Десант на Эльтиген - Василий Гладков

Густая темнота плотно окутала Эльтиген. Над ним застыли мрачные тучи. Однако в восточной части небосвода появились просветы - первый признак улучшения погоды. Значит, прилетят девушки и сбросят боеприпасы. И, может быть, подойдут катера,

У площадки ручного пулемета слышна ругань.

- В чем дело?

Солдат хотел огрызнуться, но, увидев, кто перед ним, браво вытянулся и доложил:

- Расчет пулемета оборудует позицию. Докладывает первый номер рядовой Карпенко.

- Из-за чего шум?

- Как тут не будешь ругаться, товарищ комдив! Нам нужен хороший сектор обстрела, вот в этом направлении, - он показал рукой, - а там лежит фриц убитый. Здоровенный! Я его тягал, тягал, так и не мог оттянуть. Из-за него создается мертвое пространство, немцы могут завтра подползти и оттуда забросать нас гранатами.

- А вы за этим фрицем поставьте противопехотную мину.

- Во це будэ гарно. А мы не додумались, - ответил Карпенко.

- А как вы думаете, товарищи, если завтра противник опять предпримет такие атаки, как сегодня, сумеете отбить?

- Отобьем,-ответили оба солдата. - Мы сегодня их много уложили. Наша такая тактика: допускаем поближе, метров на восемьдесят, и потом бьем наверняка. Расстояние мы точно знаем вот в этих трех секторах для нашего пулемета. Давай только побольше патронов. А то стреляешь и каждый выстрел считаешь. У нас сейчас всего сто патронов осталось. Не знаем, дадут еще или нет.

- Таким героям как не дать! Прикажу, чтобы сегодня ночью больше дали патронов. А давно вы воюете в дивизии?

- Уже год. Все время пулеметчиками. Были в десанте под Новороссийском, брали Цемесскую бухту.

- А награды имеете?

- За Новороссийский бой, - ответил Карпенко, - я награжден орденом Красного Знамени, а Сидоренко - орденом Красной Звезды. За форсирование Керченского пролива оба награждены орденом Красного Знамени.

- Молодцы, - ответил я им, - если так храбро будете воевать, домой с Золотыми Звездами вернетесь. Откуда родом, товарищ Карпенко?

- Я - шахтер, - ответил пулеметчик, - до войны работал на руднике имени Артема, от Новочеркасска сорок километров, а Сидоренко ставрополец, колхозник села Михайловского.

- А кто дома у вас? - Мать-старушка... Отец был потомственный шахтер, перед войной умер. Я работал и учился, в октябре сорок второго года должен был закончить рабфак. Думал жениться осенью, была хорошая невеста. Мама писала, когда немцы подходили к нашему руднику, моя Катя ушла с Красной Армией. Сейчас не знаю, где она. Но ничего. Лишь бы живым остаться, тогда разыщем друг друга.

- А у вас, товарищ Сидоренко?

- У меня дома - жена и сын. Вчера ему исполнилось пять лет. До войны я работал бригадиром в колхозе. Наш колхоз был богатый, а сейчас плохо. Война все разорила. Месяц назад получил письмо от жинки. Она писала, что в колхозе одни женщины. Осталось шесть стариков, по семьдесят лет, и пятнадцать мальчиков-десятилеток. Вот и все мужчины. Сельхозинвентаря мало. Два старых, трактора, три грузовых машины и пятнадцать коров - вот все тягло. Но все же посеяли весной и собрали неплохой урожай.

Во время беседы подошел молодой офицер, представился. Это был командир роты лейтенант Калинин.. У него в роте осталось тридцать солдат. Оружия достаточно: три ручных пулемета, двадцать автоматов и три бронебойки. Но боеприпасов мало.

- Сто патронов на пулемет. Какая же это работа, - снова повторил Карпенко.

- Патроны и ручное гранаты пришлем. Какие еще будут вопросы?

Сидоренко сказал:

- Разрешите спросить, почему же наша армия не наступает?

- Вы слышали нынче сильную канонаду? Армия несколько раз пыталась прорвать оборону и помочь нам. Видно, немцы крепко обороняют Керчь.

- А что же делать нам?

- Возьмем да прорвём их оборону и пойдем на соединение со своими. Как думаете, сможем это сделать?

- Сможем! - воскликнули всё трое. - На штурм мы готовы в любую минуту.

На ходу обсуждая с Копыловым создавшееся положение, мы старались трезво, оценить силы. Сегодняшний день - день 4 декабря - еще раз подтвердил, что дивизия способна к серьёзным боям. Несмотря на усталость людей и большие потери, ее боевой дух и организованность были на высоте.

Из полка мы пошли на новый КП- на северную окраину Эльтигена.

Копылов спросил, как я оцениваю действия противника за минувший день. У меня сложилось мнение, что противник атаковал нас одновременно на всем фронте, но все же ударные группировки имел на флангах. Концентрическими ударами в направлении нашего КП и вдоль берега он хотел разрезать плацдарм. Для этого на флангах имел немецкие части, а в центре - румынские. Он пытался рассеять наше внимание, заставить нас рассредоточить силы и особенно артиллерийский огонь по всему фронту.

Вначале немцам удалось добиться некоторого успеха, но мы своевременно разгадали их намерение и приняли меры. Огонь своей артиллерии и авиацию нацеливали на фланги. На румынские части мы почти не тратили снарядов, хотя они тоже часто предпринимали атаки. С ними разделывался Челов и без артиллерийского огня. Трудно было Блбуляну и Нестерову. Их полки выдержали сильные фланговые удары.

- Интересно, какой манёвр немцы предпримут завтра? -спросил Копылов.

- Мне кажется, опять так же будут атаковать. Они не умеют быстро перестраивать свои планы. Важно разгадать их намерения, не позволить захватить с первого удара инициативу. Пехота противника нам не страшна, Михаил Васильевич. Рота Колбасова может бить батальон, Клинковский - полк, Ковешников - дивизию. Но нам страшён огонь артиллерии, танки и авиация. Вот с этим нам нечем бороться.

В эту ночь, проверяя боевые порядки, мы говорили с десантниками, стараясь получше узнать настроение людей, и пришли к убеждению, что в солдатской массе тоже зреет идея прорыва.

В блиндаж нового командного пункта собирались офицеры. Железная дверь, угрожающе скрипя, пропускала входивших. Огонь в плошке длинным языком прижимался к столу. Иван прикрыл стальным листом амбразуру, чтобы устранить сквозняк.

Офицеры сидели на нарах и лавках, поставив между колен автоматы. Никто не разговаривал. Никто не знал точно, зачем их созвали, но каждый понимал, что будет решаться судьба десанта.

Здесь были все командиры частей и руководящие работники штаба дивизии. Около Бушина, положив на стол мощный кулак, сидел грузный полковник командующий артиллерией Никифоров, прибывший на плацдарм после гибели Новикова. Он с пытливым интересом всматривался в новые для него лица. Модин, чисто выбритый, отчего его лицо казалось еще более худым, что-то напряженно обдумывал, полузакрыв глаза. Майор Полур, держа на коленях планшет, показывал карандашом прокурору дивизии Франгулову район Чурбашских болот.