Мир Спока - Диана Дуэйн

Его произвела сравнительно маленькая по размерам вещица. В один прекрасный день такая вещица не покажется такой уж: угрожающей. Кто-то сделает что-нибудь побольше. И еще больше. И тогда такая штука взорвет планету вплоть до самой мантии, или может быть до самого ядра…

Он посмотрел в распахнутое окно, и ТгХут посмотрела на него, дрожа, и оба ее лица, темное и светлое, освещались действующими вулканами, которые вонзили жала в планету и ревели от удовольствия.

Сурэк наблюдал за ТгХут, сидя неподвижно за столом, до тех пор, пока она не исчезла из поля зрения, а затем встал и вышел. Экран светился и тихо болтал сам с собой о войнах и сделках, о преступлениях, об обыденных вещах и снова о войнах, до тех пор, пока не взошло солнце и отец Сурэка не пришел в офис, чтобы просмотреть доклады.

Сурэк исчез.. Его родители были встревожены, ведь он никогда до этого не делал ничего подобного. Власти были поставлены в известность.

Боялись, что его похитили, чтобы оказать давление на ту или иную фирму, для которых они проводили исследования, или, возможно, другая компания организовала похищение, чтобы заполучить конфиденциальную информацию о какой-либо еще фирме. Но утечка информации вряд ли могла произойти… Сурэк и его отец имели блоки в сознании, встроенные туда высококвалифицированными специалистами, и далее изменитель сознания не смог бы ничего с ними сделать… или, по крайней мере, это было бы чрезвычайно трудно. Но в этом случае Сурэк будет просто убит, и его тело подбросят куда-нибудь. Такие вещи уже случались. Мать Сурэка сидела в своем университетском кабинете в скорби, не способная найти убежище от нее в извилистых коридорах математики, а отец угрожал местным силам безопасности и нажимал на все кнопки, доведя, в конечном итоге, до того, что все выдающиеся вулканцы Лхаи нации начали ненавидеть его лицо на экране видеокома.

Но Сурэк не был мертв. Гораздо позже он скажет; "Это был день, когда я ожил".

Он вышел наружу в темноту, взял один из семейных аэрокаров, поднял его в воздух, поставил в режим автопилота и сказал: "Поехали".

Он не имел ни малейшего понятия о том, куда лететь, но это его не беспокоило. Ему казалось, что мир погиб, и такие вещи, как маршрут совершенно не имеют значения. Все, что он видел – это смерть, смерть везде, безликая, без ужаса, которая, похоже, была принята в обыденную ежедневную жизнь Вулкана. Что веселого можно было увидеть на информационном канале? Даже если там и мелькало что-либо подобное, то чисто случайно. Вся информация была о смерти: либо о маленьких смертях, которые вулканцы практиковали ежедневно по отношению друг к другу, или же о более крупных и заметных случаях смерти: разрывные пули, лазерные лучи, бомбы в мусорных ящиках, стратегическое водородное оружие на поле боя, буквально поедающее землю, натренированные эксперты, вызывающие разрушение в незащищенном сознании. И теперь – это последнее, самое ужасное изображение. Смерть, всюду была смерть, от нее не было спасения. Опустошение было совсем рядом, смерть, которая оборвет все другие смерти, если ничего не предпринять.

Но что?

Он провел день в воздухе. Кар имел достаточно топлива и занимался своей работой сам, не консультируясь у Сурэка: он связывался по мере необходимости с диспетчерскими компьютерами, каждому из которых приходилось, в свою очередь, думать, что, собственно говоря, делать с пилотом, который не дал конкретных инструкций, и затем с электронным вздохом облегчения они просто отправляли его в самую отдаленную точку своей зоны контроля. Так и прошел день, в течение которого Сурэк то плакал, то сидел, глядя на опустошение. Это продолжалось до самого вечера, когда ТгХут начала медленно переваливаться через линию горизонта снова. Вид ее вернул Сурэка к действительности.

– Приземляйся, где будет удобно, – сказал он своему аэрокару.

Машина поняла его с полуслова, и компьютер направил ее в ближайшую зону приземления. В буре пыли и песка он подлетел к маленькому провинциальному аэропорту на краю пустыни. Порт был автоматическим, на башне не было огней. Все очевидно ушли домой на ночь. Он не приземлился, но перелетел через контроль и остановился, зависнув в воздухе, глядя на маленький городок рядом с портом. Это было пустынное поселение, в котором жили те, кто хотел убраться подальше от всех волнений. Все было простым и аккуратным… маленькие домики были построены из отражающего свет камня, небольшие окна пропускали достаточно света, но не слишком много, причем оконное стекло было толстым, чтобы выдержать землетрясение.

Однако он не хотел приближаться к домикам. Сурэк направил аэрокар прочь в пустыню, далеко-далеко, туда, где нельзя было отыскать даже отпечатка ноги вулканца. Он приземлился и выключил двигатель, затем устало выбрался наружу и проворчал что-то, жалуясь на затекшие мышцы.

Затем он осмотрелся.

Его наблюдения прервал толчок. Показалось, будто мир уходит у него из-под ног, но это был единственный удар, и снова все стихло, но шок был таким, что он покачнулся и оперся об аэрокар, чтобы не упасть, и стоял так минуту, тяжело дыша. Похоже, не было ничего удивительного в том, что немногие согласились жить здесь. Когда вокруг все успокоилось, Сурэк отвернулся от аэрокара, посмотрел на пустыню… и увидел это, кое-что, что он умудрился не заметить будучи занятым приземлением. ТгХут неясно вырисовывалась в небе, как будто указывая ему направление. Освещенный ее светом, ее медленными отблесками и огнем пылавших на ней вулканов, стоял пик: высокий, накренившийся немного вниз, черный, безмолвный, громадный, заслоняющий собой одну треть ТгХут. Гора Селейа стояла, точно разделяя собой ТгХут на две части, сияющую и темную. Гора, казалось, говорила: "Вот твой выбор.

Свет или тьма. Слишком поздно раздумывать. Выбирай сейчас".

Никогда и никто, даже его родители, не говорили с ним так прямо и откровенно. Потрясенный Сурэк сел на песок и пристально посмотрел на гору. Время тянулось неимоверно долго. – "Выбирай!" – Выбирай что?

Гора не ответила.

– Ты имеешь в виду, выбирай для всех? – спросило его сознание, захваченное противоречивыми чувствами и сомнениями. – Какое право у меня для этого? И что выбирать?

Гора молчала.

Он внимательно посмотрел на нее, на яркую сторону, на теплый невинный свет, потом посмотрел на тьму и огни. Костры несколько поутихли по сравнению с прошлой ночью, но их легко можно было снова разбудить. Пламя пылало и гудело также и внутри планеты Вулкан. Обычно оно было тихим, но его тоже можно было разбудить встряской, подобной той, которую Сурэк видел прошлой ночью. Он снова начал приходить в отчаяние.

– Кто-то должен что-нибудь сделать…

– Ты сделаешь это.

Он вскинул глаза на гору и тяжело задышал, В одно мгновение он увидел свою смерть. Не какой она будет, а просто сам факт ее. Он и до этого время от времени видел ее, но никогда не осознавал, что это была его смерть, а не чья-то другая.

– Да, – сказал он. – Я выбрал.

ТгХут, похоже, застыла в нерешительности, как будто вздыхая от напряжения, и затем продолжила свое скольжение, ломая совершенную позицию горы, разделявшей ее на две части. Конечно, это только казалось, что он нерешителен в этот миг, когда все находилось в ожидании его решения.

"Но что мне делать теперь?" – подумал он.

Сурэк сидел там всю ночь, спрашивая себя об этом. Каким-то образом он должен остановить убийства: это было очевидно. Или, скорее, должен освободить Вулкан от ненависти, а убийства тогда прекратятся сами собой. "Нет ничего сложного", – сказал он сам себе, находя смешным, что был таким спокойным, даже саркастичным перед лицом невозможного – того, что он, тем не менее, решил сделать. Он выбрал свою судьбу и знал, что факт выбора уже сам по себе имел значение. По песку пробежало несколько несильных толчков, сопровождаемых непонятным шумом. Он хотел бы "проснуться", просто отвлечься от размышлений и найти ответ.

Земля вздрогнула снова, уже гораздо сильнее. – Ох, прекрати, сказал он, потому что это уже начало его раздражать. – Прекрати немедленно.

Последовавший толчок был еще сильнее. Сурэк стал беспокоиться и попытался встать на ноги, но тут же сел, С испугом он наблюдал за вибрацией песка, вслушиваясь в стук тысячи древних барабанов вокруг него.

"Что ж", – подумал он, когда громада поднималась все выше и выше перед ним. – Я выбрал и, наверное, этого было достаточно. Я умру…

Песок рассыпался в разные стороны от движения громадного создания, которое он покрывал, когда Глубинник выгнул свою спину, подставив ее ночному небу, огромный, как дом, как сотня домов. Он заслонил Селейу, он заслонил ТгХут, он заслонил все небо. Низкий рокот от его голоса наверняка перекрыл бы звуки настоящего землетрясения, если бы такому случилось произойти в этом месте в это время. Ужас это не то чувство, которое охватило Сурэка. Его язык прилип к небу, и он весь дрожал. Он никогда не думал, что несущий его смерть будет таким огромным… что вообще что-нибудь может быть таким огромным.