Линкольн - Карл Сэндберг

Тысячи просителей вносили деньги в избирательный фонд, отдавали свое время, боролись за победу республиканцев, правда чаще всего после предварительного обещания о назначении их на должность. Со всех концов севера торжествующие республиканцы слетелись к добыче.

В отеле Виларда коридоры кишели людьми, алчущими должностей. Они толклись на лестницах, заполняли холлы, читальню, парикмахерскую, контору, крыльцо и даже его ступеньки. Рассказывали, что один из них, увидев проходившего сенатора, выскочил из парикмахерской с лицом, намыленным с одной стороны, с полотенцем на груди и напомнил ему об обещанном месте. Другой увидел Линкольна, когда тот проезжал в наемной карете, остановил его и протянул рекомендательные бумаги. Линкольн нахмурился и выпалил: «Нет! Нет! Я не намерен открывать лавочку посреди улицы», — и проехал дальше.

Герндон вспоминает слова Линкольна, когда тот однажды вспыхнул от гнева: «Если наше американское общество будет деморализовано и правительство Соединенных Штатов свергнуто, то это произойдет от неимоверной жажды должностей, стремления пролезть на теплое местечко, чтобы жить без забот, без труда, без дела; я и сам не свободен от таких тенденций».

В записках Линкольна к начальникам департаментов можно было найти советы и философские размышления: «Податель сего хочет работать… это настолько необычное желание, что, я думаю, его просьбу нужно удовлетворить», — так начиналась одна из записок. Один недовольный охотник за должностью насмешливо фыркнул: «Да ведь я один из тех, кто сделал вас президентом». Линкольн поднял груды документов, лежавших на его столе. «Да, и в хорошенькую историю вы меня впутали!»

В середине марта сенатор Джон Шерман из Огайо познакомил Линкольна со своим братом Уильямом-Текамсэ Шерманом, начальником Луизианской военной академии. Предвидя войну, Шерман подал в отставку. Линкольн спросил: «Как они там поживают?» Уильям Шерман свирепо ответил: «Они готовятся воевать». Президент сказал: «Ну что ж, думаю, мы наведем порядок в нашем доме». Шерман не сказал Линкольну больше ни слова. Он ушел и нанялся надсмотрщиком городской железной дороги в Сент-Луисе с жалованьем в 40 долларов в неделю. Уильям высказал брату свое мнение о политических деятелях вообще, включая Линкольна: «Ваши дела чертовски плохи, выкарабкивайтесь, как знаете».

Грили и другие республиканцы — противники Сьюарда — опасались, что Сьюард и Уид, добившись контроля над Линкольном, продиктуют ему все назначения. Линкольн им сказал: «Одна группа не должна сожрать все. Составьте список должностей, на которые вы претендуете, и укажите ваши кандидатуры, а я постараюсь применить систему равных возможностей».

1 апреля Сьюард подал Линкольну один из самых странных документов, которые когда-либо подавались министром верховному руководителю страны. В заглавии значилось: «Некоторые мысли, предлагаемые президенту для обдумывания». Свои мысли Сьюард пронумеровал. Первая: «скоро кончается месяц нашего управления, но до сих пор у нас нет ясной политической линии ни во внутренних, ни во внешних делах». Вторая: «работа по назначению на должности» отвлекла «внимание от более важных проблем». Третья: «дальнейшее промедление… не только будет скандальным для нас, но и создаст опасное положение в стране». Четвертая: «отложите назначения заграничные или второстепенные… на более позднее время». Пятая: «переключите общественные интересы с вопроса…о рабстве…к проблеме сохранения Союза».

Затем Линкольн столкнулся с совершенно дикими предложениями своего министра: «Если мы не получим удовлетворительных ответов от Испании и Франции, я на вашем месте созвал бы конгресс и объявил бы этим странам войну».

Это было почти прямое указание на то, что Линкольн мямля, что он все испортил, а вот он, Сьюард, был бы настоящим президентом. Черным по белому он излагал странную и несуразную идею, что, начав войну с Францией и Испанией, он спас бы Союз, ибо южные штаты восстановили бы тогда Союз и воевали бы под национальным флагом.

Линкольн ответил: «Я продумал ваши предложения… я хочу и полагаю, что имею на это право, посоветоваться со всем кабинетом».

Газеты обвиняли Линкольна в том, что он «потратил время и силы на удовлетворение интересов прожорливых и эгоистичных политиканов, вместо того чтобы заняться спасением Союза…», «…вина лежит на никчемном, несведущем и безрассудном «Честном Эйби».

ВОЙНА

1. Форт Самтер и угроза войны. Мобилизация

Наутро после ввода в должность Линкольн штудировал донесения майора Роберта Андерсона, коменданта форта Самтер в порту Чарлстон. Андерсон сообщил, что продовольственных запасов ему хватит недели на четыре, а при жесткой экономии, может быть, и на 40 дней. Войска конфедератов приготовились захватить форт Самтер и сорвать флаг, как только придет приказ от правительства из Монтгомери.

25 марта сенат потребовал, чтобы Линкольн доложил о сообщениях Андерсона. Президент ответил: «Я всецело уважаю сенат, но пришел к выводу, что опубликование этих документов в настоящее время нецелесообразно». Сенаторы от штатов Виргиния, Северная Каролина, Теннесси, Арканзас, Техас были на своих местах и на заседаниях изо дня в день отвечали при перекличках, так как их штаты официально не заявили о выходе из Союза.

Впервые Линкольн созвал кабинет министров 9 марта и поставил перед ними вопрос в письменной форме: «Предположим, что сейчас было бы возможно начать снабжение форта Самтер. Разумна ли при данных обстоятельствах такая попытка?» Министры разошлись по своим министерствам и лишь 16-го вернулись с письменными ответами. Сьюард считал, что теперь не время применять силу. Чэйз ответил: да, если это приведет к миру; нет, если попытка приведет к гражданской войне, к созданию огромных армий, к миллионным бюджетам. Камерон — нет, ибо никакой практической пользы стране это не принесет. Уэллес — против: «у меня имеются сомнения». Смит — против: сдача форта Самтер вызовет «удивление и недовольство», но это будет «объяснено и понято». Бэйтс заявил: «Я готов эвакуировать форт Самтер». Один только Блэйр заявил безоговорочно — да, ибо в свое время Бьюкенен колебался и потерпел неудачу, а Джексон действовал и победил.

Президент вызвал к себе помощника морского министра, 39-летнего Густавуса-Вазу Фокса, выпускника морской академии, прослужившего восемнадцать лет в береговой инспекции, имевшего опыт войны с Мексикой, командовавшего бронированными пароходами. В 1856 году Фокс подал в отставку и стал представителем шерстоткацких фабрик. По поручению Линкольна 21 марта он прибыл в форт Самтер в сопровождении своего друга, бывшего капитана военно-морского флота США, находившегося ныне на службе у конфедератов. Во время беседы майора Андерсона и Фокса бывший друг стоял достаточно близко от них, чтобы слышать все: последнюю горсть муки Андерсон наскребет в полдень 15 апреля, тогда же он выдаст последний ломтик бекона.