Берег Скардара - Владимир Корн

Вот и капитан табрисского корабля в горящей золотом кирасе, со шпагой и пистолетом, а у меня остался один заряд. Но выстрелил я не в него. Правее, за его спиной Сотнис бился сразу с двумя офицерами. И снова я не промахнулся, хотя и выстрел на этот раз оказался не слишком удачным: пуля попала в плечо. Сотнису хватило и такой помощи: выпадом он атаковал раненного мною противника, целясь в горло поверх кирасы, и тут же ударил по предплечью второго табрисца.

А это уже Иджин со своими парнями. Красиво работают, черт бы их побрал, сразу заметна выучка прошедших вместе не один абордаж людей.

Иджин занялся и капитаном. Скардарцу понадобились пару финтов и единственный удар, пришедшийся на узкую полоску шеи между кирасой и шлемом, чтобы противник обрел вечный покой.

Все, мостик наш, только надолго ли? Табрисцев по-прежнему в несколько раз больше, и им не понадобится много времени, чтобы собраться с мужеством и атаковать.

Но большая часть дела сделана, и даже если мы все погибнем, смерть наша уже не будет напрасной — корабль остался без старших офицеров. Конечно, на палубе есть и другие офицеры, но былой боеспособности уже не вернуть.

Что там у меня с ногой? Пуля прошла по касательной и, пробив одежду, обожгла кожу. Ничего страшного, кровотечения почти нет, а значит, нет и причин для беспокойства. Тем более сейчас, когда неизвестно, что произойдет через несколько минут.

Подошел Иджин, без шлема, с залитой кровью левой половиной лица. Вот ему точно нужна перевязка. Вряд ли мы сможем долго продержаться, но с одним глазом шансов продлить жизнь на несколько минут у него будет значительно меньше. А жизнь — такая замечательная штука.

— Мы сделали это, Артуа. — Иджин обвел вокруг себя рукой, указывая на трупы офицеров.

Да ни черта мы еще не сделали, если разобраться, мы только дали отсрочку «Морскому воителю». Он держался практически в одиночку против двух кораблей Табриско, потому что оставшийся без главной мачты корабль не помощник, а еще одна тримура, потерявшая ветер, все никак не может справиться со своими проблемами.

Пройдет немного времени, нас сомнут, и к врагам присоединится корабль, на чьей палубе мы сейчас находились.

Я извлек из кармана рулон тонкого полотна и начал обматывать им голову дир Пьетроссо. Лоб был сильно рассечен, заштопать бы для начала. Еще и продезинфицировать не мешало бы, хотя бы уксусом, раз других антисептиков нет. А вот уксуса достаточно. Где его только не применяют: и пушки охлаждают, и раны промывают, и даже пьют, хорошенько разбавив водой.

— Столько проблем, Артуа, столько проблем. И все они из-за одного человека. Ты знаешь, о ком я.

Иджин ткнул через плечо большим пальцем, указывая на «Морской воитель», заходивший в новую атаку на корабль, уже успевший пострадать от его пушек.

После того как я закончил бинтовать его голову, Иджин поблагодарил меня легким поклоном. Ну и к чему такие церемонии, дир Пьетроссо? Достаточно просто сказать «спасибо».

Все, лицо от крови оттирай сам, мне еще нужно успеть зарядить пистолет, желательно оба его ствола.

Очень давно, больше четырех лет назад, когда мне впервые в руки попал пистолет с кремневым замком, я смотрел на него весьма скептически — детская игрушка. Сейчас я уже так не думал. Сколько раз он выручал меня в минуту смертельной опасности, а сегодня спас Сотниса. Спасибо тебе, Аманда, спасибо тебе, девочка, и как замечательно, что я смог тебя отблагодарить. Тогда…

Подошел Прошка, отвлекая от воспоминаний, протягивая уже заряженный пистолет.

Тебе тоже спасибо, Проухв, лишним не будет. По-моему, я видел его у капитана корабля, слишком уж он выделяется своей отделкой. Калибр подходящий, и кому-то из табрисцев точно не повезет, куда бы ни угодила пуля.

И еще спасибо тебе, Господи, за те несколько минут передышки, что ты нам подарил. Какой он вкусный, воздух, так бы дышал им и дышал. Правильно говорят, что перед смертью не надышишься.

Ко мне снова подошел Иджин, наспех размазавший кровь по лицу:

— Они зашевелились, Артуа, сейчас начнется.

Ну что ж, начнется так начнется, теперь уже можно.

Фер Груенуа, дир Пьетроссо и я стояли посреди мостика, а за нами вытянулись от борта до борта все оставшиеся у нас люди. Примерно трети мы лишились при прорыве, да и многие оставшиеся на ногах успели получить ранения.

— Как вы думаете, господин Пьетроссо, есть у нас шансы дотянуть во-о-н до того корабля? — Я указал рукой на парусник Скардара, наконец-то сумевший поймать ветер. Скардарец остался в одиночестве, потому что корабль Табриско бросился в погоню за «Морским воителем», в создавшейся ситуации справедливо посчитав его самым опасным. Спросил я это отстраненным тоном, потому что подобный исход событий казался слишком нереальным.

Корабль, на палубе которого мы находились, лишь слегка изменил курс, управляемый стоявшим за штурвалом Мростом, и теперь шел к далекому берегу, до которого нам вряд ли суждено добраться, столько времени нам не выстоять. А как было бы славно посадить табрисца на мель и покинуть борт с чувством полностью выполненного долга.

— До «Четвертого сына»? — задумчиво протянул Иджин. Затем взглянул на паруса, на корабль, носивший такое странное название, снова на паруса…

— Ну да. Если бы нам это удалось, если бы с него не открыли стрельбу, принимая нас за врага…

Иджин прервал мои размышления вслух отданной Мросту командой:

— Держать прямо на корабль.

«Четвертый сын» ближе, чем берег, хотя невелики шансы дотянуть даже до него. А если корабль еще и начнет маневрировать, что, похоже, и пытается сделать, чтобы прийти на помощь «Морскому воителю»…

— Когда-то я сам ходил на «Четвертом сыне», капитаном там барон дир Гамески. Опытный моряк, один из лучших капитанов скардарского флота.

«Чего же он тогда оказался в той ситуации, когда теряют ветер? — подумал я. — Хотя неизвестно, что этому способствовало, и, не зная всех обстоятельств, судить нельзя».

Мы ждали табрисцев, как по команде припав на одно колено, потому что балюстрада из фигурных столбиков, отделявшая возвышенность мостика от остальной палубы, оказалась плохой защитой против вражеских пуль. Когда мы сблизимся с противником в рукопашном бою, их можно будет не опасаться, слишком велика станет вероятность попасть в своих.

С кормы и бортов мостик огражден высокими бортами, защищающими корабельный «мозг» от вражеских снарядов. Но со стороны палубы только декоративное ограждение, несколько вьюшек с намотанными на них канатами да узкие невысокие ящики, прикрытые парусиной.

Раздался яростный многоголосый рев табрисцев, идущих в атаку, и сразу же выстрелил фальконет, расположенный у трапа по левому борту. Фальконет у правого трапа был разряжен еще тогда, когда мы бросились на приступ мостика.