Синдром Мэрилин Монро - Сьюзен Израэльсон

Ты можешь чего-то хотеть, даже жаждать, даже с ума сходить от желания, но (и в этом «но» – вся суть) ты уже способна принять решение не делать этого, не поддаваться порыву, слабости.

У меня была температура, я чихала так, что, казалось, мозги вот-вот вылетят, нос красный, как редиска, от непрерывного сморкания, ломота во всем теле, но на танцы я все равно пошла… еще бы, ведь была суббота. Я побродила в толпе танцующих, поздоровалась со знакомыми, станцевала разок одна. А потом увидела его. Это был Рон-ни, газетчик. Я не была с ним знакома раньше, но слышала, как он разговаривает, и он мне тогда понравился. И тут я принялась таскаться за ним по залу, стараясь попасть ему на глаза. На какие только хитрости я не пускалась! Но он не замечал меня. Несколько раз меня приглашали танцевать, но я отказывалась. Мне было не до этих парней. Потом у меня отчаянно зачесалось в носу и я принялась чихать. Отчихавшись, я обнаружила, что потеряла Ронни из виду, и безумными глазами принялась шарить по залу – да где же это он, может, ушел домой или с кем танцует? И тут нос к носу столкнулась с одной своей подругой, ее звали Вики. Она тут же сообщила, что видок у меня не ахти, мол, почему это я не отлеживаюсь дома и не пью чай с медом. Я так и расхохоталась.

«Дома скучно, а тут есть чем заняться. Ты знаешь Ронни, этого газетчика?»

«Еще бы. Кто его не знает? Он тут клеится ко всем девчонкам подряд. Бабник просто жуть. Совершенная сволочь. Жена не выдержала и выгнала его – он просто не может не трахаться с другими. Даже и сам он считает, что она правильно сделала».

«Конечно, сволочь, иначе зачем мне тут гоняться за ним – от остальных мало толку».

«А тебе не поплохеет?»

Поплохеет в смысле простуды или в смысле «крыша поедет»? Что-то щелкнуло у меня в голове. И словно пелена с глаз упала. Словно кто-то снял с меня заклятие.

«Точно, поплохеет, и еще как. Не падай в обморок – пошел он к черту, я иду домой. Спасибо за помощь!»

Сначала мне самой было дико не по себе, а потом – ну просто фантастика! Никогда себя так здорово не чувствовала. Аи да простуда! Теперь я могу сказать «нет» любому подонку, да, я могу сказать ему «нет»!

С. И.

ПОБЕДА

Нормальный мой вес, когда я становилась на весы в кабинете врача, всегда был – без дураков – 57 килограммов. На девятый же месяц беременности вторым ребенком, он стал ровно 90, ни больше ни меньше. После того, как я родила мальчика, я весила 81 или 82, в зависимости от того, с чего начинала утро, выйдя из ванны. Привлекательная полноватость после первого ребенка прошла, я превратилась в толстую бабу.

Тогда я решила сбросить лишний вес. В жизни я уже успела перепробовать все мыслимые и немыслимые диеты, существующие на свете. На этот раз я решила просто попоститься. Но нужно было что-то решать и с другими моими пороками. А кроме обжорства, у меня была слабость к алкоголю, травке и таблеткам. Пришлось от всего этого тоже отказаться. В результате за восемь месяцев я ухитрилась потерять 25 килограммов. Но самое главное – я поняла, что мне нельзя больше пить, даже вина: стоит мне выпить хотя бы каплю, как я уже не могу с собой справиться, теряю контроль, начинаю много есть и снова нагоняю вес.

Прошел уже год, и я держу вес на прежнем уровне и ни разу даже не пригубила спиртного. Хожу на собрания анонимных алкоголиков и анонимных обжор. Теперь я позволяю себе есть все, кроме жирного.

Но, думаю, самое главное, что я сделала для себя в жизни – это то, что перестала и пытаться управлять собственной жизнью. Теперь мне нравится думать, что надо принимать жизнь такой, какая она есть, принимать в ней все: и хорошее, и плохое; теперь я отношусь к любому событию как к возможности расширить свой жизненный опыт. Раньше мне казалось, что мир проносится мимо, а ты только успевай увертываться и защищаться. А теперь порой у меня в душе брезжит ощущение некоей вселенской гармонии. Более того, бывают минуты – удивительные минуты, – когда я люблю себя. Скажем, такое чувство, будто я какая-нибудь кинозвезда, или порой мне доставляет удовольствие думать, что я – прекрасная мать, которая любит своих детей и на все готова ради них. И до тех пор, пока я буду принадлежать себе, пока я буду оставаться собой, все будет само происходить так, как я хочу. И я понимаю, что именно так чувствуют все люди, у которых в жизни все хорошо.

Клиффетон

Как хорошо, как это удивительно – чувствовать, что ты, несмотря ни на что, не сдалась, что ты победила. Перед тобой маячило столько соблазнов, но ты удержалась, ты не поддалась. А ведь всю свою жизнь ты привыкла отдаваться всякому своему порыву; теперь же тебя не покидает ощущение, что ты сделала наконец для себя что-то хорошее: устояла перед искушением. Запомни эту минуту. Пусть она станет твоей путеводной звездой, символом твоей великой победы. Ты отделила себя от своих пороков и слабостей. Они и ты отныне – не одно и то же. Синдром дрогнул под твоим напором. А если снова проснется и примется ворчать твой внутренний голос, тебе есть, что ему ответить: «Посмотри, чего я достигла. Я перестала делать вот это» (скажи, что именно). «Я отказалась от этого» (скажи, что именно, ты знаешь, что). В знак своей победы сделай себе какой-нибудь подарок. Поделись радостью с подругой, которая всегда тебе помогала. И продолжай в том же духе.

ПОРА УЧИТЬСЯ ХОДИТЬ БЕЗ КОСТЫЛЕЙ

Самое трудное – вставать по утрам с хорошим настроением и сознанием того, что так же хорошо тебе будет весь день.

Сэмми Дэвис-младший

Обычная жизнь изо дня в день, исполнение простых ежедневных обязанностей – для тебя это так ново, что ты молишь Бога: как-бы отсрочить это время, ведь ты еще к этому не готова. Наконец ты выходишь на передовую жизни, безоружная, незащищенная; и так скудна твоя амуниция, приобретенная за время борьбы за выздоровление; но ты высоко держишь голову, глаза твои широко раскрыты, ты спокойна и рассудительна – да, ты чиста, холодна и трезва. Пятница, вечер. Тебе звонят и приглашают на вечеринку. Ты вскрикиваешь. У тебя перехватывает дыхание: «Вечеринка… ведь там будет полно народу!» Одним из первых условий для твоего выздоровления было одиночество. И теперь ты ужасно напугана, но пытаешься сохранять твердость, скрыть свою растерянность и выглядеть как нельзя лучше; ты не перестаешь твердить себе: «Я красива, я уверена, со мной все будет о'кей». И вот ты являешься на вечеринку… Боже мой!… Тебе тут же, немедленно хочется повернуться и бежать отсюда подальше. В голове один голос перебивает другой: «Ты похожа на пугало, надо было надеть другое платье, у тебя глупый вид, все люди как люди, а ты…» Второй импульс – рвануть к бару и по-быстрому опрокинуть пару стаканчиков. В конце концов, все пьют, почему мне нельзя? И вдруг щелчок, и словно свет на мгновение меркнет в глазах, а потом – просветление: ведь всем остальным угрожает та же опасность, все так же напуганы, как и ты. И теперь ты стоишь перед выбором: достойно встретить эту опасность или позорно бежать от нее. И если ты справишься, тебя ждет особая награда. Впрочем, весьма возможно, тебе совсем не нужны ни эти люди, ни их одобрение; зато тебе позарез нужно собственное одобрение, сознание своего успеха, а это – лучшее, что может иметь человек.

И тут вдруг до тебя доходит, что ты выглядишь вовсе не глупо, а очень даже ничего себе. Что процесс выздоровления имеет бесконечное число возможностей. Что ты обладаешь, сознавая или нет, невероятной силы механизмом выживания, который дан тебе с рождения. Ты выстоишь, ты уцелеешь. В конце-концов, посмотри, от каких головокружительных шалостей ты уже отказалась; ты и сейчас продолжаешь вести этот бой!

Мэри Джейн

Ты серьезна, чиста, трезва, равнодушна ко всем соблазнам, ты вся такая правильная, ты больше не пьешь и сидишь на диете, и тебе становится смертельно скучно, тебе до чертиков надоела вся эта возня с так называемым «выздоровлением». От жизни нечего больше ждать: ни сумасшедших авантюр, ни лихих приключений ни днем, ни вечером, ни ночью; скукота, не о чем даже будет потом вспомнить. Прощай, веселая, беспечная жизнь; теперь ты становишься тяжким бременем, тебя сменяет жалкое существование, которое нужно влачить. Вот так поначалу все это обычно ощущается. Ты настолько привыкла быть все время на взводе – неважно с помощью каких средств, – ты настолько привыкла постоянно убегать от самой себя, что правильный образ жизни, без подпорок и костылей, кажется тебе скучным, неуютным, напряженным и ну никак тебя не устраивает. Снова просыпается мерзопакостный внутренний голос: «Ну и что ты собираешься делать на этой вечеринке: все пьют, у всех в руках по стакану, а ты вся такая правильная, что вокруг тебя мухи дохнут; да ты, если не выпьешь или не покуришь, сама помрешь тут со скуки». О-о, берегись!