Паучья вдова 2 (СИ) - Медведева Анастасия "Стейша"

— А ты убил его! — кричу и хочу рвануть к нему, но рука Охотника меня удерживает.

— Он сейчас опасен для тебя, — произносит Рэн, вцепившись в моё запястье.

— Ты! Убил! Её! — повторяет Ха Ру, и тело Хана с каждым словом всё глубже впечатывается в стену.

— Ха Ру, остановись! — прошу, срывая связки.

— Мастер Хан! — ревёт принцесса Дал-Лим, закрыв рот руками и не имея сил оторваться от ужасающего зрелища.

— Принцесса, отвернитесь! — Тэн-Сау пытается прикрыть её глаза ладонью.

— Ха Ру!!! — кричу из-за всех сил.

А затем не выдерживаю и подвешиваю его под потолок.

…

Секунда, вторая, — и все, оставшиеся в живых, нервно выдыхают, глядя на белоснежный кокон, сверкающий в лучах восходящего солнца.

— Ты можешь сдержать его? — негромко уточняет Рэн, также не отрывая глаз от тела, скрытого нитями паутины.

— Да, — отвечаю, взглянув на незримую пуповину, соединявшую кокон и подушечку моего указательного пальца.

— Тогда сдерживай, — кивает мужчина и отпускает мою ладонь.

А затем идёт к телохранителям императора, растерянно смотревшим на безмолвный труп.

— Правитель сошел с ума, — громко произносит Рэн, и принцесса, вцепившаяся в край одежды Тэн-Сау, застывает, напряженно глядя на него, — это должно быть скрыто от народа. Но его смерть сделала империю слабой в глазах врагов, поэтому статус Мастеров необходимо восстановить, — Охотник обводит взглядом всех присутствующих, в том числе господина Ван-Цзы, появившегося в тронном зале, — и заручиться их поддержкой. Императрица должна взойти на престол помня про ошибки своего предшественника. И свято чтя те законы, что были им нарушены.

Сказав это, Рэн проходит к телу Хана, затем переводит взгляд на тело Тэ Ры, после — на тело старика-телохранителя и, наконец, останавливает его на теле императора.

— Уведите наследницу из зала, — проговаривает ровным голосом, и, странное дело, к его словам прислушиваются.

— Ваше высочество… — господин Ван-Цзы подходит к принцессе и помогает ей подняться.

Оставшиеся в живых телохранители уходят из зала за наследницей и её доверенным — растерянные и больше ни в чем не уверенные. Но даже в таком состоянии они осознают право Охотника принимать решения.

Рэн слишком долго был верным слугой того императора, которого они так хорошо знали, и которому верно служили…

— Ты убрал артефакты, — произносит Охотник, остановившись перед Тэн-Сау, так и оставшимся на месте.

— Не я, — не глядя на него, отвечает тот.

— Не ты, но с твоего одобрения это сделал господин Ван-Цзы, — кивает Рэн.

— Я знал, что она сможет пробраться внутрь. И позаботился о поддержке, — отзывается тот негромко.

Выходит, я была права: он был способен чувствовать появление Тэ Ры — и вызвал молодого Мастера, страдавшего больше всех от потери статуса. Правда, тот появился слишком поздно… и пал от рук Ха Ру.

— Ты предал его, — кивнув на трон, проговаривает Рэн.

— Я защитил то, что смог защитить, — продолжая смотреть в сторону, отвечает Тэн-Сау.

— И никто не может обвинить тебя в этом, — неожиданно произносит Охотник, вынуждая телохранителя удивленно посмотреть на него, — Постарайся проследить за тем, чтобы из наследницы вышел толк: пока она слишком сильно напоминает своего отца.

— Я постараюсь, — бросив на меня странный взгляд, отвечает Тэн-Сау и выходит из зала вслед за остальными.

— Что ты делаешь? — спрашиваю тихо, подходя ближе.

— Обеспечиваю тебе светлое будущее, — звучит ответ.

— Но… зачем? — не понимаю, растерянно глядя на мужчину.

— Потому что ты этого хочешь. Ты хочешь жить в Империи Рассвета и хочешь управлять своей землей. Я даю тебе эту возможность, — произносит Рэн.

— Что будет с Ха Ру? — решив не думать об этом сейчас, перевожу взгляд на кокон.

— Думаю, он не сможет простить себя, — слышу тяжелые слова.

Он прав. Ха Ру лишился сестры. И убил Мастера в приступе ярости…

В приступе ярости, кажется, испытанном впервые в жизни…

— Как мы можем помочь ему? — тихо спрашиваю, зачарованно глядя на тело, успокоенное моей силой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Он сам должен понять, как справиться с этим, — звучит ответ, — его эмоции выбрались из-под контроля. Он слишком долго их сдерживал.

Смолкаю, пораженная услышанным. Так, Ха Ру был спокоен не потому, что мудро принял все обстоятельства? Он был спокоен, потому что всё время, ежеминутно, ежесекундно, подавлял свои чувства?..

— Рэн… — произношу, когда тронный зал наполняется солнечным светом.

— Что? — спрашивает Охотник.

— Я знаю, как ему помочь…

Эпилог

Смотрю в спину Ха Ру и не произношу ни слова. Меня слишком переполняет то, что здесь зовётся энергией острова: она заставляет моё тело вибрировать, отвлекая от лишних эмоций и настраивая на какое-то странное спокойствие, гармонизирующее всё моё существо.

Теперь я понимаю, почему Рэн так хотел сюда вернуться.

Уверена, он ощущает то же, что и я…

Сколько мы так стоим? Не помню. Кажется, несколько минут, а может и час — время здесь течет иначе. Но мы никуда не торопимся. Мы ждём Его решения.

Наконец, мой бывший телохранитель оборачивается на нас и кивает. А затем опускает взгляд. Я вижу на его лице отражение внутренней борьбы, но она быстро стихает: это единственный выход, не сопряженный с вечным страданием.

Я знаю, что такое подавление эмоций. И я знаю, что смерть близкого человека может стать катализатором для всей той тьмы, что была скрыта глубоко внутри. Сестра была его опорой и его слабостью; она была его крестом, давящим к грешной земле. И теперь её нет…

Он не должен проходить через этот ад.

Никто не должен — если есть возможность отпустить боль.

— Иди, — произношу, сдерживая все чувства внутри.

— Спасибо… тебе… — отзывается Ха Ру, глядя куда-то вниз.

— Иди, — повторяю с нажимом, ощущая, как к горлу подбирается комок.

Ему нужно это освобождение. Он страдал слишком долго. Он верил, что нашел место рядом со мной, но мне страшно подумать, как много душевных сил он потратил бы на внутреннюю борьбу с самим собой — когда впервые испытал бы счастье.

Он бы корил себя за это радостное чувство.

И тихо уничтожал то, что сам с любовью создал…

Ха Ру разворачивается и начинает идти вглубь острова. А я ощущаю, как по моим щекам стекают слёзы.

— Это не слабость — то, что ты делаешь, — звучат слова Охотника, — это сила. Немногие могут позволить себе отпустить того, кого любят.

— Я не знаю, люблю ли я его, — качнув головой, тихо отзываюсь.

— Любишь. И меня, и его. Я это вижу. Но больше всего ты любишь то существо, что живёт внутри тебя, — произносит мужчина, опустив на меня взгляд.

— Это называется, ребёнок, Рэн, — прикрыв глаза, отвечаю.

— Я знаю. И я планирую полюбить его. Как тебя.

Поднимаю голову и встречаюсь с ним взглядом.

— Ты что сейчас сказал? — произношу без эмоций.

— Что я попробую сделать тебя счастливой. Не уверен, что точно знаю — как. Но в этом и суть семьи — быть единым целым и не всегда понимать, что вообще происходит.

Смотрю на него. Долго смотрю. Затем прыскаю… и начинаю хохотать.

Нервно.

А потом облегченно.

— В любом случае — выбора у тебя уже нет, — заключает Рэн с философским спокойствием.

— Это будет сложно, — просмеявшись, качаю головой.

А затем окидываю взглядом прекрасную природу вокруг и голубое море позади нас.

Этому дивному Острову, дарящему ощущение тепла и спокойствия, он предпочел такую глупую и несовершенную меня?..

— Ты вырастишь ребёнка — и уйдёшь? — спрашиваю глухим голосом, не глядя на него.

— Ты что, опять выпила? — развернув к себе моё лицо, в ответ спрашивает Охотник.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Я просто не понимаю, — отзываюсь негромко.

— А ты попытайся понять. Большего я и не требую, — произносит мужчина.

Улыбаюсь какой-то кривой улыбкой в то время, как мои глаза вновь наполняются влагой.