери, что оставит ее без всего, если та еще раз появиться под их окнами. Но мать не послушала. Хотела меня забрать… Угрозу исполнили. Ее оставили без крыши над головой. У нее отобрали квартиру и уволили с работы. Отняли всё. И даже веру в будущее. Другую работу она тогда найти не смогла и долгое время скиталась по улицам. Спустя годы все же обзавелась скромной комнатой в аренду и каким-то доходом, но окончательно встать на ноги так и не смогла. Человека просто сломали. Заживо сравняли с землей, показав, что она всего лишь пустое место. Я понимаю, почему она не искала меня. Должно быть решила, что воспитанный такими людьми, я не захочу ее знать. Но как только Алия рассказала мне все там, в больнице, я распорядился ее найти. Это было не просто. О том, что она все еще живет в том же городе, мне сообщили сегодня утром. На днях я отправлюсь обратно и встречусь с ней. Именно она решит, как поступить с женщиной, однажды сломавшей её судьбу. И если она примет решение выкинуть ее на улицу – я поддержу...

Маятник остановится только тогда, когда нанесет последний удар. Вернет всё, что в него вложили и успокоит равновесие этого мира…

Я не испытываю жалости к этим людям. Так же, как однажды, они не испытывали ее ко мне и к Дамиру.

Безмолвное помещение окрасилось в печальные оттенки тоски. Мы оба молчали, просто обнимая друг друга. Утешая разбитое прошлое. Осушали так и не пролитые однажды слезы и расставляли страшные факты на их законные места.

Отпускали ту историю, что изменила и нас навсегда.

Я встала с колен Дамира и подошла к старому виниловому проигрывателю. Поставила пластинку с легким приятным джазом и улыбнулась. Обернулась к бывшему мужу.

- Нельзя бесконечно сокрушаться о прошлом. – весело ему подмигнула. Дамир засмеялся. Необычно легко и даже немного дерзко. Будто вновь бросал вызов этой судьбе. Будто бы говорил ей: «Смотри, что нам довелось преодолеть! Думаешь, мы не справимся со всем остальным? Посмеешь сыграть с нами еще одну партию?»

Я подхватила бокал и начала весело двигаться, покачивая бедрами из стороны в сторону. Танец выходил немного дурацким и несуразным. Но мне было все равно.

Потому что я вновь видела его взгляд. Горящие океаны глаз, цвета палящей стали застывали на изгибах моего силуэта. Жадно и ненасытно впивались в каждую линию тела, не желая упускать ни мельчайшей детали.

Я лукаво усмехнулась и  поиграла прядью волос. Дамир потянулся ко мне, забрав из рук пузатый бокал.

Не удержалась – с губ сорвался глупый смешок. А затем медленно и маняще я принялась расстегивать пуговицы своей блузки. Одну, вторую… Когда его взгляду открылась нежная кожа на животе – мужчина не выдержал. Одним движением оказался возле меня и сжал в сильных объятиях. Смял в руках хрупкое тело, и тут же поцеловал. Рвано. Прерывисто. Будто бы мои губы способны исцелить любую душевную рану. И он снова и снова глотал их вкус, в надежде скорее обрести счастье.

И я целовала его в ответ. Без оглядки на прошлое и без мыслей о будущем. Жила прямо здесь и сейчас. Брала всё от этой секунды. Наполнялась радостью, теплом и любовью.

Дамир повалил меня возле камина, прямо на пушистый ковер. Его сильное тело излучало страсть и желание. В его руках я чувствовала себя такой нужной. Жизненно необходимой.

- Эл. – шепчет мужчина. Его голос теперь похож на нежное мурлыканье. От этого внутри все сладко сжимается.

- Дамир. – тихо произношу я в ответ и вновь целую его сквозь улыбку.

Он берется за края моего бюстгальтера. Пальцы скользят по коже, а тело вибрирует от стеклянного напряжения. Помогает мне избавиться от остальной одежды и раздевается сам.

Огонь из камина оседает жаром на разгоряченных телах. Но меня бьёт крупный озноб. Я провожу пальцем по контуру его верхней губы, вглядываюсь в глаза.

Чувствую его наготу на своем теле. Тёплую кожу и напряженное возбуждение. Медлит, томя меня в своем же желании.

- Я люблю тебя, Эл. – смотря очень серьезно, вдруг произносит.

Нелепое смущение захватывает сознание. Дамир говорит о любви, а мои мысли не способны сейчас ни на что, кроме грязных, постыдных картинок из воспоминаний о нашей близости.

Облизываю пересохшие губы и глупо хихикаю.

- Скажи. – требует мужчина, но и сам уже не может удержаться от теплой улыбки.

- Я всегда тебя любила, Дамир. – отвечаю. – Клянусь и дальше любить.

Глава 40

Дамир. Несколько дней спустя.

Я открыл глаза, сбрасывая сонное наваждение. В дорогом салоне автомобиля темно и комфортно, а водитель как можно мягче старается скользить по дорогам ночного города. Сердце ноет, понимая, как далеко теперь Элина и сын. Просится обратно, ища в них единственное теплое пристанище и успокоение для души.

Но я должен был их оставить сейчас. Чтобы решить все вопросы и затем никогда больше не покидать семью.

Машина плавно затормозила в темном и нелюдимом переулке. На углу висел старый, разбитый фонарь на железной цепочке, поскрипывая от ветра.

Промозглый дождь падал за шиворот пальто, пробирая тело неприятными ощущениями. А я все никак не мог решиться сделать шаг и зайти внутрь здания. Оно было старым, полуразваленным. На самой окраине города. Больше похожим на какой-то барак, нежели на что-то действительно пригодное для людского существования в нашем веке.

Откуда-то из соседнего квартала раздались грубые мужские ругательства. И я вдруг подумал, что для людей, обитающих в этом районе, пейзажи разрух и помоек - абсолютная норма.

Что, если и мне была уготована та же учесть? Просто судьба распорядилась иначе.

Убрал руки в карманы пальто, и переступил порог здания. В подъезде стоял запах мокрой плесени и чего-то еще, мерзкого и противного. Лампочки не горели. Почти на ощупь добрался до второго этажа по забитой мусором лестнице.

Вот она. Деревянная дверь, обитая рейками. Посередине краской написана цифра шесть. Шестая квартира. Там живет моя мать.

Зачем-то провожу пальцем по иссохшей, местами отколупавшейся краске на цифре. А потом прикладываю ладонь к двери. Будто пытаюсь что-то почувствовать. За дверью не слышно ни звука.

Стучу. Ровно три раза. Громко. Отчетливо. В ответ тишина. Минуту, а может быть две. Мельком бросаю взгляд на дорогие часы на руке. Почти полночь. Я поехал сюда сразу из аэропорта. Наверное, слишком поздно для такого визита. Но ждать больше просто не мог.

Стучу еще раз. Теперь уже гораздо настойчивее и дольше. Спустя время за дверью все же послышалось тихое шарканье. Волнение вдруг явственно ощутилось каждой клеточкой тела. Я впился глазами в дверь.

По ту сторону кто-то неспешно щелкнул замком, даже не спросив кто пожаловал в гости. Дверной глазок и вовсе отсутствует, так что хозяйка квартиры либо напрочь утратила все инстинкты самосохранения, пуская гостей в таком районе глубокой ночью. Либо…, либо, ей просто все равно что с ней способны сделать… Первое, конечно же, не исключает второго…