Военная разведка Японии против России. Противостояние спецслужб на Дальнем Востоке. 1874-1922 - Александр Геннадьевич Зорихин

– Западнобайкальская (Верхнеудинск) – с резидентурами в Забайкалье518.

Появление в этом списке благовещенской миссии, эвакуированной в марте 1920 г. с японскими частями в Хэйхэ, объяснялось стратегическим значением Амурской области (власть в которой, несмотря на апрельские события, оставалась в руках большевиков) для переброски 5-й дивизии из буферной зоны в Приморье, поэтому еще в июле Токио поручил командованию ВЭА проработать вопрос о возвращении ЯВМ в Благовещенск, тем более что 20 июля Оои упразднил хабаровскую миссию и передал ее функции 14-й пехотной дивизии. После серии переговоров с Амурским облревкомом 23 августа начальник органа майор Токинори Хисаси получил разрешение прибыть в Благовещенск, однако основная часть его сотрудников во главе с капитаном Нагано Ёсио осталась в Хэйхэ. В инструкциях штаба армии Токинори предписывалось вести переговоры с Амурским ревкомом о прекращении боевых действий между японскими и советскими войсками на востоке области, о возобновлении транспортного сообщения и связи между Приамурьем и Приморьем через Хабаровск и о свободном судоходстве по устью Амура. Однако главной задачей миссии являлось удержание Амурского облревкома от выступления против семеновцев519.

Таким образом, весной – осенью 1920 г. благовещенская и владивостокская миссии решали задачу организации вывода японских войск из Приамурья на выгодных для Токио условиях. Итогом переговоров стало заключение 24 сентября в развитие апрельских договоренностей соглашения между Временным Приморским правительством и командованием ВЭА об эвакуации 14-й пехотной дивизии из Хабаровска и установлении нейтральной зоны в Приморье с границей по станции Уссури. Договор также закрепил за японской армией право иметь своих представителей («гунъиин») в Хабаровске для наблюдения за выполнением соглашения и сношений с областным управлением ДВР. Фактически же Генеральный штаб легализовал в дальневосточной столице свою резидентуру, сообщения от которой в служебной переписке Владивостокской экспедиционной армии проходили как «Информация органа особой службы в Хабаровске». В соглашении от 24 сентября и дополнительном приложении от 13 октября 1920 г. Приморское правительство гарантировало японской военной миссии свободный и бесплатный доступ к каналам радиотелеграфной связи в Хабаровске520.

Процесс организации хабаровской миссии проходил достаточно сложно. Начальнику органа капитану Хигути Киитиро пришлось столкнуться с множеством внешне несвязанных проблем, от решения которых зависела успешная деятельность будущей резидентуры. Достаточно долго Хигути не мог найти переводчика и заместителя, так как подобранные им кандидаты из числа офицеров пехотных дивизий либо недостаточно знали русский язык, либо отказывались от работы в разведке. Этот вопрос он решил благодаря начальнику никольск-уссурийской миссии подполковнику Иноуэ Тюя, который откомандировал в распоряжение Хигути своего заместителя капитана Тэрада Тосимицу. Как вспоминал Хигути, Тэрада отличался нетипичной для японца внешностью, роднившей его с европейцами, великолепным знанием русского языка и умением заводить полезные связи среди русского населения. Столь же остро перед резидентурой на первом этапе стоял вопрос поддержания связи с Владивостоком, так как собственной радиостанцией она не располагала, а разработанный в штабе армии проект захвата и удержания хабаровского телеграфа японским экспедиционным отрядом, даже несмотря на приход в город советских частей, был лишен здравого смысла. К перечню проблем добавлялись отсутствие у миссии на первом этапе собственного помещения и необходимость организации ее вооруженной охраны в связи с оставлением 21 октября Хабаровска 14-й дивизией и воцарившейся в городе вакханалией521.

После убытия 15 октября последних частей 5-й пехотной дивизии из Забайкалья советские войска возобновили активные действия против семеновцев. Разведорганы ВЭА внимательно наблюдали за ситуацией в регионе, однако не сумели своевременно вскрыть подготовку советского наступления, определить количество выделявшихся сил и установить оперативные планы командования НРА. Первое сообщение о вероятном наступлении на Читу поступило во Владивосток из благовещенской ЯВМ только 15 октября, когда восточное крыло НРА уже подошло к забайкальской столице, причем информация об этом носила достаточно общий характер: «Часть войск Амурского фронта в течение нескольких дней перебрасывается из Благовещенска в Забайкалье, где будет ждать удобного случая для начала боевых действий против Семенова». Уже в ходе активной фазы читинской операции восточнобайкальская миссия 20 октября проинформировала Генштаб об атаке мостов через реку Ингода выдвинувшейся днем ранее из Нерчинска советской группировкой, а 21 октября харбинская ЯВМ направила в Токио первое внятное донесение о наступлении Амурского фронта522.

Необходимо отметить, что отсутствие достоверных сведений о ДВР стало типичной проблемой для всех без исключения миссий в 1920 г. и объяснялось резким оттоком японского населения из Забайкалья в Маньчжурию, среди которого была проверенная агентура военной разведки. Поэтому в потоке разноречивой информации, стекавшейся в штаб армии и пересылавшейся в Токио, порой попадались такие материалы, которые в мирное время не вызвали бы интерес у военной разведки, а были бы переданы в МИД или МВД, как, например, полный текст добытой и переведенной 29 марта 1920 г. сотрудником хабаровской ЯВМ капитаном Окабэ Наосабуро первой советской конституции523. Компенсируя нехватку агентурных позиций в ДВР, миссии активно использовали при подготовке отчетов разведывательную информацию семеновской армии и сведения, почерпнутые из опросов бежавшего из Забайкалья русского населения.

В связи с резким обострением обстановки 19 октября 1920 г. кабинет министров принял решение держать войска на Дальнем Востоке до образования там некоммунистического государства, никак не связанного с «дальневосточным буфером, созданным Советской Россией для избегания прямого столкновения с Японией», и потребовал от командования ВЭА и ее разведорганов всеми средствами, вплоть до применения силы, препятствовать оболыпевичиванию Приморья и формированию там просоветских вооруженных отрядов524.

В рамках решения этих задач в ноябре 1920 г. начальник забайкальской миссии полковник Идзомэ Рокуро по приказу командующего ВЭА организовал переброску разгромленных семеновских войск из Даурии в Приморскую область. Из-за отсутствия японских частей в Забайкалье семеновцы самостоятельно выходили в направлении Хайлара, Цагана и Хорсона, после чего разоружались китайскими властями и поступали под защиту военной миссии в Маньчжоули. К 20 ноября 1920 г. все части семеновской армии успешно эвакуировались в Маньчжурию и несколько позже убыли по КВЖД в Приморье525.

Японская разведка провела детальный анализ действий Красной и Белой армий во время читинской операции. Оценивая причины поражения белых войск, генерал-майор Такаянаги Ясутаро докладывал 9 декабря 1920 г. заместителю военного министра генерал-лейтенанту Яманаси Хандзо наблюдения Идзомэ:

«1. В армии Каппеля из-за непрекращавшихся внутренних разногласий между офицерами, в особенности в Верховном командовании, пришел в упадок боевой дух.

2. Несмотря на то что пункты дислокации армии находились на бескрайней равнине и в безлюдных районах, не производилось никакого обустройства зимних квартир, на армию непрерывно воздействовала суровая зимняя погода.

3. Армии пришлось ограничить свободу тактического развертывания из-за работы железнодорожного транспорта и нахождения на растянувшихся вдоль железных дорог позициях, плюс к этому из-за недостаточности запасов каменного угля и неподготовленности локомотивного состава