Рабыня для чудовища востока (СИ) - Блэк Айза

Курит. Выпускает несколько колец дыма. Руки подрагивают. Он сейчас одна сплошная кровоточащая рана. Сижу тихо, даже боюсь издать звук.

— А потом издевательства прекратились. А я стал очень много спать. Таким обессиленным я себя не чувствовал даже во время пыток. Я лишь пробуждался, бодрствовал несколько минут и снова проваливался во тьму. В одно из своих пробуждений я заметил, что на моем пальце нет кольца. Страх сковал меня так, как не могли сковать ни одни кандалы. Я носился по своей клетке, выл как раненый зверь, — скрипит зубами, ноздри раздуваются. — Они привели меня в комнату, где одну стену занимало прозрачное окно, оно выходило на другую, гораздо большую комнату, где был накрыт стол. Через несколько минут я увидел свою Натали, избитую, изможденную, всю в крови. Кинулся было на стену, хотел разломать преграду, заключить ее в объятия, оградить от боли, забрать все страдания себе. Но стена была не пробиваемая. Я кричал, выл, орал, мне никто не слышал. А там… они измывались над ней. Вытворяли ужасные вещи. И я это все до сих пор вижу снова и снова, каждый день, каждую минуту. Они ломали мою Натали, вырывали ее душу, и вместе с ней убивали и меня. Я ломал себе кости сам, выл, кидался на стену, и ничего… абсолютно ничего не мог сделать… — из почерневших глаз волка катятся слезы. Он не обращает на них внимания. Он снова переживает тот кошмар.

Поднимается с места. Долго ходит взад и вперед. Через какое-то время возвращается на подушки.

— До конца я не смог этого выдержать. Тьма поглотила меня. А очнулся я уже в своей клетке. Беспомощный, уничтоженный, сломленный. Я выл от отчаяния, сходил с ума от горя. Грыз каменную стену, желая выбраться. Спустя, не знаю, сколько дней и ночей адской агонии, меня выпустил Алифар.

— Он тебя спас?

— Спас? — начинает хохотать, с надрывом, болью, диким отчаянием. — У него духу не хватило убить брата. К тому времени он взошел на трон. А нас с Шаилем… кхм… помиловал…

— Но он ведь что-то тебе сказал? Объяснил? — его рассказ не укладывается в моей голове.

— Могу дословно пересказать наш разговор, он у меня тавром выжжен в душе:

«Подбегаю к нему. Меня не интересует ничего кроме моей возлюбленной.

— Алифар, где она?

— Она погибла, — говорит отстраненно, холодно, надменно. Уже упивается властью.

Падаю наземь, вою от боли. Я не в силах вымолвить и слова.

— Ты виновен в ее смерти. А теперь ступай, исчезни. Затаись так, чтоб духу твоего слышно не было. В следующий раз, если найду, пощады не будет. И тебя это тоже касается Шаиль».

— Тогда я как побитый пес уполз зализывать свои раны. Но я пообещал себе, что непременно вернусь. Мой час настал.

Глава 41

Сложно найти подходящие слова, после таких откровений. Как я не старалась абстрагироваться, у меня ничего не получилось. Видеть издевательства своей девушки… смотреть и ничего не иметь возможности сделать…

А потом я вспоминаю разрушенный город. Смерти, которые я видела.

— Ты действительно пережил многое, — начинаю осторожно. — Я могу сто раз сказать, что я искренне сожалею, но это вряд ли поможет и что-то изменить.

— Ты права. Я не нуждаюсь в сочувствии. Не планировал рассказывать тебе все столь подробно, — смотрит на меня внимательно. Возвращается из жуткого прошлого, волк снова тут. — Впрочем, как вышло, так вышло. Ты теперь имеешь представление, кто такой Алифар.

— Нет, вот тут чувствую, — кладу руку под грудь в область сердца, — Он не мог так поступить. Были причины. И я их выясню.

— Думаешь, я сразу поверил? Но постепенно мои глаза раскрылись. Много волков, обстоятельств указывали на незыблемую истину, — сейчас Саваб вновь надел маску надменности, спрятал боль внутри.

— И ты пожелал утопить волков в крови. Пошел уничтожать города. Только жители не были виновным в твоем горе, — перед глазами стоят развалины некогда цветущего города. Я прочувствовала их смерти на себе.

— Город… этого не должно было случиться, — мрачнеет, явно вопрос застал его врасплох. Тема ему неприятна.

— Но случилось. Ваша вражда выходит из-под контроля! Саваб, надо прекращать кровопролитие. Ведь вы хотите для народа только процветания! — пытаюсь достучаться.

— Ничего назад не перемотать. Содеянного не исправить. Есть лишь возмездие, и оно должно свершиться, — сейчас он говорит некой заученной фразой. Уверена, неоднократно волк ее проговаривал в своей голове, словно сам себя запрограммировал.

— Какая роль в твоем дьявольском плане отведена мне?

— Я хочу, чтобы он почувствовал темную сторону любви. Чтобы он жил с осознанием, что, та, кого ценишь больше всего в жизни, та, что заставляет твое сердце биться, не принадлежит ему.

— Хм… ты забыл одну вещь, Алифар ничего не чувствует. И даже если у него есть влечение ко мне, он вполне обойдется без меня.

— Неужели, — усмехается. Смотрит на меня как на несмышленого ребенка.

— И какую участь ты уготовил мне? Хочешь, чтобы я, — тут запинаюсь, даже вслух произнести подобное очень тяжело, — Повторила судьбу Натали?

— В идеале…это был бы справедливо, — его глаза становятся чернее ночи. — Но ты не заслуживаешь подобного. У тебя слишком чистая душа, чтобы я обрек тебя на подобные страдания.

— Неожиданно от тебя такое услышать, — немного теряюсь. И тут же вспоминаю, с какой жестокостью нас сюда волокли. Нет. Он явно хочет казаться лучше, чем есть на самом деле. — Как я понимаю, пару ты во мне тоже не видишь, как и я в тебе. Насильно принуждать к… — запинаюсь, краснею, — тоже не будешь.

В моих словах звучит скрытый вопрос. Я очень надеюсь, что он ни о чем таком не помышляет, но уверенной быть не могу. Он сломлен горем. И вполне может быть безумен.

— Мое сердце осталось с Натали.

— Тебе нужна моя сила? Что-то еще? Ты ведь провернул поистине сложную схему, чтобы я оказалась тут, — он явно не горит желанием рассказывать о своих планах.

— Ты должна была пробудить чувства у Алифара.

— Только я не пойму, откуда ты знал, что это случится? Даже если, предположим, я Бадрия, то исходя из твоих же слов, я должна принадлежать истинному Владыке. А ты считаешь себя таковым. А у нас с тобой явно нет связи.

— Ты можешь пробудить чувства в любом волке. Приход Бадрии — это перерождение Шантары. Но и выбрать ты можешь любого… Возвести на трон или уничтожить, — он задумчив. Явно руководствуется легендой и не знает всего наверняка. Я его чувствую, понимаю эмоции волка, не прилагая особых усилий. И чем больше мы говорим, тем сильнее ощущаю все, что творится у него внутри. — А Алифара должно было потянуть к силе, к тебе. Он сейчас Владыка, и чувствует Бадрию на животном уровне. Метки солнца у него настоящие, полагаю, когда уничтожили мои, они проявились у него, как у следующего Владыки. Возможно, если бы я остался на троне, ты бы и не появилась тут. Не всегда мы полностью можем трактовать пути солнца.

— Или ты не был истинным Владыкой… — высказываю предположение и прикусываю язык. Сейчас как взбесится.

— Я ощущал силу солнца, — безразлично пожимает плечами. — Камень солнца меня слушает. А доподлинно разгадать все загадки вселенной никому из нас не подвластно.

Наш разговор прерывает взрыв. Такой сильный, что меня подкидывает вверх, графин и бокалы падают и разбиваются.

— Что это…

— А вот и брат пожаловал. И сразу угодил в одну из моих ловушек. Предсказуем, однако, — жуткая улыбка играет на губах Саваба. Впервые за весь разговор я по-настоящему боюсь.

— Что ты с ним сделал! — кричу, охваченная паническим ужасом.

Только представила, что он может сотворить с Алифаром, подогреваемый жаждой мести. Саваб — это сгусток боли, и он способен на самые жестокие поступки.

— Пока еще ничего, — встает, расправляет плечи. — Час возмездия настал. Как долго я ждал.

Он говорит не мне. Сам с собой. Он в своей эйфории, на жуткой волне мести. И больше для волка ничего не играет роли. Как до него достучаться? Как остановить? Ведь в его лапах все мы. Саваб слишком долго готовился. Как ни прискорбно это осознавать — он продумал все до мелочей.