Введение в философию религии - Майкл Мюррей

Чем же обоснованные заключения типа «не видел — нету» отличаются от необоснованных? Чтобы подобный вывод оказался обоснованным, должны быть выполнены два условия. Во–первых, то, что вы ищете, вы должны искать в нужном месте. Если товарищ по комнате спрашивает, осталось ли у вас молоко в холодильнике, а вы заглядываете в духовку, то, значит, ищете вы не там, где надо. И тот факт, что вы не увидели молока в духовке, отнюдь не является веским доказательством отсутствия молока в комнате. Во–вторых, вы должны быть способны увидеть то, что ищете, если то, что вы ищете, действительно там есть. Если товарищ спрашивает, есть ли на лужайке муравьи, а вы, посмотрев в окно, отвечаете: «Не–а. Не вижу ни единого», то ваш вывод никуда не годится. Смотрели вы, конечно, в правильном месте, только вот сами муравьи настолько малы, что вы не в силах их разглядеть, даже если они действительно там водятся.

А теперь мы можем вернуться к вопросу о том, позволяет ли занимаемая атеистом позиция сделать вывод о существовании бессмысленных зол, пользуясь аргументацией типа «не видел — нету». На кого больше похожи защитники Прямого доказательства: на человека, который, заглянув в холодильник, заключает, что молока там нет, или все же на доктора, объявившего, что игла у него чистая?

Некоторые философы, разделяющие точку зрения, известную ныне как «скептический теизм», пытаются доказать, что отстаивающие 6.13 атеисты больше напоминают нашего доктора. Согласно скептическим теистам, есть две веские причины думать, что мы, люди, по самому своему положению не в силах судить о том, какие основания мог бы иметь Бог для попущения злу. Во–первых, если принять в расчет безмерность божьей благости и ограниченность человеческих способностей, как познавательных, так и моральных, то представляется вероятным, что существуют определенные и, надо думать, многочисленные виды благ, с которыми мы не знакомы. Если мы не способны даже представить себе всю совокупность благ, достижению коих могло бы служить зло, то наши попытки рассуждать о том, является оно бессмысленным или нет, неизбежно окажутся тщетными.

Во–вторых, даже если мы считаем, что соответствующие виды благ нам известны, есть веские причины сомневаться, что у нас имеется хотя бы малейшее понятие о том, какую роль то или иное конкретное зло могло бы играть в порождении этих благ. Откуда нам знать, какого рода благие цели могут быть в конечном счете достигнуты через дозволение данного зла? Довольно трудно предугадать, какими последствиями, полезными или вредными, обернется для вас решение три раза в неделю заниматься спортом. (А вдруг кровяное давление снизится у вас настолько, что вы и жить дальше не сможете? Или вы будете ехать по улице на велосипеде и попадете под машину?) Иные виды зла могут представлять собой необходимые условия событий, совершающихся сотни или даже тысячи лет спустя. Не обладая всеведением, мы едва ли способны многое знать о том, какие события необходимы для наступления других событий, отдаленных от них во времени и пространстве. Подобные аргументы, утверждают скептические теисты, должны внушить нам здоровое сомнение в самой нашей способности судить об оправданности или бессмысленности любых зол. И если скептический теист прав, то защитник Прямого доказательства попадает в затруднительное положение, ведь доводы скептических теистов совершенно подрывают нашу веру в истинность 6.13.

Уильям Роу выдвинул против скептических теистов два контраргумента. Во–первых, если скептические теисты правы, то мы вынуждены признать, что, сколько бы зла ни существовало в нашем мире и каким бы ужасным ни являлось это зло, у нас никогда не появится оснований принимать 6.13 и, следовательно, сомневаться в бытии Бога. А это неправильно, считает Роу.

Во–вторых, доказывает Роу, дело не просто в том, что мы не способны усмотреть причины, которые могли бы оправдать Бога, дозволяющего такое зло, как, например, мучительная смерть оленя, — мы не в силах даже представить себе подобные причины. И это, по мнению Роу, утверждает истинность 6.13 на более прочном основании. Одно дело говорить, что мы не способны усмотреть, каким образом причины, нам известные, могли бы объяснить существование, по–видимому, бессмысленных зол. И совсем другое дело, считает Роу, когда любые мыслимые причины, предлагаемые в качестве оправдания подобных зол, оказываются бессильны что–либо нам объяснить. Для примера Роу просит нас вообразить случай с жестоко изнасилованной, а затем убитой девушкой. Может ли существовать большее благо, коему споспешествовало бы это ужасное зло? Проблема не просто в том, что мы не способны понять, догадаться, что же это за благо, — нет, дело здесь в другом: как только мы начинаем рассматривать большие блага, кандидаты на указанную роль, мы обнаруживаем, что сама мысль о большем благе, способном оправдать подобное зло, кажется нам возмутительной.

6.1.5. Теодицеи

Третий из возможных для теиста ответов на Прямое доказательство — это указание на те веские причины, которые мог бы иметь Бог, дозволяя существующее ныне зло. Если теист сумеет представить такого рода основания для определенных типов зла, то это всерьез поколеблет нашу уверенность в том, что другие виды зла, объяснить которые мы пока бессильны, также не поддаются объяснению. Выполнить же подобную задачу теодицеи могут лишь тогда, когда являются по–настоящему правдоподобными, ведь они призваны дать нам объяснения, в истинность которых мы способны поверить. Таким образом, основательными следует считать теодицеи, истинность которых для нас уже очевидна, либо те, в истинность которых мы имеем разумные причины поверить, исходя из других имеющихся у нас убеждений.

Христиане, иудеи, мусульмане, теистические индуисты и приверженцы многих других теистических религий полагают, что определенные виды зла являются результатом божественного наказания за людские грехи. Поскольку убедительная теодицея должна доказать, что те виды зла, которые она берется объяснить, связаны с превосходящими их благами, то нам следует задаться вопросом: разумно ли думать, что божья кара способна обеспечить какие–либо более значительные блага? Ответ на этот вопрос зависит от нашего представления о цели и пользе самого наказания. Защитники подобного типа теодицеи утверждают, что наказание может служить одной или более из следующих четырех целей: исправление, устрашение, защита общества и возмездие. Вначале мы рассмотрим первые три предполагаемые выгоды от наказания, а затем специально займемся проблемой возмездия.

Первые три блага, которые должно гарантировать наказание, подразумевают благие последствия для грешника или других способных к действию человеческих существ. В случае с исправлением результатом явится то, что сам грешник уразумеет порочность своих деяний и больше не будет совершать дурных поступков — таким образом он извлечет из наказания пользу. С другой стороны, блага устрашения и защиты общества полезны для окружающих грешника людей. В случае с устрашением кара, постигшая грешника, побуждает других людей изменить свое поведение к лучшему. Защита же общества может быть обеспечена, если наказание — например, заключение в тюрьму или даже смертная казнь — лишает грешника способности совершать новые дурные деяния.

Если наказание призвано породить именно эти блага, то их достаточность не очевидна. Похоже, Бог был бы в силах обеспечить достижение указанных благ и другими способами, не прибегая к наказанию. Например, Он мог бы устрашить грешников, просто сотворив такой мир, где порочные поступки влекли бы за собой тяжкие естественные последствия.

Четвертая и самая спорная из предполагаемых выгод наказания — это возмездие. Согласно многим теистическим традициям, если человек творит зло, то он заслуживает кары и должен заплатить цену большую, нежели простое возмещение ущерба. Если вы украли деньги в банке и были пойманы, то вам, конечно, придется вернуть украденное. Но одного лишь возвращения денег здесь недостаточно. Требуется нечто большее: заплатить штраф или отсидеть срок в тюрьме. Согласно апологетам возмездия, эта дополнительная плата необходима просто потому, что вы совершили нечто дурное и таким образом заслужили кару. Наложение дополнительной кары и есть возмездие, и подобная кара представляет собой необходимое условие сохранения справедливости во вселенной. Если это верно, то кара необходима для достижения большего блага — полного торжества справедливости в мире.

Некоторые виды зла могут представлять собой результат божественного наказания за моральные проступки сотворенных существ. Однако свободный выбор может приводить к скверным последствиям и по–другому. Иногда порочный в нравственном отношении выбор влечет за собой дурные последствия прямо и непосредственно. Если вы твердо решили жить, потакая любым своим желаниям, постоянно искать чувственных удовольствий и не думать о благе других людей, то в конце такого пути вас, вероятно, ожидают одиночество, отупение и ожирение. Это плохие последствия, но они являются не божьими карами, а лишь естественными результатами аморального выбора.