Акустические территории - Брэндон Лабелль
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Например, их радиобалет 2002 года, поставленный на Гамбургском вокзале[246] (а затем в Лейпциге), представляет собой критическую манифестацию подхода и стратегии Ligna. Структурированная как радиопередача заранее записанного голоса и звуков, работа приглашала слушателей принять участие в ряде совместных действий и жестов на железнодорожном вокзале в назначенное время. Участников попросили взять с собой портативные радиоприемники и наушники, чтобы, придя на вокзал, настроиться на радиопередачу и следовать инструкциям, произносимым голосом диктора. По сути, в ходе перформанса от участников требовалось занять вокзал, выступив в качестве неопознанного коллектива, голос диктора собирал их вместе через невидимую передачу; участники слушали и следовали инструкциям: танцевать под музыку, поднимать руки как бы в мольбе, ложиться на пол, смотреть вверх или вниз и т. д. Посредством таких действий балет в особенности выступал против принятых местным правительством недавних законов, которые позволяют полиции удалять любого человека, бесцельно слоняющегося по вокзалу. Балет ввел в игру узнаваемые жесты праздношатающегося тела – бездомного, спящего на полу, людей, среди которых один клянчит мелочь, а другие просто сидят или стоят вокруг, – такие телесные проявления были разыграны как преднамеренные, но двусмысленные знаки преступности, как попытка противопоставить их привычному смыслу этих жестов.
Ligna стремились указать на то, что вокзал стал приватизированным пространством, отремонтированным и включившим в себя торговый центр с магазинами, ресторанами и отелями, и поставить этот расклад под вопрос. Интегрировав коммерческую торговлю в пространство вокзала, город переориентировал свое законодательство так, чтобы обратиться к бизнесу и помочь контролировать вокзал как (вроде бы) публичную среду. Внедрение радиобалета и последующая генеративная передача выдвинули весомый, хотя и скрытый контраргумент.
Эта стратегия также была применена в ряде перформансов, разработанных для торговых центров. Начиная с 2006 года Ligna стремились особым образом рассмотреть пространство молла как «лабораторию» для поощрения индивидуальных изысканий. Их интервенции в торговые центры, действуя еще и как тайные радиопередачи, работают на пороге видимого; участники смешиваются с толпой и исполняют очень простые, едва заметные жесты. К примеру, их «Временная радиолаборатория» в Ливерпуле была структурирована через серию из четырех «исследовательских режимов», а именно: движение, скорость, коммуникация и интерьер. Каждый режим функционировал как средство вмешательства и производства перформативного разрыва, действуя как «тайный заговор против нормального поведения в гомогенизированных зонах потребления»[247]. Провоцируя ряд контрдвижений, Ligna стремились вызвать тонкую, но ощутимую форму отклонения – ввести ряд возможных альтераций в «нормальное» функционирование молла как пространства субъективного опыта. Такие жесты неизбежно вели к трениям и столкновениям с охраной молла:
Следующим упражнением была «озадачивающая ходьба» – ходьба в замедленном темпе. Один из охранников воспользовался случаем и спросил меня, стоя неподалеку, не знаю ли я одну из прочих участниц. Я ответила, что не знаю, надеясь, что она не сказала обратного. Парень вернулся к своим коллегам и после еще одного короткого разговора снова обратился ко мне с просьбой немедленно покинуть торговый центр[248].
Лаборатория работала рядом со структурами наблюдения, управления и кодирования, функционирующими внутри молла. Эти системы активно контролируют торговый центр как социальное пространство, разграничивая модусы поведения и одновременно поддерживая интегральные удовольствия, необходимые для обеспечения потоков покупателей. Опять же, молл постоянно балансирует между слишком большим и слишком малым, стремясь гармонизировать обратную связь потребительской культуры – найти то, что вам нужно.
Можно услышать, как между эффективной архитектурой консюмеризма, напичканной громкоговорителями, шепчущими окнами и частотами москитов с одной стороны и – с другой стороны – тайными передачами и социальными хореографиями, направленными на переработку акустического захвата отдельного тела, происходит битва сигналов. Работа Ligna вносит сдвиг в пространственный опыт, выкраивая зону для других форм обитания и поведения – для присвоения или смещения данной обратной связи. Для Ligna целенаправленная оккупация фона становится путем к устранению невидимых, но от того ничуть не менее ограничивающих директив, часто определяющих публичное пространство.
Их работа напоминает о наследии тихих дискотек, разработанных в качестве средства для проведения вечеринок, которые бы не беспокоили местную среду и соседей чрезмерным шумом. Благодаря беспроводной передаче через наушники люди танцуют под частную и общую музыку, оставляя за собой лишь остаточные звуки своих собственных движений. Такие технологии впоследствии использовались для массовых демонстраций, позволяя передавать информацию так, чтобы та оставалась не услышанной теми, кто не входит в группу. Таким образом, беспроводные наушники удовлетворяют организационные потребности, умножая тактические способности к маневрированию в конкретных конфликтах и подрывая всемогущую власть над прописанным пространством. Тайные передачи Ligna приводят в действие ряд фоновых движений, которые кажутся неуместными, двусмысленными и наводящими на размышления, когда их постановка воплощается в стихийном коллективном теле. Они выкраивают возможности для других форм поведения, намечая явный разрыв с точки зрения тех, кто наблюдает, удивляется и в недоумении глазеет на озадачивающую походку или поднятые руки незнакомцев.
Аэропорты
Современный аэропорт тоже стал функционировать как торговый центр, отражая его форму и содержание. Как обнаружили многие современные разработчики аэропортов, шопинг – одновременно и простой способ помочь путешественникам скоротать время, и продуктивная возможность для извлечения прибыли. Аэропорты и торговые центры составляют часть сегодняшней сети того, что Марк Оже называет «не-местами», – тех современных зон, где идентичность и социальные отношения низводятся до чистого функционирования внутри «пейзажа-текста» путешествий, оплат кредитными картами и беспошлинных пространств, давая опыт «гипермодерна», где
…единственное видимое лицо, единственный слышимый голос в этом молчаливом диалоге [путешественника] с пейзажем-текстом, обращенным к нему и ко многим другим, – его собственные, это голос и лицо одиночества, тем более озадачивающие, что они отражают одиночество миллионов других[249].
Таким образом, в отличие от места не-место является условием сверханонимности, где идентичность заменяется паспортными номерами и цифровыми считывателями, что приводит к ландшафту сетевых магазинов и контролируемого движения. Тем не менее не-место и место переплетаются – как полярности, каждая из которых вторгается в другую согласно более обширной хореографии общественных взаимодействий и событий. Таким образом, в пространстве аэропорта могут происходить стремительные обмены, которые становятся личными, тогда как знакомые улицы твоего квартала внезапно пропитываются корпоративным дизайном, распространенным по всей стране. Для Оже, однако, маркером современного опыта выступает интенсификация не-места
