Бесконечная война - Холдеман Джо

- Она сказала, что это в качестве эксперимента.

- Такой преданности науке я еще не встречал, - заметил Чарли. - И такого крепкого желудка.

И зачем он это сказал?!

Диана кротко призналась, что после первого стакана память ей отказала. Осторожно прощупав почву, я убедился, что она уверена, будто Чарли был с нами с самого начала. Оно и к лучшему, конечно. Но Диана, Диана, прекрасный ты мой скрытый носитель атавизма, если только мы вернемся на Старгейт (через семьсот лет), я куплю тебе бутылку настоящего шотландского.

Мы снова залегли в резервуары для прыжка от Тем-10 к Каппа-35. Две недели при двадцати пяти "ж"... потом четыре скучных недели на однократном ускорении.

Преимуществами моей политики "открытых дверей" что-то плохо пользовались. Поэтому я мало общался с солдатами - только на проверках, на сборах и на редких лекциях. Разговаривали неохотно и малопонятно, если только не отвечали на прямой вопрос.

Хотя все они знали английский - как родной язык или второй, - но за 450 лет он так изменился, что я с трудом понимал что-нибудь. Особенно, когда говорили быстро. К счастью, все они были обучены языку моей эпохи. Этим языком, диалектом, мы пользовались для коммуникации.

Я вспомнил своего первого командира, капитана Скотта, которого ненавидел всем сердцем, как и все остальные наши ребята, и представил, что если бы он еще оказался человеком с сексуальными отклонениями, и для общения с ним пришлось бы выучить новый язык?

Ясно, что у нас были проблемы с дисциплиной. Но удивительно, что у нас вообще была дисциплина. За это нужно было благодарить Холлибоу. Пусть я ее и недолюбливал как человека, но людей она умела держать в кулаке.

Отношения между вторым боевым офицером и командиром служили самой популярной темой наших корабельных граффити.

От Каппы-35 мы прыгнули к Самк-78, оттуда - Айин-129, и наконец, к Сад-138. Последний прыжок покрывал 140.000 световых лет - очевидно, самый дальний прыжок в истории земной навигации.

Время, занимаемое прыжком, было всегда одним и тем же, не зависимо от дистанции. Кстати, раньше неправильно считали, что прыжок не занимает времени вообще, но позже какие-то сложные волновые эксперименты показали, что прыжок все-таки длится некоторую малую долю наносекунды. Всю теорию коллапсарного прыжка пришлось перестраивать от фундамента до крыши. Физики до сих пор спорили, какой вид она должна теперь принять.

Но нас занимали более насущные проблемы, когда наш крейсер выскочил из поля Сад-138 на 0,75 световой скорости. Невозможно было сказать сразу, опередили нас тельциане или нет. Поэтому мы послали вперед запрограммированный зонд, который должен был "осмотреть местность". При обнаружении чужих кораблей или других признаков активности противника в системе он должен был нас предупредить.

Зонд улетел, мы погрузились в резервуары и три недели, пока корабль тормозился, выполняли противоракетные маневры. Ничего особенного, только чертовски тяжело сидеть три недели в резервуаре - потом все пару дней не ходили, а передвигались, как в доме престарелых.

В случае сигнала опасности мы как можно скорее бы перешли к одному "ж" и начали бы разворачивать штурмовики и роботоснаряды, оснащенные нова-бомбами. Или мы бы до этого не дожили - тельциане ударили бы первыми, а им удалось накрыть корабль всего через несколько часов после входа в систему.

Нам понадобился месяц, чтобы добраться до ближайших окрестностей Сад-138; зонд уже отыскал для нас подходящую планету.

Это была необычная планета, размерами немного уступающая Земле, но более плотная. И не абсолютно замерзшая - частью благодаря внутреннему теплу, а частью Дорадусу С - самой яркой звезде Облака, сиявшей в одной трети светового года от нас.

Но самое странное, планета не имела географии. С орбиты она очень напоминала слегка выщербленный биллиардный шар. Наш домашний физик, лейтенант Джим, объяснил, что планета, судя по "кометной" орбите, относится к числу бывших "бродячих". За время скитаний в межзвездных пространствах она вполне могла никогда не встретиться с крупным метеоритом, пока не попала во владения коллапсара и не присоединилась к прочим кускам камня, составляющим его систему.

"Масарик-2" был оставлен на орбите (для лучшего наблюдения и быстрейшего бегства в случае чего), и катерами перевезли на поверхность строительные материалы.

Все были рады выбраться наружу, хоть планета не отличалась гостеприимностью. Атмосфера - жиденький ледяной ветерок разряженного водорода и гелия. Даже в полдень здесь было слишком холодно, и все другие газы оставались в жидком состоянии.

"Полдень" - это когда Дорадус С находился в зените, ослепительная искра. Ночью температура падала от двадцати пяти по Кельвину до семнадцати, что нас очень затрудняло - незадолго до заката водород начинал конденсироваться и все становилось таким скользким, что оставалось только сесть и ждать сложа руки. На заре прозрачненькая радуга вносила единственное разнообразие в монотонный черно-белый пейзаж.

Грунт был коварный, покрытый гранулами замерзшего газа, перекатывающийся медленно с места на место под дуновением слабосильного бриза. Ходить приходилось осторожно и не спеша, из четырех людей, погибших при строительстве базы, трое просто упали на грунт.

Всем не очень нравилось мое решение строить сначала защитные периметры и противовоздушную систему. Но это соответствовало инструкциям, кроме того, они получали два дня отдыха на корабле за один "рабочий" день. Не так уж щедро, должен заметить, потому что корабельные сутки равнялись земным, а планета совершала оборот за 38,5 часа.

База была закончена менее чем за четыре недели. Мощное укрепление, периметр диаметром в километр охраняли двадцать пять автоматических лазеров, простреливавших местность до горизонта и реагировавших на любой достаточно крупный объект. Иногда, при соответствующем ветре, гранулы газа слеплялись в снежки и начинали катиться. Но далеко они никогда не укатывались.

Дальние подступы к базе, скрытые за горизонтом, охраняло минное поле. Мины реагировали на возмущение местного гравиполя - чтобы взорвать такую мину, один тельцианин должен был подойти к ней на двадцать метров, десантный катер - на километр. Мин было 2.000, в основном, ядерные заряды по 100 микротонн. Пятьдесят из них - сверхмощные тахионные заряды. Они были разбросаны кольцом, за пределами эффективности огня лазеров.