S-T-I-K-S. Богиня Смерти - Алексей Юрьевич Елисеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Захотелось сказать что-то утешительное. Но слова застряли в горле. Что я могу ей сказать? Что всё будет хорошо? Нет, ложных надежд давать нельзя. К тому же, я и сам в это не верил. Мир, который она знала, исчез. Родители девочки были съедены или сами сейчас не прочь её сожрать. Здесь царят страх, смерть и уныние. А иммунные, по большей части, просто пытаются выжить — кто как может.
— Будешь? — я протянул девочке банку с сардинами.
Она энергично закивала в ответ. Через минуту уже ела, глотая большие, не пережёванные куски, а я поднялся и осмотрелся через окна.
Темнело. Не было видно ни заражённых, ни иммунных. Вокруг простирался пейзаж, который в двух словах можно описать как тишина и запустение. Это раньше эти улицы были полны жизни, здесь шумели дети, звучала музыка, по дорогам проносились машины, сейчас же они стали пустыми и безжизненными. Время словно остановилось.
На секунду мне стало почти физически больно от осознания, что мир, который мы знали, уже никогда не вернется. Теперь моя задача — не просто выжить, а сохранить человечность в этом безумии. Остаться человеком, несмотря на все смерти, ужасы и боль, которые я видел и увижу ещё. Хотя… Со смертью Черемши искра надежды внутри меня стала куда как тусклее, того и гляди, зачахнет совсем.
Я вернулся к девочке. По голодным глазам понял — не наелась. Выделил ей ещё одну банку сардин. Пока она ела, я глотнул ещё живуна. После того, как юное дарование умяло ещё одну банку еды, достал из подпространственного кармана чёрную жемчужину и показал девочке на открытой ладони. Чем дольше она смотрела на жемчуг, тем больше разгорались её глаза. Такая уж это вещь, со своим собственным, почти магическим магнетизмом.
— Нравится? — усмехнулся я.
— Its a beutiful…
— Тебе, — согласился я. — Нужно подержать в руке, а потом проглотить. Как это будет по-вашему?..
Задумался так, аж мозги заскрипели, и, наконец, выдал, сам себе удивляясь:
— Hold it in your hand. When it heats up…
Тут я споткнулся, потому что не помнил, как будет по-английски «проглотить», но вышел из положения, показав пантомиму, как закидываю предмет в рот и глотаю.
— Understand me? — осведомился я.
— Yes.
Девчушка энергично покивала.
— Это самое большое сокровище этого мира — жемчуг, — назидательно сказал я. — Эээ… This is a pearl… Проглотить нужно, как таблетку… Эээ… Пилюля. Понимаешь? Understand me?
Чёрный шарик на моей ладони оставался холодным. Я посмотрел на девочку, но она, как загипнотизированная, смотрела только на жемчуг.
— Pill? — заворожённо переспросила она.
— Да, — согласился я. — Пилюля. Надо проглотить… Эээ… For you. Take it.
Она взяла красивую чёрную сферу и, словно опасаясь, что я передумаю, быстро запихала её в рот.
— Надо было подержать в руке, — назидательно проговорил я. — Теперь запей.
В руки девочки перекочевала фляга с живуном. Снова мне на помощь пришла пантомима.
Перед тем, как устроится на ночь, я отдал пистолет Стечкина с глушителем девчушке, предварительно оснастив его плечевым упором. На пальцах показал ей, как пользоваться пистолетом и как необходимо правильно чистить и обслуживать оружие. Заставил её несколько раз собрать и разобрать АПС. После чего отправил малолетку спать.
Уложил её в спальник Кали, застегнул молнию, взял узкую ещё детскую ладошку в свою. Девочка вымученно улыбнулась мне в ответ. Я молча сидел рядом и ждал, когда она заснёт, потому что знал, что всё, что сейчас нужно ребёнку — это поддержка взрослого. Та, которой не было у меня, когда я попал в Улей. Наверное, именно этим вечером я осознал, что нужно не просто выживать, но и стремиться, чтобы жизнь имела смысл. Но и поиски своей напарницы я бросить не мог. Поэтому завтра до рассвета я уйду. Всем, чем мог, этой девочке я помог. Взять её с собой нет никакой возможности. Потому что не знаю сам, что ждёт меня на пути к этой цели… Да, ладно… Знаю. Ещё как знаю. У девочки одной точно больше шансов выжить, чем если она двинет следом за мной к мурам.
45. Настоящее. Кали
— Рэм! — не выдержала Кали. — Тебе не кажется странным, что съезд был свободен?
Водитель обернулся, хмуро посмотрел на блондинку:
— Издалека зашла, богиня. Что, тоже неспокойно себя чувствуешь?
Кали кивнула и поёжилась.
— Да-а, мне что-то тоже неуютно, мля, — протянул Рэм. — Чуйка подсказывает насторожиться, а откуда опасности ждать — не пойму.
— Может…
— Тихо! Вы это слышите? — перебил их насторожённо оглядывающийся Сивач.
Кали прислушалась. Вроде бы тихо, как в гробу, нет даже ветра. Даже обычных звуков природы нет, хотя это как раз совершенно нормально для Улья. Нет, ничего она не слышала, хоть и очень старалась.
— Да вроде нет, — пожал плечами Рэм.
И тут невдалеке послышалось нечто, похожее на собачий лай.
Рейдеры переглянулись
— Приплыли, — процедил сквозь зубы Рэм. — Кой чёрт надоумил атомитов собак использовать? Им же, по идее, фуры с товаром нужны, а не люди.
— Чего это? — возмутился Сивач. — Атомиты, говорят, человечиной не брезгуют, жрут за обе щеки и добавки просят. А тут два в одном!
Кали не сказала ничего. Впервые в своей жизни она не знала, что делать. Собаки, судя по тонким голоскам, вряд ли представляют из себя хоть какую-нибудь угрозу. Какие нибудь шавки вроде такс или спаниелей, настолько мелкие, что не обращаются в заражённых — слишком мало весят для этого.
Но они легко найдут сбежавших рейдеров по запаху, и спастись можно только одним способом — сбить их со следа.
— Бежим! — скомандовал Рэм.
«Зачем? — хотела спросить Кали. — И куда?»
Но не успела — водитель первым припустил в одному ему ведомую сторону.
Петляя между елями, Кали в какой-то момент заметила, что бежит под горку. Пологую такую, но горку. И, наконец, догадалась, куда ведёт их Рэм.
Река! Если им повезёт, то этот пологий спуск приведёт их к реке или какому-нибудь другому водоёму.
Да, так у них появится шанс спастись. Лишь бы успеть добежать. И лишь бы там была именно вода, а не какая-нибудь падь.
Чуда не случилось — в конце пути их ждал глубокий овраг шириной метров в десять с отвесными, местами заросшими мхом склонами. По дну его тёк ручей, мелкий и извилистый. В целом, его было бы достаточно, чтоб уйти от погони, которая была всё ближе, но…
Это «но» на корню уничтожало всю надежду на спасение. Спуститься к ручью было невозможно. Спрыгнуть означало гарантированно переломать ноги, а такая травма даже в Улье не
